так?
беспомощным и запуганным.
чувствуете? Негры хотят, чтобы их оставили в покое, а красные насильно
тянут их в свое общество! С ума сойти! Мы раззвоним об этом по всей
стране.
смущающей его покой цивилизации белых.
серебряные лампочки. Он медленно наклонил голову, медленно, чтобы они не
догадались, что он это делает нарочно.
с легкой горечью и усмехнулся усмешкой, которая не дошла до губ и глаз.
сливочника и сахарницы.
не трогался с места и молча смотрел, как Пегги поднималась по лестнице и
потом скрылась в кухне, притворив за собой дверь. Что же все-таки делать?
Все слышали слова Пегги, и, если он не исполнит распоряжения, это
покажется странным. Да и сама Пегги скоро придет опять и спросит про
котел. Что-то нужно сделать. Он подошел к котлу и открыл дверцу. Угли были
раскалены докрасна, но воздух, сразу обдавший ему лицо, был не такой
жаркий, как нужно, не такой жаркий, как тогда, когда он втолкнул туда
Мэри. Он пытался заставить свой уставший мозг работать быстрее. Как
устроить так, чтобы не надо было выгребать золу? Он присел на корточки,
отворил нижнюю дверцу: зола, серая и белая, лежала почти вровень с
решеткой, и воздух не мог проходить в топку. Может быть, если немного
ссыпать золу вниз, огонь продержится, пока все не уйдут из котельной?
Нужно попробовать. Он ухватился за ручку и стал трясти решетку, глядя, как
красные угли и белая зола проваливаются вниз на дно. За спиной он слышал
голоса, звяканье ложечек в чашках. Ну вот! Ему удалось освободить решетку,
но теперь зола забила отверстия поддувала, и воздух все равно не проходил.
Что, если прибавить угля? Он закрыл дверцу топки и повернул рычаг:
раздалось знакомое тарахтение о стенки желоба. Внутренность топки
зачернела углем. Но гула тяги не было слышно, и уголь не загорался. А,
черт! Он поднялся и растерянно заглянул в топку. Может быть, выбраться
сейчас незаметно отсюда и бросить всю эту безумную затею? Нет! Ему нечего
бояться; он сумеет получить эти деньги. Еще угля, как-нибудь разгорится.
Он увидел, как уголь в топке задымился; сначала потянулись узкие струйки
белого дыма, потом дым стал темным, заклубился. Биггеру стало есть глаза,
у него выступили слезы, он закашлялся.
серыми волнами. Биггер отступил назад, но успел набрать полные легкие
дыма. Он согнулся, мучительно кашляя. Он услышал, как закашлялись
остальные. Что-нибудь надо было сделать, и немедля. Протянув вперед руки,
он ощупью разыскал ручку и отворил нижнюю дверцу. Густой едкий дым повалил
оттуда. А, черт!
Бриттена.
слезящиеся веки, и тяжело дышал, силясь выдохнуть дым. Он сжимал лопату,
ему хотелось куда-нибудь кинуться, что-нибудь сделать, но он не знал, что.
кто-то выругался.
вцепился в нее что было мочи, с таким отчаянием, как будто, упустив ее из
рук, он предал бы свою тайну, свою жизнь.
стоявший рядом.
закашлялся и отступил на шаг, глаза жгло, как будто огонь проник под веки.
Позади он тоже слышал кашель. Он приоткрыл глаза, стараясь рассмотреть,
что делается вокруг. Ему казалось, что над самой его головой подвешено
что-то огромное, тяжелое, что вот-вот свалится и задавит его. Несмотря на
дым и боль в глазах и кашель, сотрясающий грудь, он весь был натянут как
струна. Ему хотелось напасть на репортера, вырвать лопату, ударить его по
голове и броситься вон из котельной. Но он стоял как вкопанный,
прислушиваясь к гулу голосов и стуку лопаты о железо. Он знал, что
репортер яростно ворошит золу в зольнике, стараясь расчистить дорогу,
чтобы воздух мог пройти через решетки, трубы, дымоход и вырваться на волю,
в ночь.
почувствовал, что весь взмок от пота. Каким-то образом что-то сорвалось, и
теперь все совершалось помимо его воли. Растерянный и оглушенный, он ждал,
что принесет ему новая волна событий. Дым тянулся мимо него к открытой
двери. Воздух в комнате очищался: осталось только редкое сероватое облако.
Он услышал ворчание репортера и увидел, что тот стоит нагнувшись и
продолжает раскапывать золу. Он хотел подойти и попросить у него лопату,
хотел сказать, что сам теперь все сделает. Но он не двигался с места. Он
чувствовал, что выпустил все из рук и теперь уже не может изменить этого.
Вдруг он услышал шум тяги, тихий посвист на этот раз перешел постепенно в
гул и потом в рев. Доступ воздуху был открыт.
- Тут золы была целая гора.
трогался с места. Репортер сам закрыл дверь, и Биггер почувствовал, как
холодный воздух отпустил его влажное тело. Он оглянулся: репортеры с
покрасневшими глазами стояли вокруг столика и допивали кофе.
лежавшей на полу. Чего это он, удивился Биггер. Репортер нагнулся и ткнул
в кучу лопатой. _Что он там увидел_? Судорога прошла по телу Биггера. Он
хотел скорее броситься к этому человеку, узнать, на что он смотрит; ему
вдруг представилось, что это голова Мэри, окровавленная и не тронутая
огнем, лежит там перед ним. Репортер выпрямился, но сейчас же опять
нагнулся, как будто не решался поверить своим глазам. Биггер подался
вперед; легкие его не пропускали воздуха ни внутрь, ни наружу, он сам стал
словно огромный котел, лишенный тяги; а страх, который шевелился у него
внутри, распирал, душил его, был точно те клубы дыма, которые вырывались
из топки.
неуверенность.
Посняков Андрей
Черепнин Владимир
Суворов Виктор
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Никитин Юрий