благорастворяются. Чувствуете, какое амбре?
свои силы. - Люсин мысленно перенесся на темный чердак, где бабка Аглая
сушила свои сборы. Под всеобъемлющей властью запаха сжалось сердце. -
Приходится ждать новой луны, обновлять запасы. Кропотливый, незамечаемый
труд без надежды на благодарность. Сколько их, травознаев, сожгли на огне,
забили оглоблями, но не умерла древняя мудрость. Дождалась своего часа. -
Он, благодарно погладив полированную фанеру, выдвинул самый верхний ящик.
был укреплен оранжевый венчик с зеленым стеблем, листьями и волокнами
корневища. Рядом чернели зрелые семена.
скоро догадался, что гербарий составляли исключительно зелейные, в
основном чародейные травы. И здесь Солитов оставался верен себе. Невольно
хотелось склонить голову перед его целеустремленностью и незыблемой верой.
корешках: "Эликсир Розенкрейца", "Чай Сен-Жермена", "Средство
Макропулоса"...
обрывками знаний, почерпнутых у Бариновича, он смело вытащил досье на
откровенно алхимический "Золотой раствор". Это была самая тонкая из папок.
Никелированная дужка скоросшивателя скрепляла лишь несколько наклеенных на
картон фотографий, запечатлевших совершенно неведомые округлые письмена.
в блокнот. Дойдя до уже встречавшейся ему "Мази ведьм", он не сдержал
любопытства. На сей раз досье оказалось куда более представительным.
Помимо разноязычных фотокопий, в нем были машинописные страницы, вырезки
из газет и журналов. Даже Булгаков, Шарль де Костер не прошли мимо
бдительного ока Георгия Мартыновича. Со свойственной ему пунктуальностью
соответствующие выдержки были аккуратно подколоты и снабжены
обстоятельными комментариями. Из них Люсин узнал, в частности, что его
любимый Костер с юношеских лет собирал древние фламандские легенды, и в
таком, осторожно говоря, специфическом вопросе, как полет на шабаш,
считается крупным авторитетом. Именно на него ссылался американский
профессор, по всему видно, отчаянный знаток черной магии, доказывая, что
ручка "настоящей" летучей метлы изготовлялась именно из березы.
Соответствующая статья была напечатана в еженедельнике "Новая метла"* и
датирована 1984 годом.
итоговая записка, где Георгий Мартынович предпринял попытку наново
воссоздать утраченный, а возможно, и вовсе никогда не существовавший
рецепт. Чего только не было в этой леденящей кровь прописи! Змеиный жир и
нутряное сало енотов, красавка и белена, дурман, аконит и жабья слизь. Не
обошлось, конечно, без цветов кувшинки и корней мандрагоры.
ссылаясь на "Тиля Уленшпигеля". - Снадобье, которым он снабдил Катлину,
обладало ярко выраженной анестезией и оказывало мощное галлюцинаторное
воздействие. Несчастным женщинам только казалось, что они летали на
сатанинский бал, где предавались омерзительным танцам с дьяволами и варили
в котлах младенцев. Но прав и Булгаков! Мазь, которую поднес Маргарите
Николаевне Азазелло, действительно должна была легко всасываться, холодить
кожу и отдавать болотной тиной".
шестиугольные ячейки бензола были опутаны разветвленной паутиной всяческих
радикалов.
прозвучала гордая радость. - Латинские, греческие, арабские,
древнееврейские и даже коптские рукописи. Есть кусочек подлинного
египетского папируса из храма Тота в Фивах. Вы даже не представляете себе,
сколько все это может стоить! Там у них на ежегодных аукционах за какой-то
клочок пергамента платят фантастические суммы!.. Впрочем, я не специалист,
- внезапно спохватился он. - Возможно, вся эта макулатура и не имеет
особой ценности. Ведь одно дело - личные письма Наполеона или чертеж
Леонардо, другое - заумная и заведомо лживая белиберда. Кто на такое
польстится?.. Вообще-то у них там большой интерес ко всяческому
мракобесию, - добавил он для пущей объективности.
очевидные противоречия. - Ятрохимия, Парацельс?
гравированный портрет монаха с тонзурой и в сутане. В арке из терниев, где
сплетенные колючки перемежались усатыми жучками, ящерицами и тугими
бутонами роз, готическим шрифтом значилось: "Albertus Magnus".
уникальном собрании, которое уже почитал своим. В шкафу, над которым
простер натруженные костистые длани Альберт Великий, стояли справочники и
энциклопедии: Брокгауз и Эфрон, три издания БСЭ, "Британика", "Большой
Лярусс" и уникальный словарь Дидро - Д'Аламбера - первый свод мудрости
европейской.
секретере, ключ от которого пришлось искать в ящиках письменного стола,
забитых всевозможными бумагами и канцелярской мелочью.
пытался представить себе, как выглядел тот, Пражский травник, которому
было предназначено сыграть в жизни Георгия Мартыновича роковую роль.
Скорее всего он мало чем отличался от этих пухлых растрепанных томов,
оттиснутых в Варшаве и Дрездене. На одном из них виднелась издательская
метка, изображавшая череп с выползающей из темной глазницы змеей. Зловещая
виньетка напомнила Владимиру Константиновичу "Песнь о Вещем Олеге". В
хаотическом клубке всяческих случайностей и впрямь проблескивали кованые
звенья предначертаний.
Луллия, изданного знаменитым Альдом Мануцием, в секретере лежали и
творения современных авторов. Сложенные отдельно стопкой, они ершились
множеством закладок. Здесь были работы Лосева, Аверинцева и уже знакомая
монография Бариновича. Просмотрев несколько закладок с пометками Солитова,
не представлявшими особого интереса, Люсин уже собрался было задвинуть всю
кипу на место, как вдруг наткнулся на голубую обложку с романтической
каймой "Золотой библиотеки" фантастики и приключений. Сердце радостно
встрепенулось до того, как глаза успели схватить название: "Сокровища
Марии Медичи". Эту книгу, написанную Березовским по горячим следам дела,
которым он, Люсин, продолжал втайне гордиться, не узнать было просто
немыслимо. Давным-давно законченное и сданное в архив, оно время от
времени продолжало напоминать о себе глухими отголосками и престранного
свойства совпадениями. Люсин не остался безучастным к отдаленному зову и
все, что значилось на закладках, добросовестно переписал в свой блокнот. В
том числе и такие эмоциональные заключения, как "бред!" и "чушь!". Особое
негодование почему-то вызвали у Солитова те места, где Березовский
пускался в домыслы насчет жезла великого магистра Мальтийского ордена.
собой ожили в душе строки. "Неужели Солитов тоже интересовался загадкой
ларца?"
Люсин, перелистав напоследок лечебник из Аугсбурга.
редкости? Наверное, он был связан с другими любителями? - Владимир
Константинович извлек из маленького ящичка давно запримеченную им записную
книжку и, не глядя, словно по рассеянности, перелистал истрепанные, сверху
донизу исписанные страницы.
моему тестю по наследству. Вы разве не знаете, что его отец был знаменитым
в свое время врачом?
подноготная, так сказать...
может быть, букинистами?
хотелось оставлять ее надолго одну. - Берсенев весьма прозрачно намекнул,
что начинает тяготиться расспросами.
на какое-то время эту записную книжку?
перезванивались они почти ежедневно. Просто так, без особой надобности,
для успокоения души. Оба были загружены работой, время с каждым годом
неслось все быстрее, а суматошная московская жизнь не позволяла
задержаться, прислушаться к себе, чтобы решительно поломать уже загодя
сложившийся день и выкроить часок-другой для совершенно неделовой встречи.
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Контровский Владимир
Витковский Евгений
Шилова Юлия