руки в карманах, мягкие движения, очки... нет, не очки - ноктоскоп!
Идет... остановился... смотрит... увидел! Артем опять успевает раньше:
коротко - сдвоенным выстрелом - бьет автомат, и охранник, подпрыгнув,
падает и выгибается назад, пистолеты вылетают из рук, а нам надо пробежать
всего пятьдесят метров. Мы бежим, ветер в ушах, две секунды, никого нет,
три секунды, никто не стреляет, четыре секунды, дверь... распахивается, и
навстречу... вижу только кружок дула, руки делают все сами, запрокинутое
лицо, темнота, лестница вверх, поворот, еще лестница, позади короткие
очереди, передо мной три двери, выбиваю ногой - сортир, черт, дальше -
никого, третья дверь, выстрелы навстречу, щепки и вонь пороха, и будто
кирпичом по темени, бью поверх голов, но впритирку, чтобы присели, а рядом
уже Артем, и у тех - нет шансов.
садиться...
Горячая струйка за правым ухом, по шее, на спину.
седьмой, цифры меняются, меня опять ошпаривает кипятком, и я даже не
тянусь к выключателю - просто всаживаю в раухер десяток пуль. Наверное, от
сотрясения - экран монитора покрывается густой сетью трещин, раздается
громкое шипение, все меркнет. Успели. Успели. Успели, черт побери...
среди них, похоже, только вот этот, у стола, белее штукатурки, с ужасом
смотрит не на меня, а на остатки раухера; программер? Наверное. А
остальные...
спрашивает один из них, самый старший, бульдожьи щеки, ежик - совершенно
полковничья рожа. - Кто вы такие?
говорю я. - Старший координатор Валинецкий.
многом - почти обо всем. Сейчас он начнет врать, и я его опережаю.
десятку, - мы прекрасно знаем, кто вы и чем занимаетесь. Дело, однако, в
том, что... - я посмотрел на часы, - тридцать две минуты назад мы получили
неопровержимое доказательство того, что вас недоинформировали о характере
радиофугасов, тралением которых поручили заниматься... - у меня начинает
медленно плыть перед глазами, я нашариваю стул и сажусь, хорошо бы лечь,
но это нереально. - Дело в том, что один из них представляет собой
плутониевую мину мощностью восемь килотонн и, по нашим данным, установлен
где-то в районе сибирского посольства... Вы понимаете, надеюсь, что акция
наша носила вынужденный характер и имела целью предотвратить злодеяние,
которое иначе бы...
падаю на пол. В глазах уже почти темно, но сквозь эту темноту я еще вижу,
как в дверь косо входит Серега, а с ним кто-то такой знакомый...
хорошо, что и ты здесь...
первом этаже, где мы сидели, был великолепен, только обивка немного
пострадала.
же название... Ладно, давай дальше.
загипнотизированный, не мог оторвать от него взгляд. В тюбике, вообще-то,
был промедол, но Феликсу я сказал, что - аббрутин. Дальнейших объяснений
не потребовалось, он стал рассказывать все, что знал, и пока я не видел
серьезных лакун в его информации.
крипо убийство петербургского инженера, подозреваемого в коммерческом
шпионаже. Заинтересовавшись некоторыми странностями в делах фирмы, Феликс
стал незаметно, но глубоко копать под нее. Выяснилось, что фирма,
формально сибирско-российско-египетская, создана на деньги - весьма
немалые, восемьсот миллионов золотых марок, - полученные в виде займа у
банка "Стахат". Даже не размышляя о причинах такой безумной щедрости
банка, останавливаешься перед другим, куда более чудесным феноменом: никто
и не помышляет о возврате долга. То есть под видом займа откуда-то эти
деньги были перечислены. Далее: собственно коммерческая деятельность фирмы
полна тайн и мистификаций, так, например, налог ею выплачен с сумм в
тридцать-пятьдесят раз меньших, чем следовало бы ожидать, исходя из
видимых объемов ее оборота. Очень трудно заподозрить налоговое управление
Рейха, пусть даже его египетский филиал, в некомпетентности или
нечестности. Следовательно, вся - или почти вся - деятельность фирмы
фиктивна, и прибыли ее берутся вроде как ниоткуда. Кое-что удалось
отследить: так, например, внесение на счета фирмы в кабульском и
пишпекском отделениях все того же банка "Стахат" анонимных взносов в
размере от сотен тысяч до миллионов марок. Расходы фирмы тоже не слишком
обычные: так, на счета московской городской и общероссийской канцелярий
НСПР перечислены в общей сложности сто сорок миллионов марок. Еще порядка
двухсот пятидесяти миллионов ушло по сложным маршрутам, но, очевидно, на
те же адреса. Обратил Феликс внимание еще и на то, что в банке "Стахат"
некоторые выигрышные счета пользуются особым вниманием фортуны. Например,
вклад генерала Шонеберга за время существования фирмы "Эйфер" четырежды
утраивался - так что к финалу своей карьеры генерал подошел счастливым
обладателем трех с лишним миллионов золотых марок, причем, что особенно
ценно, законным и легальным их обладателем. В отличие, скажем, от Феликса,
который стал обладателем поистине бесценной информации, но обладателем
незаконным и нелегальным. Для крипо все это - в силу известных юридических
положений о методах расследования - не представляло ни малейшего интереса.
И тогда Феликса попутал бес: он решил продать собранные материалы... кому
бы вы думали? Самой "Эйфер". То есть он решил продемонстрировать им
несовершенство их систем безопасности и предложить свои услуги по созданию
новых, абсолютно непробиваемых систем. На всякий случай многократно
застраховавшись по классическому принципу "мертвой руки", Феликс вышел на
контакт со службой безопасности фирмы - и не успел моргнуть, как был
скручен, напичкан какой-то дрянью и уложен в небольших сравнительно
размеров картонную коробку. В следующее мгновение он уже лежал в железной
клетке, подвешенной между полом и потолком (карантин какой-нибудь из
пожизненных тюрем? Очень похоже...), а секундой позже - стоял на зеленом
ковре в кабинете человека, который не стал скрывать своего имени и
должности: Гейко Николай Павлович, шеф контрразведки Сибири... Мы
убедились в вашей искренности, Феликс, сказал Гейко и объяснил Феликсу,
что такое аббрутин. Спасибо вам за то, что вы для нас сделали. Это
исключительно ценно. Надеюсь на продолжение нашего сотрудничества. Так
Феликс стал обладателем земельного участка в Красном Яре, самом престижном
пригороде Нового Томска, и десяти миллионов рублей, положенных на его имя
в Военно-крестьянский акционерный банк. На следующее утро он уже был в
Москве. Через неделю ему полностью обновили аппаратуру, и он занялся тем,
что на жаргоне программеров называется "тинтенв-лке" - "чернильное
облако". Вскоре добраться до каких бы то ни было следов деятельности
"Эйфер" стало почти невозможно. По ходу дела Феликс получал информацию о
все новых и новых операциях фирмы: об отмывании - под весьма значительный
процент - денег туранских "конопляных шейхов", о незаконной продаже
предприятий и земельных участков в Индии японцам, наконец, о
финансировании откровенно террористических формирований в России, Польше,
Грузии, Египте, в странах Турана... Феликс предлагал вообще уничтожить эту
информацию, но получил строгий приказ: маскировать тщательно, но не
уничтожать ни в коем случае. Только тогда он понял истинную цель и смысл
деятельности фирмы "Эйфер"...
говорил Феликс, с тем, что я знал помимо него и, в частности, о Гейко
Николае Павловиче. С одной стороны, он бессменный шеф контрразведки аж с
шестьдесят пятого года, то есть показал себя аполитичным, лояльным
специалистом. С другой - все "азиаты" почему-то считают его своим. До сих
пор ориентация и политические симпатии того или иного деятеля серьезного
практического значения не имели, но сейчас ситуация переменилась. Значит
ли это, что Гейко проводит некую свою, независимую от Толстого, политику?
И вообще - что это за последние перестановки в правительстве? Стоп.
Предположим, план Толстого срабатывает, Рейх и Сибирь образуют некий
тесный союз, "уральский кордон" рушится, целостность России восстановлена.
Троекратное ура, но через некоторое время рвется бомба: оказывается,
правительственное ведомство Сибири занимается перекачкой наркомарок в
Рейх... Толстой уходит в отставку - ой ли? - его преемник... Нет, как-то
это ненадежно и мелкотравчато. С другой стороны, только для компрометации
НСПР - партия существует на деньги торговцев наркотиками, ату ее! -
слишком громоздко и чрезмерно убедительно. Да еще японские деньги и
японские бомбы...