канализационную трубу с кипятком. Но какая тут канализация!
зающей лужице с глазом. - Он ведь ни в чем не виноват! Стой-
те!
- сначала загнулся и оплыл один рог, потом второй, следом
потекло вниз забрало... капли расплавленного железа застуча-
ли по земле, прожигая траву, обугливая ее. А через полминуты
на выжженом черном круге диаметром в полтора метра лежал пе-
реливающийся всеми красками радуги оплавленный и искорежен-
ный кусок металла.
надо было его убивать?!
ны в его руке не было. Зато отрепья-водоросли болтались чуть
не до колен.
пес-рыцарь, самый, я вам доложу, заурядный. Так, кажется,
назвал представителей этой профессии кое-кто из ваших попу-
лярных шаманов, я не ошибаюсь? - Зеленый не стал дожидаться
ответа, он резюмировал холодно и прагматически: - Одним
псом-рыцарем меньше, одним больше - какая разница! Ведь вся
суть-то в диалектике, верно, а не в какой-то там отдельно
взятой особи! Забудем про этого забулдыгу.
го, что это у вас мове тон! - взъярился Сергей.
зать, жизни, чести и достоинства. Да вы не волнуйтесь, вам
уже пора!
планете, в чужом измерении, как бы оно там ни называлось. И
именно в этот момент он понял, что не отступится.
сугроба. И опять были ночь, мрак, холод, опять хлюпала неза-
мерзающая даже в морозы жирная жижа под ногами, опять он бе-
жал словно ополоумевший в свою конуренку.
рели вослед голому избитому и исцарапанному человеку, кото-
рый так сверкал босыми пятками, будто за ним гналась стая
борзых. Изможденная старуха в черном, которую мучила бессон-
ница и которая, как и обычно, в эти часы обходила все помой-
ки и подворотни района, собирая пустую винную посуду, разра-
зилась старческим визгливым криком:
размахивая корявой клюкой. - Чтоб вас всех сатана побрал!
Сталина с Лениным на вас нету! В каталажку! На нары! На тру-
довое перевоспитание-е-е!!! Давить! Всех давить до последне-
го!!! До полного изничтожения как класса-а-а!!!
одеколона, попала прямо в голову. Беглец не остановился. А
пузырек отскочил, упал на асфальтовую проплешину, уцелел.
Старуха обрадовалась, бросилась к сокровищу, подобрала и су-
нула в кошелку. Она уже и позабыла про бежавшего голого му-
жика - много их пьяниц подзаборных, чтоб обо всех пом-
нить-то!
ротни все же малость придержал коней, сбавил темп. Это было
самое опасное место - второго такого избиения, как уже было,
он не переживет!
вался в нее так, будто перед ним стояла цель побить все ми-
ровые рекорды на самые короткие дистанции. И тут же полетел
кубарем вниз, в слякоть и грязь. В последний миг он заметил
подставленную ногу, но остановиться, увернуться уже не смог.
добрался до кирпичной кладки, привалился к ней спиной. Грудь
у него тяжело вздымалась, ноги дрожали, голову сжимало обру-
чем.
карман.
поежился, вздохнул горестно и запахнулся поплотнее. Глаза
его источали сырость - это было видно даже в темноте. Нос
висел унылой переваренной сосиской.
висшем лице, - не надо, он теперь и сам подохнет.
лик-хмырь вытащил свой тесак. - Загнанных лошадей пристрели-
вают, не так ли?!
и потрепал Сергея по щеке.
жалко! - ощерился низенький. - Мы ж с ним сроднилися! Гляди!
грязное тщедушное тело, усыпанное угрями - в подворотню
словно свет фар пробился, так все хорошо вдруг высветилось.
Но главное, конечно, заключалось не в угрях и тщедушности.
На бледной мертвенной коже, от плеча к плечу, через всю
грудь тянулись крупные синюшные буквы наколки: "Не забуду
Серегу-кореша!" Ниже, на животе был озображен контур холма,
на холме стоял восьмиконечный православный крест. А под хол-
мом совсем крошечными закорючечками было выведено: "Отомщу
за безвинно убиенного!"
рил в бездонных карманах макинтоша, выгреб чего-то и бросил
Сергею на грудь. - Забирайте ваши сокровища, берите, берите,
чего зенки вылупили?!
список с квадратиками... Он растерялся от неожиданности. Ему
даже некуда было распихать все это. И тогда он оттянул ре-
зинку трусов и пихнул все под нее. Попробовал встать. Но
хмырь-карлик саданул ногой в челюсть, так, что Сергей затыл-
ком чуть не проломил стену. И тут же, ухватив цепкой лапой
за волосы, трахнул в лицо коленом, развернул и отвесил тако-
го пинка, что впору штангисту тяжелейшей весовой категории.
карлика длинный. - Как все это пошло и гадко! - Он снова
согнулся, ухватил Сергея за щиколотку, приподнял его, пот-
ряс, умудрился заглянуть в лицо и сочувственно при этом
улыбнуться. - Вы не находите, милейший?!
"не находил". И потому он поступил неучтиво, не ответил.
вздохнул натужо. И брезгливо отбросил от себя голую замерз-
шую и избитую жертву.
вал коленца, подвывал себе по-блатному, с захлебом и ужимка-
ми, распахивал и запахивал ватник, сверкал гнилыми зубами и
фиксами, расплевывал по сторонам семечную шелуху, вертел го-
ловой, высовывал язык, надувал щеки - короче говоря, духа-
рился. И это было особенно противно по той причине, что Сер-
гей никак не мог встать, даже на четвереньки встать. Он под-
бирал под себя ноги и руки, но они расползались, скользили,
норовили вытянуться, а сам Сергей все время ударялся то ще-
кой, то лбом или носом в лед.
щее длинный. И звучало в его голосе нечто аристократическое,
но не здешнее, точнее, не нынешнее, а то, выметенное без
следа, вытравленное... но было это аристократическое в нем
не врожденное, а явно благоприобретенное, заимствованное, а
может, и не было ничего такого, может, все только казалось.
му льду, если грязную помойную корочку можно было назвать
этим красивым холодным словом.
безных?! Постой, брата-а-ан! - изгилялся коротышка, не пе-
реставая грызть семечки и поплевывать. - На кого ж ты нас
бросаешь?! Ой, пропаде-е-ем!!!
того. У ступенек подъезда он встал на четвереньки, потом