сидел, вжавшись спиной в холодную стенку, змеи уже изгрызли меня, как кость,
наступило время мучительной смерти от яда...
головой сменились недоуменным ропотом.
рвота - первый признак отравления...
чувствовать и видеть; там, наверху, уже понимающе переглядываются.
труда прорывался сквозь пелену общего гула, вроде как черная нитка в сплетении
белой пряжи...
новая нитка в клубке белой пряжи, но теперь красная.
зеленоватых тела. Этой парочке плевать было на приказ герцога, на публичную
казнь и на общее змеиное дело; две змеи предавались самому важному, с их точки
зрения, занятию - страстно любили друг друга...
с самого начала казни это была первая боль. Я машинально выругался и вцепился в
железо, желая ослабить хватку; наверху теперь было совсем тихо, только два
голоса обменивались короткими, неразборчивыми репликами.
сил желая избежать кровоподтека на боку. Белесое небо рывками приближалось - и
наконец затопило все вокруг, мне померещилось, что весь Мир завален бесцветным
талым снегом...
округлившимися, но не утратившими властности глазами:
засвидетельствуйте смерть!
донельзя. Дрожащей рукой потянулся к моему запястью - но не решился коснуться,
умоляюще оглянулся на мужчину с цепью.
содрогнувшись, взял меня за руку.
р-рогатая судьба...
серебряный стерженек. Оборотная сторона приколотой к рукаву булавки...
свершен. Преступник мертв.
выталкивали со двора протестующую толпу. Палач отводил глаза, младший подручный
его икал, старший угрюмо глядел в раскисшую землю. Лекарь прерывисто вздохнул.
губами, проводил взглядом ворону, неспешно пересекавшую небо над двором;
посмотрел мне прямо в глаза:
голосе явственно слышалась усталость.
тюремном дворе. Приговор свершен. Преступник мертв.
Темной морозной ночью меня вывели на пустырь и свистящим шепотом сообщили, что
если я еще когда-нибудь попадусь на землях герцога - меня попросту повесят без
суда и следствия...
откладывая, прямо сейчас. Возможно, только страх перед законником-герцогом
избавил меня от самосуда; как бы то ни было, но я бежал, бежал по подмерзшему
снегу, по толстому скрипучему насту, бежал так, что перехватывало дыхание.
накатанной, настоящий тракт, повозки, ставшие теперь санями, катились почти
бесшумно. В широких серебряных лентах, тянущихся по снегу за полозьями,
поблескивало солнце. Мы с Танталь сидели спиной к вознице и смотрели, как все
дальше остаются земли герцога Тристага.
что взять со смертника - в какой-то момент мне захотелось поверить, что она
любит меня и оплакивает. Она все-таки незаурядная женщина... Я был... как бы
сказать... польщен.
глядя в небо.- Где сила? Где власть? Надо полагать, если бы змея укусила меня в
лесу - я бы помер? И никакая булавка...
прижечь... Меня передернуло. Танталь перестала улыбаться:
Справедливый... Приговор. Не просто власть... Некое абсолютное... Правосудие...
Кто-то разрешил... В городе Ка-варрене, например, поединки - традиция, дело
чести... Эгерт Солль когда-то тоже убил на дуэли человека - и получил за это
заклятие, да такое, что...
отстраняясь тем не менее от Танталь, которая хотела хлопнуть меня по спине:
несправедливости.- Не убивал! Все эти свидетели... Поклеп!
но моя спутница вздохнула с облегчением.
лишнюю неделю пути; по ночам Алане снились кошмары.
каждым днем они давались мне все труднее, тем более что Алана, кажется, совсем
не слушала.
на богатый дом на главной улице, напротив дома старосты. Господин лекарь
гордился своей ученостью, был румян и важен, и запросил немалую плату, и долго
разглядывал бледную руку безучастной Аланы, и, наконец, авторитетным голосом
рекомендовал кровопускание. В следующую секунду спесь сбежала с его лица вместе
с румянцем, потому что я взял его за шиворот, обозвал шарлатаном и потребовал
свои деньги обратно. Кровопускание, сказал я зло, кто угодно может приписать,
вот хотя бы и я, и беспомощному в своем ремесле медику оно принесет куда больше
пользы, чем любому из его обманутых пациентов!
Алана оставалась вполне безучастной; я разжал пальцы, выпуская кружевной
лекарский воротник.
важности.- Ежели вы, господа, такие нервные... так и идите к старухе за околицу.
К знахарке то есть. Она погадает... на жабьей лапке... с тем же успехом, но
дешевле!
сообразно званию рядилась в грубое полотно, и тяжелый платок закрывал ее лоб до
самых бровей - но возрасту в ней было едва за тридцать, уж от меня-то еще ни
одна женщина не сумела скрыть своих лет.
бегать по зеркалу, потом порывалась задавать вопросы - но я пресек эти попытки.
Знахарка помрачнела, пожелала осмотреть пациентку наедине - я опять-таки не
позволил. Не хватало еще оставлять жену с глазу на глаз с подозрительной
шептухой, тем более что в успех визита я с самого начала почти не верил и все
злее ругал себя за столь неудачную, подсказанную лекарем идею...
выпроводил Алану во двор, благо ветра не было, и утро стояло погожее.
стало... А только уходит она. Дале-ченько уже ушла. Как бы потом... догнать
успеть бы.