Чтение 47–й страницы книги ~Двадцать лет спустя~

Он большой поэт? Да в нем и пяти футов не будет.

- Браво! Браво! - воскликнул высокий, худощавый и черноволосый чело-
век с лихо закрученными усами и огромной рапирой. - Браво, прекрасная
Поле! Пора указать этому маленькому Вуатюру его настоящее место. Я ведь
кое-что смыслю в поэзии и заявляю во всеуслышание, что его стихи мне
всегда казались преотвратительным.

- Кто этот капитан, граф? - спросил Рауль.

- Господин де Скюдерп.

- Автор романов "Клелия" и "Кир Великий"?

- Добрая половина которых написана его сестрой. Вот она разговаривает
с хорошенькой девушкой, там, около Скаррона.

Рауль обернулся и увидал двух новых, только что вошедших посети-
тельниц. Одна из них была прелестная хрупкая девушка с грустным выраже-
нием лица, прекрасными черными волосами и бархатными глазами, похожими
на лиловые лепестки ивана-да-марьи, среди которых блестит золотая чашеч-
ка; другая, под покровительством которой, по-видимому, находилась моло-
дая девушка, была сухая, желтая, холодная женщина, настоящая дуэнья или
ханжа.

Рауль дал себе слово не уходить от аббата Скаррона, не поговорив с
хорошенькой девушкой с чудными бархатными глазами, которая, по какому-то
странному сочетанию мыслей, напомнила ему - хотя внешнего сходства по
было никакого - бедную маленькую Луизу. Она лежала теперь больная в зам-
ке Лавальер, а он, среди всех этих новых лиц, чуть не забыл о ней.

Между тем Арамис подошел к коадъютору, который, смеясь, шепнул ему на
ухо несколько слов. Несмотря на все свое самообладание, Арамис невольно
вздрогнул.

- Смейтесь же, - сказал г-н де Рец, - на нас глядят.

И он отошел к герцогине де Шеврез, около которой составился большой
кружок.

Арамис притворно засмеялся, чтоб отвести подозрения каких-нибудь до-
сужих наблюдателей. Увидав, что Атос стоит в амбразуре окна, из которой
он сам недавно вышел, он обменялся несколькими словами кое с кем из при-
сутствующих и незаметно присоединился к нему.

Между ними тотчас же завязался оживленный разговор.

Рауль, как было условленно с Атосом, подошел к ним.

- Аббат декламирует мне рондо Вуатюра, - громко сказал Атос. - По-мо-
ему, оно несравненно.

Рауль постоял около них несколько минут, потом отошел к группе, окру-
жавшей герцогиню де Шеврез, к которой присоединились, с одной стороны,
мадемуазель Поле, а с другой - мадемуазель Скюдери.

- Ну-с, - сказал коадъютор, - а я позволю себе не согласиться с мне-
нием господина Скюдери. Я нахожу, напротив, что Вуатюр - поэт, но при
этом только поэт. Политические идеи ему совершенно несвойственны.

- Итак?.. - шепотом спросил Атос.

- Завтра, - быстро ответил Арамис.

- В котором часу?

- В шесть.

- Где?

- В Сен-Мандэ.

- Кто вам сказал?

- Граф Рошфор.

Тут к ним подошел кто-то из гостей.

- А философские идеи? - сказал Арамис. - Их тоже нет у бедного Вуатю-
ра. Я совершенно согласен с господином коадъютором: Вуатюр - чистый по-
эт.

- Да, в этом отношении он, конечно, замечателен, - заметил Менаж, -
но потомство, воздавая ему должное, поставит ему в упрек излишнюю
вольность стиха. Он, сам того не сознавая, убил поэзию.

- Убил! Вот настоящее слово! - воскликнул Скюдери.

- Зато его письма - верх совершенства, - заметила герцогиня де Шев-
рез.

- О, в этом отношении он вполне заслуживает славы, - согласилась ма-
демуазель Скюдери.

- Совершенно верно, но только когда он шутит, - сказала мадемуазель
Поле. - В серьезном эпистолярном жанре он просто жалок. И согласитесь,
что, когда он не груб, он пишет попросту плохо.

- Признайтесь все же хоть в том, что шутки его неподражаемы.

- Да, конечно, - сказал Скюдери, крутя ус. - Я нахожу только, что у
него вымученный юмор, а шутки пошловаты. Прочитайте, например, "Письмо
карпа к щуке".

- Уж не говоря о том, что лучшие его произведения обязаны своим про-
исхождением отелю Рамбулье, - заметил Менаж. - "Зелида и Альсидалея",
например.

- А я, с своей стороны, - сказал Арамис, подходя к кружку и почти-
тельно кланяясь герцогине де Шеврез, которая отвечала ему любезной улыб-
кой, - а я, с своей стороны, ставлю ему в вину еще то, что он держит се-
бя чересчур свободно с великими мира сего. Он позволил себе слишком бес-
церемонно обращаться с принцессе и, с маршалом д'Альбре, с господином де
Шомбером и даже с самой королевой.

- Как, с королевой! - воскликнул Скюдери и, словно ожидая нападения,
выставил вперед правую ногу. - Черт побери, я не знал этого! Каким же
образом оказал он неуважение ее величеству?

- Разве вы не знаете его стихотворения "Я думал"?

- Нет, - сказала герцогиня де Шеврез.

- Нет, - сказала мадемуазель Скюдери.

- Нет, - сказала мадемуазель Поле.

- Правда, королева, по всей вероятности, сообщила его очень немногим,
- заметил Арамис, - по я получил его из верных рук.

- И вы знаете это стихотворение?

- Кажется, могу припомнить.

- Так прочтите, прочтите! - закричали со всех сторон.

- Вот как было дело, - сказал Арамис. - Однажды Вуатюр катался вдвоем
с королевой в коляске по парку Фонтенбло. Он притворился, будто задумал-
ся, и сделал это для того, чтобы королева спросила, о чем он думает. Так
оно и вышло. "О чем вы думаете, господин де Вуатюр? - спросила она. Вуа-
тюр улыбнулся, помолчал секунд пять, делая вид, будто импровизирует, и в
ответ произнес:

Я думал: почести и славу

Дарует вам сегодня рок,

Вознаграждая вас по праву

За годы скорби и тревог,

Но, может быть, счастливой были

Вы тогда, когда его..

Я не хотел сказать - любили,

Но рифма требует того.

Скюдери, Менаж и мадемуазель Поле пожали плечами.

- Погодите, погодите, - сказал Арамис. - В стихотворении три строфы.

- Или, вернее, три куплета, - заметила мадемуазель Скюдери. - Это
просто песенка.

Арамис продолжал:

Я думал, резвый Купидон,

Когда-то ваш соратник смелый,

Сложив оружье, принужден

Покинуть здешние пределы,

И мне ль сулить себе успех,

Задумавшись близ вас, Мария,

Когда вы позабыли всех,

Кто был вам предан в дни былые.

- Не берусь решать, соблюдены ли все правила поэзии в этом куплете, -
сказала гергогиня де Шеврез, - но прошу к нему снисхождения ради его
правдивости: Госпожа де Отфор и госпожа Сеннесе присоединятся ко мне, в
случае надобности, не говоря уже о герцоге де Бофоре.

- Продолжайте, продолжайте, - сказал Скаррон - Теперь мне все равно.
С сегодняшнего дня я уже не "больной королевы".

- А последний куплет? Давайте послушаем последний куплет! - попросила
мадемуазель Скюдери.

- Извольте. Тут уж прямо поставлены собственные имена, так что никак
не ошибешься:

Я думал (ибо нам, поэтам,

Приходит странных мыслей рой):

Когда бы вы в бесстрастье этом,

Вот здесь, сейчас, перед собой

Вдруг Бекингэма увидали,

Кто из двоих бы в этот миг

Подвергнут вашей был опале:

Прекрасный лорд иль духовник?

По окончании этой строфы все в один голос принялись осуждать дерзость
Вуатюра.

- А я, - вполголоса проговорила молодая девушка с бархатными глазами,
- имею несчастье находить эти стихи прелестными.

То же самое думал и Рауль. Он подошел к Скаррону и, краснея, обратил-
ся к нему:

- Господин Скаррон, я прошу вас оказать мне честь и сообщить, кто эта
молодая девушка, которая не согласна с мнением всего этого блестящего
общества?

- Ага, мой юный виконт! - сказал Скаррон. - Вы, кажется, намерены
предложить ей наступательный и оборонительный союз?

Рауль снова покраснел.

- Я должен сознаться, что стихи Вуатюра понравились и мне, - сказал
он.