драться, и ты ли будешь ранен или Мадзелли - все равно в ее глазах он
станет героем.
вот, я бы ей без обиняков рассказал, что собой представляют эти прохо-
димцы. У тебя такое обличение здорово получилось бы. Ты умеешь говорить
с жаром. И я бы дал ей понять, во-первых, почему он прилип к испанке,
во-вторых, почему он повел атаку на дочку профессора Клоша, в-третьих,
почему он, потерпев поражение, обхаживает теперь девицу Шарлотту Ориоль.
будешь ее близким родственником.
неудобно. Понимаешь?
и Мадзелли, и, когда ты вернешься, она будет одна.
чать этот щекотливый разговор.
дома, выбеленной известкой, и, сев около нее, сказал:
наедине.
итальянский лад, а чтобы поговорить с вами как искренний, преданный
друг, дать вам совет.
пытность, а затем в осторожных, но ясных словах рассказал ей об авантю-
ристах, которые повсюду ищут себе поживы, с профессиональной ловкостью
обирают добрых и простодушных людей, и мужчин и женщин, завладевают их
кошельками и сердцами.
кого-то определенного человека. Кого именно?
сом:
вам признаюсь, что со времени... со времени помолвки моей сестры я уж не
такая глупая, как раньше... поумнела немножко... Ну, так вот... Я и сама
догадывалась о том, что вы мне сейчас сказали, и посмеивалась втихомол-
ку... Я видела, к чему он клонит.
и во вздернутом носике, во влажном блеске зубов, сверкнувших между при-
открытыми губами, было столько свежей, юной прелести, веселого задора,
милой шаловливости, что Бретиньи охватил бурный порыв такого же страст-
ного влечения, который бросил его год тому назад к ногам покинутой те-
перь женщины. А сердце его было полно ликующей радости: значит, она вов-
се не оказала предпочтения Мадзелли Победа досталась ему.
взглядом, что у него вся душа перевернулась, и он с мольбой спросил:
ком-то исступлении, в том сладком безумии, когда в голове человека туман
и слова, срывающиеся с уст, подсказывает ему не разум, куда-то вдруг ис-
чезнувший, а взбудораженные чувства. И между поцелуями он лепетал:
если и это ложь.
бы.
нату вошел старик Ориоль и с ужасом уставился на них. Вдруг он закричал:
колько секунд тяжелого молчания, потом Поль попытался объясниться:
сжимая кулаки, рычал:
ми руками. Но Поль, такой же рослый и превосходивший овернца силой и
ловкостью спортсмена, отбросил его плечом и, прижав к стене, сказал:
говоримся. Ну, я поцеловал вашу дочь. Это правда. Даю честное слово, в
первый раз поцеловал. И даю честное слово, что хочу на ней жениться.
тивника, но гнев его не остыл, и он, заикаясь, бормотал:
пррроклятые!..
горьких жалоб. Он не мог утешиться, что обещал дать за старшей дочерью
виноградники, что они попадут в руки парижан. Он уже догадывался теперь,
что Гонтран нищий, что Андермат надул его, и, забывая о нежданном бо-
гатстве, которое принес ему банкир, изливал теперь свою желчь и затаен-
ную ненависть к этим злодеям, из-за которых он теперь все ночи глаз не
смыкает.
друзьями-приятелями каждую ночь приходят грабить его, крадут его виног-
радники, его дочерей, его минеральные источники.
нина в коварных намерениях завладеть его добром, обзывал его мошенником,
кричал, что он хочет жениться на Шарлотте только затем, чтобы заполучить
ее землю.
денег!
принялся обвинять и жаловаться.
ным нежданным происшествием, в котором он один был виновен, заявлял, что
женится на Шарлотте без всякого приданого.
верил, ничего не мог понять. Он все еще считал Поля нищим проходимцем.
ван! Слышишь ты? У меня капиталу три миллиона!
листа гербовой бумаги, вытащил обязательство, которое Андермат потребо-
вал от него несколько дней назад, и по этому образцу сам составил дико-
винное брачное обещание с гарантированной женихом наличностью в три мил-
лиона франков и заставил Бретиньи подписаться под ним.
лась. Итак, он жених, помимо своей воли, помимо ее воли, просто случай-
но, только оттого, что коварное стечение обстоятельств не оставило ему
иного выхода.
не найти". И в глубине души порадовался ловушке, которую поставила ему
судьба.
Придя в ванное заведение, он узнал, что ночью в Сплендид-отеле умер от
апоплексического удара Обри-Пастер. Помимо того что инженер приносил
большую пользу своими знаниями, бескорыстным рвением и любовью к
Монт-Ориолю, который он считал почти своим детищем, было очень неприят-