Чтение 47–й страницы книги ~Эфирное время~

- Вы пиджак забыли, Анатолий Григорьевич.

- Ах, да, спасибо, - он вернулся, взял пиджак, но надевать не стал, вытащил
из внутреннего кармана небольшой конверт и тихо произнес: - Я ведь еще
кое-что забыл. Вот, взгляните.

По журнальному столу веером рассыпались цветные фотографии. Лиза увидела
себя рядом с проституткой мужского пола, на фоне светящейся вывески
"Незабываемые радости орального секса". И соответствующая картинка, которая
делала английскую надпись понятной без перевода.

- Читатели желтой прессы с удовольствием поверят комментариям, в которых
будет сказано, что вы договариваетесь о цене, - со вздохом сообщил
Красавченко. - А вот прелести лесбийской страсти. Посмотрите, как нежно вас
держит за руку эта пышная светловолосая негритянка. А здесь уличный мужской
стриптиз, возможно с последующей групповухой. Вот так честнейшая Елизавета
Павловна Беляева развлекается за границей. Вот они, нынешние нравы.
Добропорядочная женщина, мать семейства, уважаемый всей страной
политический обозреватель, скрылась за этой дверью с заманчивой надписью
"Вавилонские ночи. Экзотические удовольствия. Сегодня скидка двадцать
процентов!". Самое печальное, что никакая экспертиза не сумеет доказать ,
подделку, обнаружить фотомонтаж. Ведь г мы с вами знаем, снимки совершенно
подлинные. Любопытно, что на вашем лице нельзя прочитать ни испуга, ни
смущения. Вы выглядите здесь весьма возбужденной, что вполне естественно в
такой обстановке. У вас просто глаза разбегаются. Читатели желтой прессы
получат огромное удовольствие, об этом будет говорить вся Москва. Тираж
двух-трех поганых газетенок взлетит, номера с фотографиями пойдут
нарасхват. Кто-нибудь обязательно притащит эту гадость в школу, где учатся
ваши дети.

- Почему я не заметила вспышек? - пробормотала Лиза.

- Потому, что их не было. Квартал освещается достаточно ярко. Живой товар
должен быть виден во всех подробностях. Вспышка не срабатывала, но
смотрите, какие четкие, качественные получили снимки. Фирма "Кодак" не зря
рекламирует свою продукцию.

- Чего вы добиваетесь, Красавченко?

- Всего лишь внимания к моей скромной персоне. Внимания и уважения. Но
подождите, я еще не закончил. Вполне возможно, таким горячим материалом
заинтересуется телевидение, снимки попадут в какую-нибудь скандальную
ночную программу, типа той, что ведет ваш знакомый Артем Бутейко. Он очень
остроумно их прокомментирует.

Елизавета Павловна резко поднялась с кресла, подошла к окну. У нее сильно
закружилась голова, ее зазнобило так, словно температура поднялась до
сорока градусов. Меньше всего ей сейчас хотелось, чтобы Красавченко
заметил, как изменилось ее лицо.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Следователь Бородин долго, упорно звонил в дверь квартиры Бутейко. Он не
сомневался, что хозяйка дома. Наконец зашаркали торопливые шаги, и тут же
стало тихо. Елена Петровна прижалась к дверному глазку. Железная дверь как
будто даже нагрелась от волнения хозяйки.

Кстати, железная дверь при такой бедности - весьма красноречивая деталь
интерьера.

Вопрос "кто там?" прозвучал минуты через три.

- Следователь Бородин, - бодро отозвался Илья Никитич, - будьте любезны,
откройте, пожалуйста.

- А в чем дело? У вас есть санкция прокурора?

- Елена Петровна, я не собираюсь сейчас проводить ни допросов, ни обысков.
Мне нужно, с вашего позволения, взять на время кассеты с интервью, которые
брал Артем. Я все верну через несколько дней.

Заскрежетали замки, звякнула цепочка. Дверь медленно приоткрылась. Три
дорогих, сложных итальянских замка, да еще цепочка и стальной засов.

- Я только что встала, - надменно сообщила мать погибшего, - вы могли бы
заранее предупредить о вашем приходе.

- Извините, Елена Петровна, - Илья Никитич виновато улыбнулся, - я просто
был неподалеку, решил к вам заглянуть на минутку. Еще раз извините, что
потревожил. Мне необходимо прослушать кассеты с интервью, которые брал ваш
сын.

- Интервью? - равнодушно переспросила Бутейко. - Делайте что хотите, идите
к нему в комнату, слушайте кассеты Мне все равно.

- Значит, вы не возражаете, чтобы я забрал кассеты? - уточнил Илья Никитич.

- Как же я могу возражать? Это ваше право.

Елена Петровна поправила прическу демонстративно повернулась спиной к
Бородину, отправилась на кухню, взяла тряпку и стала тщательно протирать
пластиковую поверхность буфета, которая и так была чистой. Илья Никитич
вытер ноги, прошел вслед за ней.

- Елена Петровна, может, вы меня все-таки проводите в комнату Артема? Я
ведь не знаю, где лежат кассеты.

Она застыла с тряпкой в руках и вдруг развернулась к нему лицом. Это было
совсем другое лицо. Елена Петровна улыбалась. Бородин впервые обратил
внимание, какие у нее великолепные зубы, ровные, крупные, белоснежные.
Неужели сохранились свои в таком возрасте? Если это вставные, то такая
лучезарная улыбка стоит тысяч пять долларов, не меньше. И вообще, если
внимательно присмотреться, то Елена Петровна вовсе не похожа на полунищую
старушку, у которой все позади.

Лицо гладкое, почти без морщин. И волосы на этот раз как-то подкрашены,
уложены. Когда она улыбается и выпрямляет спину, ей можно дать лет сорок. А
если еще и подкрасить - ну просто очень интересная женщина получится.

- Да, конечно, простите. Вас Илья Никитич зовут? Вы извините меня, Илья
Никитич. Я при нашей первой встрече вела с вами ужасно, но вы должны понять
мое состояние. У вас есть дети?

- Нет.

- Наверное, вы счастливый человек. Теперь, после того, что случилось, я
думаю, лучше вообще не иметь детей. Чаю хотите?

- Спасибо, - удивленно кивнул Бородин, - не откажусь.

- Пойдемте, провожу вас в комнату Артема, покажу, где лежат кассеты, вы
отберете, что вам нужно, а я пока чайку заварю свежего. Не возражаете?

Илье Никитичу показалось, что его собеседницу подменили. Какой-то был здесь
подвох. По паспорту ей пятьдесят пять. Сейчас перед ним настоящая леди, а
пару дней назад это была взвинченная, испуганная, агрессивная истеричка,
злобная страшная старуха, готовая орать, врать, угрожать, лишь бы... "Лишь
бы что?" - спросил себя Бородин.

Она изо всех сил старалась скрыть, что ее муж был знаком с ювелирным делом.
В общем, вполне понятно. Он нелегально работал с золотом и камнями у себя
на квартире, она боится, что сейчас, в процессе следствия, вскроются
какие-то старые дела. Непонятно другое. С какой стати она вдруг так резко
изменила показания? Сначала, над трупом сына, заявила о трех тысячах, а
потом вдруг - нате вам! - не было никакого долга.

Однако сейчас Елена Петровна просто ангел. Вот, пожалуйста, улыбается. И не
подумаешь, что потеряла единственного сына.

- Проходите, Илья Никитич, не стесняйтесь. Простите, здесь у меня не
прибрано.

В прошлый раз хозяйка пригласила его на кухню, а дверь в комнату плотно
прикрыла.

Комнаты были смежные. Илья Никитич заметил у раскладной тахты старую
швейную машинку. Это была громоздкая конструкция с ножной педалью, похожей
на фрагмент чугунной ограды. На стуле висел огромный лоскут дешевой пестрой
ткани. Вероятно, Елена Петровна латала или шила постельное белье.