Чтение 47–й страницы книги ~Заповедник для академиков~

увидела за ухом в щетине коротких волос черную дырочку. Туда ударила пуля,
она разбила кость и убила человека. А потом его притащили сюда и кинули в
колодец...

Все, что она наблюдала с того момента, как из колодца вытащили мертвого
Матю, было кошмаром, которому нелья верить, ни в коем случае нельзя, потому
что сейчас Матя поднимется и скажет:

- Ну как, славно я пошутил? У нас в Риме и получше шутки выделывали, -
и засмеется.

Лидочка старалась поймать взгляд Александрийского, но тот был погружен
в свои мысли. Он неотрывно смотрел на длинное и какое-то очень плоское тело
Мати, ступнями оставшееся в воде - так что из волы торчали лишь наглые и
уверенные в себе носки иностранных ботинок на каучуковой подошве, как
автомобильная шина. Легче было смотреть на ботинки - а на лицо смотреть было
невозможно. Потому что лицо было совершенно мертвым и не имело отношения к
Мате, а было лицом трупа Матвея Ипполитовича Шавло.

Вытащив из кармана Мати бумажник, Алмазов отошел повыше, к скамейке.

- А вы садитесь, - сказал он неожиданно. Его слова относились к
профессору и к Лидочке. - Вы у меня больные, немощные, в ногах правды нет.
Садитесь, садитесь...

И что удивительно - Александрийский и Лидочка, как бы находившиеся по
иную сторону стекла, нежели остальные, пошли к лавочке, и Лидочка была рада,
что сможет сесть, - ее только беспокоило, что лавочка мокрая, а лисья шуба
чужая, но ведь если Алмазов приказывает, это как бы приказ правительства, И
нельзя ослушаться.

Дождавшись, пока они уселись, Алмазов встал чуть в стороне от скамейки,
так что теперь он образовывал собой вершину правильного треугольника; двумя
другими вершинами были скамейка с обвиняемыми - Лидочка уже поняла, что
именно такая роль отводится ей и профессору, - и тело Мати.

Остальные были публикой, зрителями, и потому они образовали небольшую
стенку напротив Алмазова.

Алмазов оглядел стенку, и она ему не понравилась.

- Ванечка, - сказал он, - отведи пока мужиков к купальне. И там с ними
останься. Тебя, Филиппов, это тоже касается.

После ухода лишних свидетелей в зрительном зале остались лишь Лариса
Михайловна и несколько в стороне - Альбина, которая осторожно и тщательно
протирала своим широким шерстяным шарфом мокрый грязный револьвер с
дарственной табличкой Дзержинского.

- А теперь можно поговорить по существу, - сказал Алмазов, начиная
процесс. - Вы будете сознаваться или будете упорствовать?

Ответа не последовало.

- Положение изменилось, - сказал Алмазов. Он поглядел на свои сапоги и
не смог скрыть огорчения.

Лидочка поняла почему - на носках были пятна грязи. Алмазов кинул
взгляд на Альбину, потом на подсудимых - и поборол желание приказать ей
вылизать сапоги до полного блеска.

- Положение изменилось, - теперь Алмазов нахмурился. Он сознавал
серьезность момента. - Час назад я излагал вам, граждане, мои теоретические
соображения. Теперь же перед нами есть вещественное доказательство - труп
молодого ученого, который стремился быть полезным для нашей родины. Ученого,
убитого вами. Вам понятно?

Так как вопрос был обращен к Лидочке, она не удержалась от ответа:

- Как же так, - сказала она, здесь же Полина должна быть.

- Как видите, вам не удалось запутать следствие и сбить его с
правильного пути, придумав какую-то мифическую Полину. Как я и предвидел с
самого начала - перед нами Матвей Шавло. Что вы на это скажете?

- Честное слово, я ничего не понимаю, - сказала Лидочка.

- А вы?

- Я тоже не понимаю, - сказал профессор.

- Хотите, я расскажу вам, как было совершено преступление, - спросил
Алмазов.

Никто ему не ответил. Тогда он продолжал:

- Я не знаю точно, когда было замыслено это страшное преступление, -
Алмазов словно репетировал свой выход в роли общественного обвинителя. - Но
мы можем отсчитывать его мгновения с того момента, когда, зная о слабости и
душевном состоянии находящейся здесь Альбины, гражданка Иваницкая проникла
ко мне в комнату и похитила оружие для выполнения террористического акта.

Лариса Михайловна непроизвольно сделала шаг к Альбине, как бы желая
убедиться, что ей говорят правду.

Алмазов остановил ее коротким рубящим жестом и продолжал:

- Когда все было подготовлено, Иваницкая, пользуясь своей красотой,
выманила товарища Шавло в темный парк, к погребу и там, выстрелив из
револьвера, совершила кровавое злодеяние. Затем она спрятала тело в погребе,
и, как только подошел ее наставник и учитель, заматеревший в подобных
злодеяниях враг нашего народа Александрийский, они отнесли тело Шавло к
этому колодцу, полагая, что никто и никогда не сможет их заподозрить и
отыскать труп.

- А зачем? - спросил Александрийский, который был совершенно спокоен. -
Зачем нам это делать?

- В этом разберется суд, - сказал Алмазов. - Я же могу только высказать
мое предположение. - Он подошел к скамейке, на которой сидели обвиняемые, и
навис над ними, по своей привычке раскачиваясь: носки-каблуки,
носки-каблуки, носки-каблуки... - Мое предположение заключается в том, что
рука убийц направлялась из-за рубежа фашистским центром. Цель ваша ясна -
обезоружить государство рабочих и крестьян в сложной международной
обстановке.

"Странно, - подумала Лидочка, - он говорит не человеческим, а каким-то
особенным окологазетным языком. Он, наверное, этого не чувствует. Он просто
не умеет выражать по-русски определенного рода мысли".

- А как мы его несли? - спросил Александрийский.

- Кого?

- Как мы несли Шавло до пруда?

- Ручками, - ответил Алмазов, - своими холеными ручками.

- Но мне же нельзя даже ста граммов поднять,- сказал профессор.

- Это все мимикрия врага - сам небось поднимаешь гири, тренируешься!

- Я могу свидетельствовать, - вмешалась Лариса Михайловна, - я как врач
утверждаю...

- Помолчи, врач! - в последнее слово Алмазов вложил все свое отношение
к Ларисе Михайловне. - Там будет экспертиза работать. Судебная. Ее не
купишь.

Алмазова что-то смущало, его самого, видно, не удовлетворяла
построенная им стройная схема. И от этого он раздражался.

- К тому же, - сказал он, - мне пришлось наблюдать вчера Иваницкую,
когда она вернулась с улицы после совершения теракта. Вы бы посмотрели - в
глине по пояс, мокрая, как драная кошка - страшно смотреть. Разве так с
прогулки возвращаются?

- Это физически невозможно, - убежденно повторил профессор. - В Мате
килограммов сто.

- Доволокла бы, - сказал Алмазов. - И на следствии она в этом
сознается. - Алмазов вдруг улыбнулся: - А не исключено, что у вас были
сообщники. Как вы посмотрите, если вам помогла местная докторша Лариса
Михайловна Будникова?

Лариса Михайловна начала отступать.

- Вы шутите, вы шутите, да? - повторяла она тупо. Она была так
напугана, что попыталась бежать, но остановилась, добежав до края плотины, и
медленно, как на плаху, пошла обратно.

Алмазов не стал ждать, пока Лариса Михайловна вернется.

- Вопросы есть? - спросил он.

- Глупо, - сказал Александрийский. - Все это глупо, неправда и
придумано вами.

- А у меня есть свидетели, - сказал Алмазов. - Вы забыли. У меня не
только миллион улик, у меня не только ваши завтрашние признания, у меня есть
Альбиночка. Альбиночка, скажи дяде, ты видела, как Лидочка Иваницкая выкрала
мой револьвер? Ну скажи, киска.

- Да, - сказала Альбина. Глаза ее, несчастные и слишком большие,
казались почти черными -то ли от каракулевой шубки и черной шляпы, то ли от
ужаса. - Я скажу...

Дальнейшее произошло так быстро и обыкновенно, что никто даже не
двинулся с места.

Она подняла руку с револьвером, который так и не успела толком
вытереть, и начала стрелять из него в Алмазова. Она сделала это так
неожиданно, не предупредив никого, не сказав каких-то нужных слов, которые
положено говорить убийце. Только Алмазов за какую-то долю секунды догадался,
что сейчас произойдет и что его хотят убить, но не поверил в собственную
смерть и закричал:

- Не стреляй, не получится. Порох подмок!

И тут же начал падать. Так что Альбина успела выстрелить только три или
четыре раза, а потом он уже лежал - голова к голове с Матей Шавло.

Издали, от купальни, мчались Ванюша-аспирант и другие мужчины. Впереди
всех - президент.

Но прежде чем они добежали, Альбина успела сказать то, чего никто,
кроме профессора и Лидочки, не услышал:

- До свидания, - сказала она, - ты хорошая, Лидочка, мне очень жаль. Но
я тебе немножко помогу... Ты же знаешь, что они убили моего Георгия.

Она не ждала ответа, она была погружена в себя, в свои последние
секунды, когда надо сделать так, чтобы наладить порядок в том мщре, в
котором тебя уже никогда не будет.

- Ты хорошая,- сказала она и подняла револьвер. Альбина повысила голос,
и люди, что подбегали к ним, тоже услышали ее слова: - Это ошибка! Матвея
Шавло тоже убила я! Матвея Шавло мы убили вместе с Алмазовым! И притащили
его сюда. Вы меня слышите? Алмазов хотел стать фашистом, но Шавло сказал,