Чтение 47–й страницы книги ~Боги слепнут~

плевать", - хотела уточнить она, но хватило ума не уточнять.

- Для меня это не имеет значения. Ты - гладиатор, а я твоя девчонка,
которая ездит из одного города в другой, от одного места битвы к другому за
любимым бойцом. Вчера ты проиграл, тебя уволокли в сполиарий. Но разве от этого
я стану меньше тебя любить?

Она думала - он поблагодарит ее, скажет: милая, ты гений доброты. А он не
сказал ничего. Достал коробочку из серого картона, вынул табачную палочку.
Хотел закурить. Передумал. Смял коробочку и отшвырнул в угол.

- Когда ты должна вернуться в Рим?

- Да завтра и вернемся. - Она постаралась подавить обиду. Да и в самом
деле - с чего это она ждет похвалы. Вот дурочка. Она же поступила так, как и
должна поступить умная преданная жена... "Уже не жена, еще не жена", -
поправила она себя, и червячок сомнения ковырнулся в душе. На мгновение
представила заголовок какого-нибудь подлого вестника: "Августа в постели с
рабом". Значит, все-таки зацепило. Но ведь подло, подло! - Нет, завтра не
получится. Надо попрощаться с царем Книвой. Все эти дурацкие формальности
сводят меня с ума! Я и так торчу здесь дольше положенного. Значит, послезавтра
мы с тобой возвращаемся. Вновь поженимся в какой-нибудь из праздничных* дней.
Как ты думаешь, я после этого буду считаться универой**? - Она вновь легла
рядом с ним и попыталась пристроить голову у него на плече.

* Вдовы и разведенные заключали брак в праздничные дни.

** Универа - женщина, которая была лишь один раз замужем. Это считалось
почетньм.

- Летиция, я не могу вернуться в Рим.

- Что?

- Я дал обет.

- Тебе не кажется, что два подобных признания за день - слишком. - Она
засмеялась через силу.

- Я дал обет, что не увижу Город двадцать лет.

- Это невозможно! - она села на постели, подогнув ноги, и уставилась на
Элия. Она не могла поверить, что он говорит серьезно.- Зачем?

- Если я исполню обет, боги не позволят Трионовой бомбе взорваться вновь.

- Так давно никто не поступает.

- Знаю. Но я решил.

- Бред! Бред! Бред! - она несколько раз стукнула кулачком его по груди. -
Ты спятил. А обо мне ты подумал? О Постуме, наконец!

- Мы можем видеться за пределами Города. Вернее, Италии. Так точнее будет
исполнен обет.

- Вечно ты что-то придумаешь! То Нисибис, то это! Я тебя ненавижу! - она
соскочила с кровати, подошла к окну. Губы дрожали. Но она справилась.- Так
нельзя, Элий.- Она обернулась. Строгий педагог, разговаривающий с провинившимся
лицеистом. - Подумай, как это отразится на Постуме. Он ведь маленький. И он
император. Должен жить в Риме. А ты будешь все время вдали. Вы будете видеться
изредка, урывками.

- Я знаю.

- Почему Постум должен страдать? Так нечестно!

- Я знаю. Но, Летиция...

- А еще говоришь, что ты не Сцевола! - Она швырнула в него первое, что
попалось под руку. Попался кодекс. Тит Ливии, кажется. И небось тот том, где
все это описано - Муций Сцевола и царь этрусков Порсенна. Чтоб им всем
изжариться, воспевателям подвигов! - Ты двадцать лет будешь гореть в огне! И я
рядом с тобой! И Постум! Жаровня на троих! И мы на ней голой задницей только
потому, что тебе пришло в голову дать обет.

- Постум поймет. Я все ему объясню.

- Не поймет. Ну, может, и поймет. Может, он такой же, как ты, чокнутый. А
я вот не пойму.

- И ты поймешь. Мы будем писать друг другу пространные нежные письма.
Описывать события, делиться впечатлениями. Ты будешь рассказывать подробно, как
прошел очередной день Постума, как он учится. Наймем специального курьера - он
будет возить письма каждодневно. А после нашей смерти Квинт издаст письма. Наше
переписка превзойдет письма Цицерона популярностью.

Она не ответила, вновь отвернулась к окну. А ведь она думала, что это
будет самым счастливым днем в ее жизни. И вот...

- Зачем все это? - спросила тихо. - Ради чего?

- Ты видела их, тех, кого лечили? - спросил Элий.

- Да. - Она помолчала. - Очень страшно. Один из них высох, как египетская
мумия. Высоченный парень, здоровяк-центурион. Он был олимпиоником 499-й
олимпиады в метании диска. А после облучения превратился в черную головешку. И
все жил, жил...

Она кинулась в постель, обхватила Элия, стала покрывать его лицо и
изуродованную шею поцелуями.

- Ну какой же ты все-таки сумасшедший... Точно, сумасшедший!

- Ах, вот как! Значит так? Мир или война?

- Война, конечно же,- засмеялась она, слегка прикусывая кожу на его плече.
- Я буду днем с Постумом, ночью - с тобой. Корд на своей авиетке будет возить
меня туда-сюда. И так я буду порхать между вами, сплету невидимую нить, кокон,
соединю. Иначе зачем я тебя выбирала?

Глава 22

Июньские игры 1976 года (продолжение)

"Войска монголов повернули назад, в Хорг. Варвары испугались силы
цивилизованных государств, испугались, что Великий Рим придет на помощь своим
союзникам, и предпочли удалиться без боя. Вот что значит сила непобедимых
римских легионов!"

"Вестник "Римский демократ" уже три дня как не выходит".

"Акта диурна", 17-й день до Календ июля*

* 15 июня.

Со всех сторон в Рим стекались исполнители. Гениев среди них было
меньшинство, они затерялись в пестрой толпе молодых, упитанных людей, которых
сопровождали такие же молодые упитанные женщины с букетами цветов. Специальные
составы поездов везли этих людей в Рим без остановок. Все это были в основном
члены общества "Радость". Шел слух, что вечером в Риме для них устроят
пиршество прямо на форуме. Тысячи и тысячи столов, заставленных жареными
угрями, миногами, фаршированными поросятами, фруктами, пирогами. И еще будут
разбрасывать тессеры, и по каждой - выигрыш. Говорили, что самый большой
выигрыш - миллион. Все верили.

"Бенита в диктаторы" - было начертано на каждом вагоне, по обеим сторонам
надписи - лавровые венки. Ветер трепал пурпурные ленты.

Люди встречали поезда криками радости. И погода вдруг изменилась. Дожди
прекратились. Сделалось солнечно, ясно. Лишь белые облака висели высоко-высоко
над землей.

Все римские станции еще с вечера выплевывали толпы в Город, и они бурлили
в его узких улицах хмельком молодого вина. Таверны были открыты до утра. Сам
Бенит сидел в редакции "Первооткрывателя". В эту ночь он не ложился. Когда
Бениту сообщили о повторном разгроме редакции "Либерального вестника", он
радостно потер руки и произнес: "Началось!"

С утра форум затопила огромная толпа. Люди все прибывали и прибывали.

- Пусть предатели Рима уезжают в Альбион! Им нет места в Империи! - вопили
на форуме.

И когда Бенит появился на рострах в сенаторской тоге, восторженный вопль
покатился волной, перехлестнул ораторскую трибуну и понесся дальше и выше, к
подножию Капитолия. Цветы, венки летели к ногам молодого кумира. Он поднял
руку, и толпа стихла.

А Бениту вдруг сделалось весело и легко.

- Римляне, - крикнул он толпе, - вы вновь станете господами мира!

И они завопили в ответ хором:

- Да, станем!

В дверь постучали. Летиция с трудом разлепила глаза. Солнце садилось. - Я
ж велела не беспокоить!

Элия как будто здесь и не было все эти дни. Преторианцы прекрасно знали,
кто живет в номере с Августой, но делали вид, что его не замечают.

Вновь стук - громче, настойчивее.

- Ну что еще? Вот скоты, не могут подождать,- она соскочила с кровати,
накинула персидский халат и, приоткрыв дверь, глянула в щелку.

За дверью стоял Квинт.

- Чего-то ты долгохонько добирался сюда из Антиохии, - заметила Летиция,
впуская агента.

Тот вошел, опустив глаза долу.

- Задержался.

- Вот и Элий задержался. Торчал в храме Либерты. А ты что делал? Тоже от
чего-нибудь очищался?

Элий вышел в экседру, закутанный в пестрый долгополый халат из махрового
хлопка.

Квинт поднял глаза, виновато глянул на Элия, потом на Летицию.

- Играл, - признался вдруг честно.

- Много выиграл? - поинтересовался Элий.

- Проиграл. Полмиллиона.

- Ого! - Летиция бросилась в кресло, обхватила колени руками. - Доблестный
муж, ты меня удивляешь. Надеюсь, это все?

Квинт тяжело вздохнул. Мог бы и не продолжать. Про ту минутную слабость
никто никогда не узнает. Мысли - не деньги. Но ведь Квинт служит Элию.

- Хотел удрать. В Новую Атлантиду. Устал. Надоело. И не смог убежать. Вот,
приехал. - Он изобразил на лице самое искреннее раскаяние.