быть, это были вообще другие горы. Зеленые долины попадались
чаще, подминали редкие горные цепи. Все чаще виднелись
крохотные домики, Колоксай различил небольшой городок, каменные
башни, высокие стены, коричневые ниточки дорог.
все стало зеленым, даже мелкие озера и то казались по краям
зелеными. Колоксай смутно удивился, что в таком благодатном
краю нет поселений, но крикнуть не смог, ветер рычал в ушах,
срывал слова и уносил так далеко, что мог бы услышать их на
обратном пути.
когти блестели под солнцем как ножи. Планируя, как гигантская
летучая мышь, он медленно снижался, впереди разрасталась
роскошная роща, Колоксай рассмотрел два маленьких озера,
песчаный берег, песок блестит так, что глазам больно, красные и
оранжевые цветы на кустах...
быстрее, выросли, Колоксай сжался, собрался в тугой ком, слева
и справа замелькали уже не верхушки, а кроны. Коричневые стволы
слились в серую стену, снизу ударило, тряхнуло, копыта
застучали часто, но неровно. Конь то и дело взмывал в воздух,
хрипел, трещали сухожилия, суставы, крылья гнулись, выдерживая
напор ветра. Стук копыт стал ровнее, реже, конь вломился в
стену высоких цветущих кустов, в ноздри ударил сильный аромат
диковинных цветов, а сами цветы начали спешно ронять лепестки.
конь, как ни был измучен, отбежал и пошел вскачь, на ходу
выбрасывая в стороны крылья. Колоксай соскользнул по горячему
боку, тоже шлепнул, а когда конь брезгливо отодвинулся,
невольно растопырил руки, хватаясь за воздух.
а голос прозвучал замученно:
готовности рубить, прыгать на врага, сокрушать:
кусты не ломать. Если поймают, шкуру сдерут.
мудрого зависть:
больше меня знает и умеет! Даже всякие там бабки-шептухи, деды
замшелые...
таскал!.. Припоминаю, припоминаю, то-то у меня раньше то одно
со стола как корова языком, то другое... Я на постельничего
грешил, а теперь, если все вспомнить... И терем когда-то
занялся как сноп соломы, еле выскочить успели... служанка моей
жены забрюхатела, как говорит, от ветра...
лихорадочный румянец. На лицо падала густая тень, дубы
вздымались непривычно высокие и стройные, не дубы, а будто
сосны, но ветки по-дубьи раскидывали далеко в стороны. В густой
листве янтарными каплями блестели крупные, как сос-новые шишки,
желуди. Было их столько, что деревья казались празднично
обвешанными золотыми слит-ками.
удачно... Ты не заметил, какие там заставы?
сторожевые башни, и конные отряды в балках... Они тоже готовы к
войне. И чего-то ждут...
что опустошит земли, зальет кровью села и города. И только он
один знает, почему этой войны все нет. Но вслух такое сказать
-- заплюют, затюкают. Люди же вполне люди... как и он.
Ни один сучок не треснул, ни одна ветка не шелохнулась, словно
красноголовый состоял из тумана, так и протек сквозь куст как
туман, подумал смятенно, что опять колдовство, ни один человек
не сможет... разве что родился и жил в Лесу.
ее нежные стебли даже через толстую кожу сапог. Он двигался,
вытянув шею как гусь, ноздри раздувались, как у голодного
волка. В их сторону катились тяжелые волны запахов, Олег
чувствовал, как бьют в колени, переливаются через голенища, где
смешиваются с добротным мужским потом его портянок.
безбоязненно слетела Олегу на плечо, поехала на нем, как грач
на корове, крепко вцепившись коготками в толстую кожу волчовки.
На Олега с удивлением смотрел круглый глаз, в нем отражались
его красные всклокоченные волосы.
вирия однажды упал ком небесной земли. Из него и образовалась
Гиперборея, как частичка вирия на земле.
Впереди блеснул свет, за деревьями открылся оранжевый мир. Олег
проморгал, блеск показался нестерпимым, а когда на солнце
набежало облачко, рассмотрел, что дальше тянется широкая полоса
золотого песка, а дальше идет чистейшее озеро. Шагов за пять от
края по колено в воде три девушки, визжат как молодые поросята,
брызгаются водой.
исполинские сосны, что Олег мог рассмотреть каждую веточку.
Справа и слева только деревья, но отсюда берег пологий и
песчаный. Одежда на песке в беспорядке, девушки резвятся
беспечно, еще одна заплыла чуть ли не на середину, там лежит на
спине, раскинув руки и ноги, солнце высвечивает ее обнаженное
тело, уже тронутое легким загаром.
приходилось придерживать витязя за плечо. Тот то и дело
зачарованно начинал подниматься, но пятерня волхва давила, как
падающее небо, под пальцами волхва плечо Колоксая скрипело и
сминалось, кровоподтеки останутся размером с тарелки.
задержал дыхание. Плечо трещало под рукой волхва, витязь снова
начал подниматься, когда в трех саженях от визжащих хохотушек
забурлила вода, серебряной рыбкой выпрыгнуло тело, плюхнулось,
взметнув тучи брызг, и девушка красиво поплыла к берегу.
вы-строились в ряд. Девушка встала по грудь в воде, Колоксай
охнул, Олег молчал, сопел, встревоженный. Девушка медленно шла
к берегу, сдвинув узкие плечики назад и разгребая воду руками.
Дно повышалось, озеро уходило вниз, обрисовывая упругую крупную
грудь...
Под парой упругих чаш у девушки оказались еще две, чуть
поменьше, но такие же упругие, торчащие, с вызывающе
оттопыренными кончиками посреди красных кружков. Живот плоский,
с едва заметными валиками округлостей, кожа светится чистотой и
свежестью.
-- но ты же слышал, это и есть наверняка сама Миш. А ты помнишь
ее старшую сестру?
горячо. -- А что опасна... Конечно, простолюдинка не опасна, но
разве я не рожден для битв и опасностей?
-- она же соткана из солнечных лучей!.. Это живой цветок, это
живая вода... Это лучшее, что создано Родом... в лучший его
день!
достаточно красивая, но уж слишком утонченная, изнеженная, хотя
от этой странной изнеженности внезапно пахнуло холодком.
Роллинс Джеймс
Бажанов Олег
Орлов Алекс
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Пехов Алексей