вышел дюйма на три из своего тряпичного ложа, я защелкнул автоматический
замок и утер пот со лба. Судя по температуре лба, поту давно было пора
испариться самостоятельно.
лайна больше не дрожал, это был ровный невыразительный голос человека,
не до конца осознавшего, что переживаемый им кошмар происходит наяву.
Корабль качается, этот полированный алюминий скользкий, как стекло. Один
из нас споткнется, отпустит. А то и оба вместе. Тогда он упадет.
борту, достал из-за перегородки пару брезентов и подтащил их к гробу.
ропотно смирился с этим кошмаром, как я думал. Посмотрел на меня, потом
на "Твистера", потом снова на меня и сказал убежденно: - Вы сумасшедший.
взялся за лебедку, открыл замок и потянул. Кэролайн обеими руками ухва-
тился за "Твистер", когда он весь вылез из гроба, стараясь не допустить
удара носа бомбы о перегородку.
вал я. - Повернитесь спиной к трапу.
нии лицо. Он прислонился спиной к трапу, еще крепче подхватил "Твистер"
с обеих сторон от петли, поднял ногу и вдруг покачнулся, когда неожидан-
ный рывок корабля бросил на него всю тяжесть бомбы. Он задел ногой верх
перегородки, сложившись, силы инерции "Твистера" и рывка судна увлекли
его вперед. Кэролайн вскрикнул и тяжело перевалился через перегородку на
дно трюма.
щелкнул замок, бросился к раскачивающейся бомбе, между ней и трапом. Ки-
нул фонарь и вытянул вперед обе руки, чтобы помешать носу бомбы врезать-
ся в трап. Во внезапно спустившемся кромешном мраке промахнулся, но не
промахнулся "Твистер". Он воткнулся мне под дых с такой силой, что я ед-
ва не испустил дух, но все-таки тут же обнял его руками и вцепился в эту
алюминиевую скорлупу так крепко, будто хотел разломить ее надвое.
столь важным понижать голос. - Достань фонарь!
почувствовал, что он лезет через перегородку. Снова услышал его, когда
он заскреб руками по стальному полу. И снова тишина.
гой борт, и я изо всех сил пыжился, пытаясь сохранить равновесие.
Выскальзывает она у меня.
салось "Твистера", то было бы весьма забавно. - Спичек! После того, как
я пять минут резвился в воде под бортом?
ние тишине сообщил: - У меня есть зажигалка.
Зажги ее, приятель, зажги скорее!
мени осветил уголок темного трюма, насколько это было в его жалких си-
лах.
за свободный конец, открывай замок и опускай осторожно на брезент.
веса бомбы. До брезента было около двух футов. В это время за спиной
раздался щелчок замка, и я вдруг почувствовал, как у меня ломается хре-
бет. Трос лебедки провис, я баюкал на руках всю стодвадцатикилограммовую
тушу "Твистера". "Кампари" перевалился на другой борт, понятно было, что
груз для меня непосилен. Хребет мой и действительно был готов сломаться.
Я споткнулся, качнулся вперед, и "Твистер" вместе со мной - судорожно
прицепившимся к нему сверху насекомым - тяжело рухнул на брезент с гро-
хотом, потрясшим весь трюм.
ные глаза доктора Кэролайна, уставившегося на поблескивающую бомбу. Мас-
ка ужаса сковала его лицо. И тут он хриплым криком нарушил безумное оча-
рование этой таинственной сцены.
трапу, но успел забраться только на вторую ступеньку, когда я, схватив-
шись за поручни, прижал его к трапу. Он боролся яростно, неистово, но
недолго. И затих.
знал, зачем это говорю, да и вообще едва ли отдавал себе отчет, что го-
ворю. Все мое внимание было сосредоточено на лежавшей передо мною бомбе.
Вероятно, и на моем лице были написаны те же чувства, что и у Кэролайна.
Он тоже следил за бомбой. Это было совершенно бессмысленно, но в тот мо-
мент нам было не до осмысливания своих поступков. Вот мы и пялили глаза
на "Твистера", как будто что-нибудь смогли бы увидеть перед тем, как ос-
лепительная вспышка ядерного огня превратит в ничто нас и весь "Кампари"
заодно. Человеческие органы чувств тут бессильны.
выпустил застоявшийся в легких воздух - все это время стоял не дыша - и
отпустил Кэролайна.
дно трюма, отвел взгляд от бомбы, какое-то мгновение смотрел непонимаю-
щими глазами на меня и улыбнулся.
был вполне твердый, а улыбка - отнюдь не улыбкой сумасшедшего. Доктор
знал наверняка, что сейчас умрет, и не умер. Хуже этого впереди нам ни-
чего не предстояло. Он понял, что в ущелье страха человек не может спус-
каться бесконечно, где-то есть нижняя точка, а затем начинается подъем.
- укоризненно заметил я. - И ни в коем случае не наоборот. В следующий
раз попомните.
зал с сожалением:
теперь знаем, что пружина спуска не такая слабая, как мы боялись, - он
несмело улыбнулся. - Мистер Картер, я, пожалуй, закурю.
жем, сравнительно просто. Мы по-прежнему обращались с "Твистером" с ве-
личайшей осторожностью - ведь стукнись он под каким-нибудь другим углом,
и впрямь мог бы сработать - но уже не ходили вокруг него на цыпочках. Мы
сволокли его на брезенте в другой конец трюма, зацепили лебедку за трап
у левого борта, из пары брезентов и одеял устроили мягкое ложе между пе-
регородкой и бортом, перенесли бомбу через перегородку, обойдясь без
сопровождавшей первую попытку акробатики, осторожно ее опустили, забро-
сали сверху одеялами и накрыли брезентом, на котором волокли ее по полу.
му, он совсем пришел в себя, если не считать учащенного дыхания и круп-
ных капель пота на лбу.
и с чего бы?
честь. Но сначала гроб. Нам надо догнать его до прежнего веса и привин-
тить крышку.
объяснил ему, почему это вдруг он должен остаться здесь, но ему это ни
капельки не понравилось. Разъясняя некоторые подробности, усиленно под-
черкивал основную мысль, что его единственный шанс на спасение заключал-
ся именно в пребывании здесь, но тем не менее привлекательности этого
плана донести до него не сумел. Все-таки до него дошло, что сделать это
необходимо, и страх вполне несомненной смерти очевидно перевесил тот
близкий к истерике ужас, который породило в нем мое предложение. Кроме
того, после тех пятнадцати секунд, когда мы ожидали взрыва "Твистера",
ничего более страшного произойти уже не могло.
отвертку в карман и покинул трюм.
ния, разошелся еще сильнее. Крупные, тяжелые капли отскакивали брызгами
от мокрой палубы, и даже в непроглядной тьме ночи вокруг моих босых ног
мерцал загадочный белесый нимб.
зади, испортить все ненужной спешкой было совершенно ни к чему. Я прев-
ратился в черную тень, под стать мраку ночи. Никакое привидение не могло
сравниться со мной бесшумностью. Однажды рядом со мной прошли двое нап-
равлявшихся к носу часовых, в другой раз я сам прошел мимо еще одной па-
Свержин Владимир
Суворов Виктор
Орловский Гай Юлий
Сапковский Анджей
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк