пучком белых перьев.
ми копьями и круглыми щитами на левой руке.
ближайший поселок, где с колокольни еще слышался беспокойный звон. Вско-
ре звон прекратился. Над избами густым облаком стал, крутясь, подыматься
черный дым.
делается на стенах Рязани. Десяток всадников отделился от отряда, спус-
тился на лед реки и, не торопясь, поднялся к большим дубовым воротам го-
рода.
боязнь, влезли на тын и высовывались из бойниц. Враги были в долгополых
шубах, прикрывавших ноги до пят. У некоторых на груди виднелись ряды же-
лезных и медных пластинок. На спине защитных пластинок не было, К седлам
были прикреплены саадаки с луками и красными стрелами. Женоподобные лица
монголов были темны, как сосновая кора.
ротам, постучал рукоятью плети и закричал по-русски стоявшим на стене:
тель всех народов. Присылайте к нему послов с хлебом-солью, бейте челом
и покоряйтесь ему с почтением и верностью...
откуда приехали, и забирайте с собой вашего царя Батыгу!.. А ты сам от-
куда явился, злодей, перевертыш окаянный? Не рязанец ли ты родом?
бородатый всадник.- Если вы покоритесь, то никакой беды вам не будет. А
ежели ослушаетесь, то татары перебьют вас всех до последнего, город бу-
дет сожжен и все ваши избы растасканы по бревнышку!
Иуда злодейский, изменник проклятый!
лись. Всадники стремглав ускакали обратно.
горя видишь кругом! После битвы в Кипчакской степи с отчаянным рязанским
войском Бату-хан не пожелал ждать и отдыхать. Он послал гонцов к Гу-
юк-хану, приказав ему первым двинуться на Рязань и напасть на город. Гу-
юк-хан и сам имел затаенную мысль - опередить джихангира и дать своему
войску радость ограбить богатый город. Но когда это повеление пришло от
ненавистного ему Бату-хана, Гуюк-хан раздулся от важности перед гонцами
и ответил: "Мое войско утомилось после славного боя, я хочу позволить
ему отдохнуть. После этого я выступлю. Рязань от моих рук не уйдет"...
потрепан после боя с урусутами. Шаманы неумело перевязывали раненых.
пой метели в степи стало тихо. Солнце ярко освещало серебряные дали.
Гонцы других отрядов, разметанных вьюгой, начали снова прибывать с доне-
сениями. Бурундай сообщал, что идет на Пронск, но его задерживают узкие
тропы и густые леса. "По таким дорогам нашим повозкам ехать очень труд-
но, а пороки невозможно протащить".
находчив! Заставь пленных урусутов рубить широкие просеки, чтобы могли
рядом ехать три воза. Возьми Пронск и немедля иди на Рязань. Гони туда
пленных. Вокруг Рязани встретятся татарские войска. Кто не исполнит при-
казания и запоздает - увидит смерть".
дами двинулись на север. Раненые следовали позади в повозках и на верб-
людах.
нами Рязани. Джихангир послал переметчика толмача, старого рязанского
князя Глеба, с десятком всадников к запертым городским воротам. Князь
кричал стоявшим на стенах, чтобы они сдали город. Со стен его забросали
камнями, и он вернулся, ругаясь, вытирая платком рассеченное камнем ли-
цо.
Он сам объехал кругом Рязань вместе с князем Глебом, подробно расспраши-
вал его, откуда лучше всего сделать приступ на стены, где их проломать,
где их подкопать? Войти в город было очень нелегко,- со всех сторон по-
дымались крутые обледенелые валы.
избитых. Татары стегали их плетьми и понуждали строить штурмовые лестни-
цы. Урусуты спросили: кто будет их кормить? Они голодны, два дня ничего
не ели.
татары.- Они сами себе находят корм. Можете сеть корни растений или
конский навоз, а лестницы стройте.
Угрюмые, почерневшие от голода, урусуты молча разыскивали в брошенных
избах топоры и ручные пилы. Они выламывали из домов бревна и доски и
строили лестницы. На другой день прибыли первые пороки, поставленные на
полозья. Против главных городских ворот выдвинули стенобитную машину. С
грохотом начала она метать большие камни. Другая машина, когда ее повез-
ли через реку, проломила лед и погрузилась в воду. Пленных урусутов зас-
тавили ее вытаскивать, и они работали, проваливаясь под лед... "Аллах
велик! Бату-хан упрям. Что-то страшное будет!"
шись вдоль опушки заснувшего векового леса, глубоко зарылись в снежные
сугробы. Тишину изредка прерывал сухой треск плетня и неподвижных де-
ревьев. Затихли и собаки, свернулись кольцом и уткнули носы в пушистый
мех.
снегом, черные стволы оголенных деревьев и высокий шест с пучком еловых
веток возле избы старосты.
лась тонким протяжным лаем. За ней подхватили другие. Со всех концов Пе-
рунова Бора собаки завели неумолчный лай. Где-то стукнула калитка, звон-
ко заржала лошадь.
отодвинула задвижку окна, затянутого рыбьим пузырем. Припав глазом к за-
индевевшей трещине пузыря, Опалениха увидела сидящую на плетне темную
фигуру человека в долгополой одежде и чудном колпаке. Он соскочил во
двор и направился к гумну.
ку.Слышишь, как собаки лают? Это они! Во дворе недобрый человек... Побе-
жал к гумну... Боязно,- не подпалил бы он нас! Мужики-то все ушли! Как
мы, бабы, одни справимся?
ли полушубки. Опять припали глазами к окну. Все казалось спокойным в се-
ребристом лунном свете. Только собаки продолжали заливаться безудержным
лаем и рвались с привязи.
девушка.
складывала в платок куски хлеба и вытаскивала из под скамьи топор:
забудь огниво!..
ворошился около сенного сарая и высекал огнивом искры.
спящего бора. Снова пронесся крик, полный ужаса и боли, звериный крик
тяжело раненной женщины.
доскам кони. Крича, проскакал согнувшийся старик без шубы и шапки, на
неоседланном коне:
го вида, белые сапоги из собачьих шкур, кривую саблю у пояса. Неизвест-
ный оглянулся, когда она уже занесла над ним топор... Меткий удар...
лому снегу.
забирайся в тень...
заткнув подолы шуб за пояса. Обе женщины спрятались в груде наваленного
хвороста и жердей.
стоявшие в стороне, и гумно со скирдами.
ввысь.
Отовсюду неслись отчаянные вопли и плач женщин. Бабы бегали, не зная,
что спасать, куда бежать, и вытаскивали из загоравшихся изб плачущих де-
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Муркок Майкл
Маккэфри Энн