Чтение 47–й страницы книги ~Дети ржавчины~

Он уставился в одну точку, обдумывая известие.

- Что ж, выходит, больше никто и не придет сюда? - растерянно проговорил
старик минуту спустя. Но тут же спокойно добавил: - А и черт с ними.
Полакомлюсь пока хвостатыми, а придет время - они мною пообедают.

Он искоса поглядел на меня.

- Кто ж их поубивал?

- Прорва убила.

- Ну да... - кивнул дед. - Кто ж еще наших тронет? Кому мы еще нужны?

Я решил, что пора прекращать пустую болтовню и переходить к делу.

- Старые вещи есть в деревне, отец?

- А ты пришел наши вещи забрать? - с неожиданной злостью проговорил
старик, прожигая меня взглядом. - Погонщик... - он закончил фразу новым
набором ругательств.

- Вещи у меня свои есть, - твердо ответил я, сбивая с него спесь. - Мне
просто надо знать, откуда вы брали старые вещи.

- Почем я знаю, откуда их брали? Я уже сто лет нигде ничего не беру -
ноги у меня не шевелятся, понял, ты, молодой?!

- Может, кто-то говорил, - терпеливо продолжал я. - Ты же столько лет
прожил, все должен знать здесь. Может, вспомнишь - хорошие старые вещи, не
ржавые.

- Не знаю никаких вещей. Мальчишки тут с железками бегали, а внучата
мои... - он вдруг осекся, лицо его вытянулось. - Слышь, погонщик, а внучатки
мои тоже померли?

- Не знаю... Не видел... - невнятно проговорил я, растерянно обернувшись
к Надежде. - Были там какие-то дети...

Надежда шагнула вперед, заставив меня замолчать.

- Ну что ты, дедушка, - напористо заговорила она. - Внучата твои живые,
спаслись. Только они ушли отсюда.

- Внучатки мои толковые, - мигом успокоился дед. - Знают, когда надо
уходить.

Надежда вновь отступила за мою спину, успев бросить на меня негодующий
взгляд.

- Были у них железки, - неожиданно сказал старик. - Таскали их из омута и
сюда тоже приносили. Бывало, что торговцы старое железо спрашивали. Я,
правда, не смотрел за этим, насмотрелся уже...

- Из какого омута, отец? - переспросил я, многозначительно взглянув на
девушку. - Где он есть, этот омут?

- Ты погоди, молодой. Я говорю, что пацаны ныряли, да только достать
никто не мог. Там обрыв, весь в камнях. Глубоко. И я вроде нырял, когда
малой был. Что-то там видел, а что - не помню уже.

Я почувствовал, что Надежда схватила меня за рукав. Она что-то шепнула
мне, но я не разобрал, потому что все внимание было приковано сейчас к
старику, который лежал, разбитый параличом, чесался, гнил заживо и не знал,
что слова его для нас дороже любого клада.

- Где омут? - настойчиво повторил я.

- Да что ты заладил про свой омут?! - с досадой отрезал дед. - Езжай
через деревню, а за мостком сворачивай - сам увидишь, там два холма
рядышком, как шишки торчат. Прямо промеж них и бери. Там по камушкам, по
камушкам - не заблудишься. Если пешком пойдешь - долго добираться будешь, а
на телеге - еще дольше. Дороги нет, колеса в камнях увязнут. Пешком ловчей.

Мы с Надеждой снова переглянулись. Я поднялся.

- Поехали, что ли? - слабо проговорил старик. И откинулся на свои тряпки,
отвернувшись. Голос его вдруг стал слабым, почти неслышным, словно все силы
он потратил на разговор с нами.

- Ну, езжайте, куда хотите. А я подыхать останусь... Он больше не сказал
ни слова. Как будто нас вмиг не стало в его доме. Либо потерял интерес к
нам, либо действительно лишился всяких сил. Мы попрощались и поспешно
выбрались на свежий воздух.

- Мы так и оставим его? - проговорила Надежда.

- Хочешь с собой взять?

- Нет, но... Нужно что-то для него сделать... воды принести, может.

- Не беспокойся. Воду он сам себе носит.

- Откуда ты знаешь?

- Там бадья с водой стоит. Старик, похоже, только притворяется
парализованным.

- Зачем?

- Мало ли... Чтоб разбойники пожалели, не тронули, например.

- Как это все дико, - проговорила девушка, поежившись.

- Ничего, привыкнешь... Что ты думаешь насчет этого омута?

- Я все поняла, - ответила она. - Нужно только съездить туда и проверить.

- Что поняла, что проверить?

- Сначала поедем. Ничего не буду говорить, пока сама не увижу.

Я лишь чертыхнулся про себя.

ОМУТ

Огромное круглое озеро мы увидели издалека. Оно разлилось в большой
впадине, над которой нависали те самые холмы-шишки, описанные стариком.
Блуждать было, в общем, негде, мы почти сразу нашли нужное направление, хотя
путь растянулся на несколько часов. Старик оказался прав: наша лошадка едва
тащилась по камням, через которые тяжело и неохотно перекатывались колеса. Я
даже хотел скинуть с повозки ставший ненужным навес, чтоб было чуть полегче,
но Надежда отговорила.

Она по-прежнему помалкивала, но по ее глазам я отлично видел, что
объяснение предстоит в самом ближайшем будущем. Что-то обдумывая или
вспоминая, она внимательно рассматривала окрестности.

Мы остановились на самом берегу, в нескольких шагах от воды. Озеро было
очень спокойным, даже каким-то мертвым. Вдоль берега, я не увидел ни единого
кустика ивы и ни клочка осоки. Вода была очень чистой, она мягко гладила
гальку, не создавая никакого шума. Все это напоминало искусственное
сооружение - например, мелиорационный бассейн.

Далеко на противоположном берегу круто вздымались склоны холмов. Надежда
встала на повозке, медленно осмотрела берега - Я следил за ней, пробуя
угадать, что она видит. Угадал лишь одно: ее что-то расстроило.

- Туда, - девушка показала влево, где берег ощетинился скрученными
железными балками, торчащими из груд желтых камней.

Лошадь пошла медленно - я жалел ее и не подгонял. Надежда не выдержала -
спрыгнула с повозки и пошла вперед, все быстрее и быстрее. Она остановилась
среди желтых каменных россыпей, наклонилась к ним, что-то разглядывая.

Когда я приблизился, она так и сидела, перебирая камни руками. Потом
повернулась, и я увидел, что глаза ее стали немного влажными.

- Уйди, пожалуйста, - тихо попросила девушка.

- Почему? - едва не обиделся я.

- Я побуду здесь одна, ладно?

Я прекратил разговор и повел лошадь в сторону.

На что обижаться - давно ли я сам точно так же просил погонщика оставить
меня наедине с мертвым истребителем, затерянным в древних камнях. Поднявшись
чуть выше по берегу, я увидел кое-какую растительность, зеленевшую на
склонах. Я не сомневался, что нам придется надолго задержаться здесь,
поэтому спокойно начал освобождать лошадь от упряжи, чтобы та могла пощипать
травы и собраться с силами.

Потом я сидел на камне и смотрел, как колышется вода в озере. Неподалеку
валялся небольшой грубо сколоченный плотик, непригодный даже для ребенка, с
привязанным увесистым булыжником на длинной узловатой веревке.

Места были безрадостные, неживые и дикие. В этом краю имелось много таких
мест. Мне подумалось, что вода и все, что вокруг озера, могли пострадать от
нашествия аэроидов. Кто знает, что на уме у этих летающих болванок. Захотели
- убили человека, захотели - озеро...

Солнце уже прилично нагрело охлажденную дождем землю, и я решил
искупаться. Упасть в эту воду и представить, будто лежу в горячей ванне, в
душистой пене... Я даже скинул штаны и куртку, подошел к воде, но так и не
рискнул окунуться. Есть живая вода, есть мертвая. Живая, говорят, полезна
для жизни и здоровья, а вот мертвая... Кто ее знает? Для пробы я решил, не
сходя с берега, чуть сбрызнуть кожу - в пути мало возможностей помыться.

И в этот момент меня наконец позвала Надежда. Я побежал к ней, одеваясь
на ходу.

- Ты хорошо плаваешь? - спросила она.

- Нормально, - я понял, что купания все-таки не избежать, поэтому
перестал одеваться, лишь прикрылся курткой.

Но девушку не интересовала моя нагота. Она приблизилась к кромке воды,
присела.

- Здесь, наверно, крутой обрыв, прямо от берега.

Раньше тут была станция. Такая же, как наша. Можешь нырнуть и осмотреть
дно?

- Нет проблем. Только вот... Здесь нормальная вода?

- Вода как вода. Ты чего-то боишься?

- Чего бояться? Акулы здесь не водятся, однако вода какая-то странная.

- Тогда ныряй.

Я попробовал ногой холодную чистую воду. Потом разбежался и прыгнул.
Проплыл с десяток метров, чтобы разогреться, попробовал глубину.

- Ныряй! - донесся голос Надежды.

Я набрал воздуха и перевернулся вниз головой, загребая руками. Перед
глазами взорвалась и рассыпалась туча мелких пузырьков, и сразу же темная
глубина надвинулась, обожгла холодом, мягко сдавила виски. Я погружался все
глубже, стараясь изо всех сил, но бороться с Архимедовым законом и
одновременно пытаться что-то рассмотреть очень трудно. Перед всплытием я
успел запечатлеть в памяти лишь один расплывчатый и странный образ: идеально
ровное дно и десятки каких-то темных пятен, расположенных на нем в строгом
геометрическом порядке. Я даже не успел понять - реальность это или
подводная галлюцинация, как вода и холод вытолкнули меня на поверхность.

Надежда помогла мне выбраться, дала отдышаться, лишь потом вопросительно
посмотрела в глаза.