Чтение 47–й страницы книги ~Одна тень на двоих~

- Слушай, - продолжал Грозовский, становясь озабоченным, - вчера
что-то про тебя разговоров было много, и все говорили, что ты какой-то
странный. Что у тебя вид больной и вообще черт знает что с тобой
творится. Это из-за чего?

Из-за того дома, что ли?

- Марк, откуда ты знаешь про дом?

- Что?

- Ты прекрасно все слышишь. Откуда ты знаешь про дом? Про него никто
и ничего знать не должен. От кого ты узнал?

- Данилов, это не имеет никакого значения, и если тебе неприятно...

- Мне приятно. От кого ты узнал про дом?

- Да не имеет это значения!

- Для меня имеет.

- Тогда точно не скажу.

- От Тани? Марк вздохнул.

- Ну, конечно. От кого же еще! Мы в понедельник ходили в "Маму Зою",
она мне и рассказала, что ты мрачный и хмурый, потому что у тебя дом
разгромили. А дом не простой, а золотой. Тимофею Кольцову принадлежит.
Вот и все. Ты ее теперь уволишь?

"Таня знала про дом, - подумал Данилов быстро. - Откуда она узнала,
что его разгромили?" Он никому не говорил.

- Когда ты ходил с ней в "Маму Зою"? Вечером ты у меня компьютер брал
и про дом уже все знал.

- Обедали мы там, - ответил Марк, усмехнувшись, - Шерлок Холмс
хренов.

Обедали. В два начали, в три закончили. С ужинами пока не идет. Я
наступаю, она обороняется. Нет, правда, тебе наплевать и ты на нее
личных видов не имеешь?

- Что это за ерунда, что я плохо выгляжу?

- Все так говорили. Вроде у тебя с работой проблемы, и вообще ты
какой-то странный. Я помалкивал, конечно. Я хоть и конкурент, но мы с
тобой все-таки в одной школе учились. А сейчас решил, что надо тебе про
это сказать.

Может, ты отдохнуть куда съездишь... Тарасов вон по три раза в год
отдыхает.

- Тарасов музыкальный гений.

- Ни фига он не гений! Мы с тобой такие же гении, как Тарасов.

- Ты тоже по три раза в год отдыхаешь?

- Я по одному, - объявил Грозовский весело, и все больше на реке
Волхов. Как-то с Волховом у меня лучше получается, чем с Индийским
океаном. Вот ты прославишься, Данилов, возьмешь меня к себе на работу, а
то ведь совсем пропаду.

Где он был утром в субботу, думал Данилов, слушая болтовню
Грозовского в трубке и чувствуя себя отвратительно от того, что думает
об этом. Как узнать, где он был? Как проверить, если он скажет, что
мирно спал дома? И Веник спал, и Грозовский спал, и Знаменская
оперировала в Кардиоцентре, и все это было вранье.

Жалкое, неуклюжее, глупое вранье. Как Мартино про ребенка.

Так и не спросив про субботнее утро, Данилов попрощался с Грозовским
и позвонил Лиде. Просто так позвонил, чтобы напакостить Марте и доказать
себе - хоть на три минуты, - что в его жизни ничего не изменилось.

Лида была вялой, грустной и тоже сообщила ему, что он вчера "плохо
выглядел", - сговорились они, что ли!

- Меня Олежка домой отвез, - сообщила она и деликатно зевнула, -
после того, как ты бросил. С тобой невозможно, Данюсик. Ты стал какой-то
ужасный.

Раньше ты был не такой. Ты был чу-удный, до-обрый. Помнишь, как в
Большом театре я уронила кошелек, а ты нашел?

- Нет, - сказал Данилов. Он и вправду не помнил.

Что-то туманное опять проплыло в голове, когда она сказала про
кошелек.

Она потеряла, а он нашел.

Марта сказала, что, если бы она уронила помаду, он подобрал бы ее и
сунул в карман... Подобрал бы и сунул в карман.

Нет, ничего не вспоминалось.

- Пойдем куда-нибудь сегодня?

- Я не могу пока, - отказался Данилов виновато, - у меня сейчас
работы полно. Я позвоню тебе, как только станет полегче.

- Когда же? Через неделю? - спросила Лида с мягкой насмешкой.

- Нет, - заторопился Данилов, - конечно, раньше. Дня через... два.

Ладно?

- Ну хорошо, - согласилась она. - Мама тебе передает привет, а
Светлана Сергеевна вчера сказала, что мечтает о внуках, представляешь?

Светлана Сергеевна получит внука гораздо раньше, чем могла себе
представить, подумал Данилов мрачно. Она и не знает, что в повестке дня
вопрос о внуке идет первым номером.

Вернулся Саша, прятавшийся от шефа и работы в коридоре, и Данилов
поманил его за свою перегородку.

- До свидания, Лида. Я позвоню.

- Пока-а!

Саша вошел и остановился в некотором отдалении.

- Вы меня звали, Андрей Михайлович? Данилов смотрел в компьютер,
зная, что такая тактика действует лучше всего. Шеф очень занят. Шеф
деловой человек.

Шеф всегда на посту и работает по десять часов в сутки. Всем, кто
работает меньше и хуже, должно быть "мучительно больно".

- Саш, по-моему, я еще не переносил наш офис в коридор. Или вы сами
его перенесли?

Саша молчал. Молчал как-то так, что становилось понятно, что он,
Данилов, самодур и бурбон и привязался зря, просто от плохого
настроения. В общем, так оно и было.

- Саш, я не знаю, говорила вам Таня или нет, но с этой недели мы
работаем по субботам. Что вы делаете по субботам?

- Когда что, - ответил Саша осторожно, и Данилову не понравилась его
осторожность, - по-разному.

- В прошлую субботу вы что делали?

- Я не помню, - выпалил Саша поспешно. Так поспешно, что Данилов не
поверил тому, что он не помнит, и посмотрел на сотрудника поверх
компьютера.

- У вас склероз? - осведомился Данилов.

- Да вроде нет...

- Тогда почему не помните?

- В субботу? - переспросил Саша. - В субботу выходной был, стало
быть, я спал.

Ну да. Он тоже спал.

Саше Корчагину от роду было двадцать четыре года, и Данилову
казалось, что он видит его насквозь.

- В одиночестве спали?

- Ну... да. А что? Что-то случилось, Андрей Михайлович?

Данилов понял, что теперь нужно отступить. Преимущество внезапности
было использовано и упущено. Саша пришел в себя, и теперь заставить его
ответить, где и с кем он спал, было невозможно. До этого момента он
отвечал по инерции - раз начальник спрашивает, значит, ему нужно, а
теперь сообразил, что вопросы эти ни к работе, ни, соответственно, к
начальнику никакого отношения не имеют. Можно и не отвечать..

Как узнать, что делал Саша? Что на этот счет думают ловкие детективы
из кино?

Данилов сидел, думал и листал свой блокнот с записями "вещественных
доказательств и подозреваемых", когда позвонила Марта.

- Слушай, Данилов, - сказала она, как будто прикрывая трубку рукой, -
я в метро купила книгу. Называется "Ваш ребенок". В метро вообще
продается очень много ценных вещей. Начальника нет, и я ее читаю.
Знаешь, что пишут?

- Нет.

- Пишут, что для того, чтобы ребенок не орал, его надо носить
привязанным к себе и вообще не спускать с рук. Написано, что доктор Спок
дурак, и по новой теории ребенок плакать не должен. Никогда. Слышишь?

- Да.

- Я не могу его носить привязанным к себе, - сказала Марта быстро, -
я тогда ума лишусь. Я не трудящаяся женщина республики Бангладеш и не
работаю на чайной плантации, а если я приду в офис с ребенком,
привязанным к груди, начальник меня уволит.

Данилов молчал.

- Еще написано, что его нужно класть с собой в постель, а если вы
хотите устроить романтический ужин, ребенка на время ужина можно
привязать на спину матери. Написано, что он там уютно устроится, как в
колыбели. А я придумала, что во время секса ребенка можно привязывать на
спину отцу. Заодно он будет его укачивать. Ну как? Может, мне написать в
издательство?

- Марта, - произнес Данилов голосом, скрученным в спираль, - через
час я подъеду к твоему офису. Спускайся, нам надо поговорить.

- Что-то случилось? - встревоженно спросила Марта.

- Да, - ответил Данилов и повесил трубку. Через минуту зазвонил его
мобильный телефон, но он не взял трубку.

- Я уезжаю, - сообщил он сотрудникам, - сегодня не вернусь. Если
что-то срочное, я на мобильном телефоне.

Проходя по большой комнате, он задержался у Таниного стола и,
нагнувшись, тихо спросил у Тани, которая уже улыбалась освобожденной
улыбкой, предвкушая конец дня без бурбона и самодура:

- Откуда вы узнали про неприятности в доме на Рижском шоссе?