на склоне - ждет его, дожидается. Подошел он к нему, вдруг слышит - будто
шепчет кто-то: "Заходи, не бойся!" Вошел он в облачко - ничего не видит.
Но слышит зато, как опять кто-то шепчет чуть слышно: "Протяни руки!"
Протянул он руки, и упало к нему в ладони яблочко. Тогда понял он, что это
оно шептало ему. И опять послышался голос: "Ты меня береги, не яблоко
держишь в руках, а живую душу". Подивился Птицелов, положил за пазуху
яблочко - и назад пустился. А вниз идти еще тяжелее... Да-а...
положил. Как увидела его птица, метаться стала по клетке, крыльями бить.
Птицелов ее выпустил наружу - она сразу к яблочку: клюнула всего раз, и
превратилась в прекрасную девушку. Стоит Птицелов-хромоножка, остолбенел
от изумления. А девушка ему говорит: "Откуси теперь и ты яблочка". Он
откусил - и зажила его нога. Тут уж Птицелов совсем счастью своему не
поверил.
она ненавидела его и боялась. За это он превратил ее в птицу, душу ее
человеческую поместил в яблоко, а яблоко - в облачко, чтобы никто не сумел
достать. При этом так исхитрился, что сама она залететь в облачко не
могла, принести ей яблочко должен был кто-то другой, чтобы его колдовство
разрушить... Вот Птицелов его и принес. "А за это, - сказала она, - буду
тебе я верной и ласковою женой"...
перехитрил злого колдуна...
- А дракон - зачем же? С больной ногою на гору подняться - это вам не
дракона убить, это потруднее будет... - он взял свой зонтик и пошел по
улице, выводящей за город, в лес.
яблочко человеческой души, но его дорога куда длиннее и безнадежнее. Он
стал вспоминать свою жизнь - и оказалось, что вспоминать почти нечего,
кроме того короткого времени, когда в мире была весна, и у весны было имя
- Ладица. Вообще-то Поэт старался не вспоминать дочь торговца-суконщика,
но такой уж нынче печальный выдался день. Она казалась Поэту ожившим
солнечным зайчиком, воплотившимся щебетом певчих птиц, остановленным на
разбеге ласковым ветерком. Только она умела так веселиться, дразнить его и
проказничать, бегая по весеннему лесу, куда он теперь направлялся. Да
разве найдешь теперь тот весенний лес? Поэт шел, глядя на голые ветки с
редкими желтыми и багровыми листьями, мокрыми и дрожащими, и понимал, что
это все - навсегда, до конца жизни, и ничего другого уже не будет. А
началось-то все - с одного мгновенья, когда Ладица вдруг сказала, что
скоро выходит замуж. Уж потом он узнал, что отец пристроил ее за сына
богатого торговца из Захребетья, пристроил ради выгоды, дабы укрепить
деловые связи. И с ее согласия, как позже выяснилось. Но в тот момент!
Поэт подумал тогда, что мир не стоит и малейшего усилия души, потому что
несправедлив...
старости и дождя деревянной избушке. Дождь между тем припустил сильнее и
Поэт решил постучаться, чтобы переждать непогоду. Ему отворила древняя
старуха, глядевшая подозрительно и темно из-под седых бровей, но Поэт
вежливо ей сказал:
как приглашение. Он подсел к столу, а старуха принялась греметь посудой,
шарудить в печи кочергою, чего-то куда-то переливать. В результате всех
этих действий перед Поэтом на столе оказался горячий чай, которому он
весьма обрадовался. Старуха и сама присела, дуя в кружку, а отхлебнув,
завела разговор:
молодой, найдешь.
в жизни и так немного дается - чего ж самому лишаться?
стара, все пережила, а и то иной раз тоска берет.
не простит. Ты из таких, я вижу.
жизни-то видел?
нечего. - Поэт поразился: старуха высказала его собственную мысль. Он
подумал, как бы ей возразить, но ничего не придумал, а старуха продолжала:
- Настоящая жизнь усталости не знает, а чтоб надоела - так это смешно...
такие занозы, что никак не вытащишь - и саднят, и ноют.
иначе - вертихвостка какая-нибудь.
самого: - Вот здесь это было, в этом лесу, неподалеку...
хорошо было им вдвоем в весеннем лесу. Рассказал и про то, чем закончилась
та весна - женитьбою сына богатого торговца из Захребетья. Вот и выпала на
жизнь Поэту заноза...
виноват?
Вернуть тебе ее надо.
И не верится, что со мной это было...
дверь. - Дождь-то перестал. А ну, вставай, милок. Пойдем со мною.
странная старуха. Но она поманила его рукой:
узенькая тропинка.
трава зеленая. Ты ее узнаешь, невысокая такая, листочки резные. Это
обман-трава. Съешь два-три листочка - весну свою вспомнишь. Но потом
забудь к родничку дорогу. С одного раза ничего плохого не будет, а больше
нельзя - пристрастишься. Запомнил? - Поэт кивнул. - Ну, иди тогда.
пришел к тому родничку, о котором говорила старуха. Крохотный, чистый, как
слеза, он никуда не вытекал, или не видно было под листьями. Вокруг
родничка они лежали мягким толстым ковром, а сквозь них пробивались сочные
зеленые стебельки с узорчатыми листочками, окрашенными по краям лиловым.
Это и есть, значит, обман-трава, - подумал Поэт. Никогда еще он такой не
видел.
сюда пришел? Ничего ему не хочется вспоминать. Послушался какую-то
ненормальную старуху. Но, впрочем, раз уж пришел - отчего не попробовать?
Он сорвал два листочка, подумал и добавил к ним третий. Сполоснул в
родничке, положил в рот. Пожевал. Вкус был незнакомый, острый и пряный.
Посидел немного, подождал. Ничего не происходило. Усмехнулся над собой и
хотел встать, но тут резко и сильно закружилась голова. Он прикрыл глаза,
переждал, а когда открыл их вновь - не узнал леса.
багровых листьев, и не было на душе прежней тоски. Небо стало высоким и
чисто-голубым, плыли по нему веселые весенние облака. На деревьях смеялись
молоденькие светло-зеленые листья, а в траве тут и там сияли золотые
одуванчики. Поэт вдохнул полной грудью и улыбнулся. Права была старуха,
приятно вспомнить весну. И вдруг он услышал, что кто-то его окликает
сзади. Он обернулся и увидел ее, Ладицу. Она стояла за березовым стволом
и, смеясь, показывала Поэту острый розовый язычок. Больно кольнуло у него
в сердце, он отвернулся сердито. Но она подбежала, села перед ним, взяв
его за обе руки, спросила тревожно: