Чтение 47–й страницы книги ~Опасная тихоня~

напряженка. А значит, ты просто ищешь приключений на свою голову и уже
нашла, причем в самом прямом смысле.

Ну наконец-то выяснилось, с чего он вдруг на меня взъелся! Все дело в
том, что я согласилась участвовать в предвыборной кампании Пашкова, не
спросив его совета.

- Это мое дело, мое, - отрезала я, - даже если я действительно ищу
приключений, это касается только меня и никого более. - Он попытался
возразить, но я не позволила, хватит с него уже того, что он успел мне
наговорить. - И еще... Откровенность за откровенность: если я действительно
такая, какой ты меня тут изобразил, зачем тебе тратить на меня свое
драгоценное время, особенно если учесть, что я тебя об этом не просила?

- Ax, так я тебе уже надоел? - вспыхнул Ледовский. Думаю, что вспыхнул, в
точности утверждать не могу, в темноте ведь таких подробностей не
рассмотреть.

Я ничего не ответила, только снова взобралась на диван с ногами и
уставилась в окно, за которым зависла тусклая печальная луна.

Дедовский присел рядом и спросил:

- Что, неважно себя чувствуешь?

- Просто хочу спать, - произнесла я как можно нейтральнее, дабы он не
счел мои слова слишком откровенным намеком на то, что ему пора отчаливать. -
Устала, я всего лишь устала...

Он нашел в темноте мою руку, легонько сжал и примирительно сказал:

- Ну, извини за то, что я тебе тут наболтал, черт его знает... Я приехал
в больницу, чтобы тебя проведать, привез фрукты, а мне говорят: она
выписалась под расписку... Да, я же эти фрукты в машине забыл, сейчас
принесу...

- Не стоит. - Я покачала головой. Дедовский поднялся с дивана:

- Ну ладно, тогда отдыхай, а я пошел. Завтра позвоню, узнаю, как у тебя
дела. И все-таки зря ты ушла из больницы...

Я проводила его до двери, и, прежде чем уйти, он успел выдать еще одну
сентенцию:

- Ив самом деле, чего я к тебе так привязался, понять не могу...

Дедовский кривил душой. Не думаю, чтобы в свои сорок лет он еще не открыл
элементарный, в принципе, закон, гласящий: "Если хочешь кого-то удержать
возле себя, отпусти его на все четыре стороны".

***

Не успела я коснуться щекой подушки, как по нервам ударил очередной
звонок. Я твердо решила не вставать с дивана ни при каких условиях, только,
не открывая глаз, перевернулась с живота на спину. Звонок повторился.
Плевать! Пусть там хоть сексуальный маньяк или этот.., политический. Пусть
убивает, режет и расчленяет - все равно не встану. Третий звонок! Это уж
слишком, теперь назло не открою! Кстати, кто бы это мог быть? Наверняка
Дедовский со своими фруктами вернулся.

После четвертого звонка я все же приподняла голову и села, натянув одеяло
до подбородка. После пятого - открыла глаза и обнаружила, что в комнате
светло. Белый день! Значит, я проспала не меньше восьми часов, тогда почему
же у меня такое чувство, будто я только и успела, что смежить ресницы? И еще
меня опять знобит, а горло какое-то подозрительно деревянное. Я сглотнула
комок и ощутила острую боль - ну вот, еще и это! А в дверь снова позвонили
самым беспардонным образом, между прочим, уже в шестой раз.

- Иду! - проворчала я и сползла с дивана. Одеваться мне не пришлось,
поскольку, укладываясь спать, я даже не разделась. - Кто там? - спросила я,
подойдя к двери и дрожа от пробирающего меня буквально до костей холода.

- Капитонов, - коротко и сухо ответили за дверью.

Что тут скажешь, когда-то это должно было случиться. Я молча открыла
дверь, с запозданием поправляя взлохмаченные во сне волосы.

В дверном проеме возник плотный и кряжистый Капитонов, который стоял,
слегка набычившись и засунув руки в карманы своего кожаного пальто. Может,
там у него пистолеты, из которых он стреляет одновременно, как это
называется? А, по-македонски!

- Добрый день, - глухо произнес Капитонов и покосился на мои босые ноги.

- Проходите, - сказала я вместо приветствия. С моей стороны глупо было бы
думать, что этого гостя удастся выставить за дверь под предлогом плохого
самочувствия. Потом вспомнила и обернулась:

- Минуточку подождите, я постель уберу.

Капитонов послушно задержался в прихожей, а я кое-как собрала белье с
дивана и с остервенением затолкала его в шкаф, помогая себе коленом. Итак,
сейчас мне придется вести пространные беседы, хотя более всего на свете мне
хочется напиться чего-нибудь горячего и закутаться в одеяло, спрятавшись в
нем, как гусеница шелкопряда в коконе.

- Уже можно? - нетерпеливо спросил Капитонов из прихожей.

- Можно! - Я уселась на диван, неимоверным усилием воли поборов желание
поджать под себя ноги.

Капитонов вошел, быстрым взглядом окинул комнату и подвинул к себе стул.
Пальто он снимать не стал, только расстегнул.

- Вы ушли из больницы, - то ли спросил, то ли констатировал он.

- Ушла, - кивнула я и обхватила плечи руками. - Вы тоже станете говорить,
что мне не стоило этого делать?

- Это ваше дело, - спокойно отозвался Капитонов, - вы взрослый человек и
сами можете решить, как вам поступать. А я вас не журить пришел.

- Попробую догадаться, - хмыкнула я, и смешок прочно застрял в моем
деревянном гор-, ле. - Вы пришли, чтобы задать мне несколько вопросов,
правильно?

Капитонов никак не отреагировал на мою простенькую шутку, только задержал
на мне свой взгляд чуть подольше:

- С чего вы взяли, что Пашков имеет какое-то отношение к исчезновению
вашей подружки?

- Что? - У меня возникло странное ощущение, будто мое деревянное горло
обхватили стальными обручами. Да и голос у меня был, как из дубовой бочки
для засолки огурцов.

Капитонов оставался спокойным и невозмутимым, он скосил взгляд на
журнальный столик, заметил там простенькую стеклянную пепельницу, которой я
сама никогда не пользовалась, потому что предпочитала дымить в форточку на
кухне, и спросил:

- Так понимаю, курить у вас можно? Утвердительно кивнув, я призналась,
что тоже не отказалась бы от сигареты.

- У меня без фильтра, - сказал Капитонов. Я махнула рукой:

- Такие я тоже курю. Особенно в подобные моменты.

Он молча протянул мне свою пачку, а потом молча щелкнул зажигалкой.

Я глубоко затянулась, но мое деревянное горло ничего не почувствовало.
Курить с утра, к тому же натощак - кажется, это уже запредел.

Капитонов тоже сделал две жадные затяжки, стряхнул в дешевую стекляшку на
журнальном столике пепел с кончика сигареты и осведомился:

- Так мне повторить свой вопрос?

- Не стоит. - Я поднялась с дивана, нашла на книжной полке вырезку из
газеты, что завалилась за подкладку Наташиной ветровки, и, не говоря ни
слова, положила ее перед Капитоновым.

Он взял пожелтевший газетный клочок в левую руку, поскольку в правой у
него дымилась сигарета, и поднес к глазам, пожалуй, слишком близко:
наверняка у него были проблемы со зрением. На ознакомление с заметкой под
незамысловатым заголовком "Комсомольский вожак" у Капитонова ушло минуты
две, после чего он поднял на меня свой ничего не выражающий взгляд:

- Пока не вижу прямой связи.

- Она завалилась за подкладку ее ветровки, - сообщила я совершенно
осипшим голосом. - Потом я смотрела подшивки... Заметка была опубликована за
четыре дня до Наташиного исчезновения...

Капитонов снова покрутил газетную вырезку в руках и, перевернув,
посмотрел на оборот:

- Насколько я знаю, в деле эта статейка не фигурирует.

- Не фигурирует, - я раздавила окурок в пепельнице, - я нашла ее с год
назад или около того. Точнее, даже не я, а Наташина бабка, она тогда еще
была жива.

- И вы решили, что это ниточка, - вздохнул Капитонов.

Я развела руками:

- Во всяком случае, кроме этого, у меня ничего нет.

Капитонов пожал плечами:

- Ну что ж, я принимаю ваш ответ. По крайней мере, он хоть как-то
объясняет те несуразности, которые вы вытворяли все это время.

- Несуразности?

- Именно. - Капитонов выдохнул струйку дыма через ноздри. - Несуразности
- это пристойное название для ваших выкрутасов. А подразумеваю я под этим
определением подсовывание вами Пашкову фотографии вашей пропавшей подружки,
идиотский, простите, звонок в прямой эфир, а также сумбурное сообщение на
автоответчик Богаевской. Да и само ваше участие в предвыборной кампании
Пашкова, конечно, авантюризм высшей пробы.

Обвинение в авантюризме я пропустила мимо ушей, потому что более всего
меня беспокоило другое:

- Откуда вы знаете про то, что я оставила сообщение на автоответчике
Богаевской? Он хмыкнул:

- Милая барышня, странные у вас вопросы, честное слово, вы ведь так долго
рассматривали мое удостоверение... Что ж вы думаете, наше ведомство уже
совсем ни на что не годится?

- Выходит, годится, - буркнула я и опустила глаза. А потом снова их
вскинула. - Значит, вы уже все-все знаете?

- Смотря, что вы имеете в виду под этим "все-все"...

- Ну... Кто и почему покушался на Пашкова, кто убил Литвинца и почему
Майя встречала нас с кислотой возле Дома железнодорожника?

- Сразу три вопроса, - покачал головой Капитонов. - Начнем с того, что