капюшоны скрывали лица. Они молчали. Это было царство немых. Двое принесли
жаровню, на которой краснели угли. Еще один принес черные свечи и начал
расставлять их в нескольких подсвечниках, стоявших у стен.
стены. Жидкость дурно пахла какой-то химией. Женщина негромко пропела
невразумительные слова непонятно на каком языке. Удалилась. Еще с четверть
часа никто не появлялся.
балахонах. На сей раз их было куда больше, в каждой руке - по горящей черной
свече. Одну они ставили на пентаграмму на полу. Другая оставалась у них. Они
выстраивались вдоль стен и застывали все в том же молчании. Их
невозмутимости и недвижимости позавидовали бы солдаты роты почетного
караула. Казалось, эти люди даже не дышат.
бы публиковать такую небывальщину в своей газете. Но человек очень быстро
осваивается с новыми реалиями. Еще недавно ему казалось, что такое просто
невозможно - подземные храмы, жертвоприношения, тайные службы Князю Тьмы.
Ему казалось, что все это россказни, которыми приятно пугать читателей. Но
все это было на самом деле. И стало неожиданно частью жизни Валдаева... И
его смертью...
голосом варварскую мелодию на незнакомом языке. Остальные его поддержали.
Язычки свечей заплясали.
дыхания, слегка колышущего капюшоны.
неуловимым признакам узнал в ней Эллу. В руках она держала ларец.
преклонилась на одно колено.
напев ветра в изрезанных временем руинах.
свете свечей и факела.
кофе и вином и рассуждает о программе "Геном человека". Сейчас он вообще не
походил на человека. Он был выражением древней, темной мощи, противной Богу
и человеку черной силы.
словами и звуками, как на флейте, и они, наполненные жутковатым, первобытным
ритмом, затягивали в свой водоворот. Сначала Мастер читал молитву на
незнакомом языке. Потом, переходя с утробного рыка на шепот, с ликования на
стон, проклинал Бога, славил сатану. Молил дать силу против врагов, к
которым, казалось, относил все человечество. Покорно клялся в верности
Тьме...
стискивающая обручем виски церемония.
себя звуки и ритм черной мессы. И наполнился светлым осознанием - пусть жил
он тлей, но умрет, как мученик. И в этом было освобождение духа. И еще он
понял, что даже если случится чудо и он останется жив, то уже никогда не
будет таким, как был. В его душе будто наносную грязь смыло ожидание
страдания и готовность принять его. Он вдруг понял, что все-таки он ЧЕЛОВЕК.
Мастер откинул капюшон.
торжественно, во весь голос, океанским прибоем пророкотал Мастер, так что
вздрогнули огоньки свеч и красные блики пробежали, оживляя застывшее, как
высеченное из камня, бледное лицо.
ногой, но никто не проронил ни звука. Валдаева скрутили. Связали -
наручников не было на этот раз, а вязали грубыми толстыми веревками.
Подтащили к алтарю и бросили на пол. Огромный "балахон" наступил на него
ногой, так что ребра затрещали.
момент пресечь любое неповиновение или агрессивные действия жертвы.
смотрел сверху, с высоты не только своего роста, но и с высоты занесшего
топор палача.
потом поставил на колени.
гнусненькими, самыми мелкими, самыми презренными страстишками, какие только
можно представить, и не можете их воплотить. Вы хотите чужой кровью купить
себе право на них. И вы хотите залить чужой кровью свой страх. Выторговать
для себя льгот у смерти. Ничего у вас не получится... Вы...
много чего наслушались. Вряд ли эта сбивчивая речь могла сильно задеть
кого-то... И Валдаев обессиленно склонил голову. Он выдохся. Он готов был
принять смерть.
очень древний ларец.
убийству. Его ноздри хищно раздулись. Его лицо озарило темное ликование. Он
был счастлив.
в дальнем углу храма и до сих пор не обращали на себя внимания тиканьем.
головы и откинул крышку ларца. И отпрянул. Застыл. Потом неживым голосом
произнес:
***
электричеством.
глядя в глаза Мастеру.
присутствующих.
его, издав звук, похожий на поросячий визг. И вот уже поднялся отчаянный
гвалт. Будто растревоженные нетопыри устремились вперед на Хому Брута.
рухнул на землю. Другому нанес сокрушительный удар кулаком. Но потом на него
навалилась вся масса. И клубок тел сплелся с ликующе-жадным визгом.
Они были будто вырвавшиеся из плена на свободу бесы. В этой сцене была
тошнотворная, неописуемая мерзость. Фурункулом вспухла и зловонным гноем
разлилась по капищу ненависть!
необузданные человеческие страсти.
достанется и ему. Он на миг забыл, что смерть рядом, и думал только о том,
чтобы не попасть в эту молотильную машину.
Мастер не мог долго сопротивляться. Его одолели, начали осыпать ударами.
веревками к медным кольцам, выступавшим из алтаря.
Мастер, чтобы избрать тебе иную участь. Ты набрал слишком много силы. Мы
тоже хотим приобщиться к ней. Ты осуждаешь нас?
Мережковский Дмитрий
Контровский Владимир
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Распопов Дмитрий
Сертаков Виталий