посольства уже опустили непроницаемую завесу - вплоть до окончательного
расследования. Или, иначе сказать, до тех пор, пока ей тоже кто-нибудь не
перережет горло!
Будничный шум вокзального зала. Грязные плитки пола, кругом слякоть и вода.
Никогда я не был в Африке, никогда не служил на "Гильдеборг"! Я параноик -
сошел с ума. В каждом пытаюсь распознать своего убийцу.
Амстердам. Я погрузился в поток пассажиров и пробивался по переходу к
платформе.
себя, я был охвачен страхом.
поля. Я тупо смотрел из окна на фермерские усадьбы. Последний раз я ехал так
с Гутом, ничто не изменилось с того времени, местность вокруг, события
остались теми же.
топать по утрам к либеньским судоверфям. Директором, вероятно, меня не
сделают, но сваривать могу там так же, как и здесь. С меня хватит. О
головокружительных мечтах речь уже давно не идет. Есть вещи главные и
второстепенные, незначительные и большие. Я из-за тех, второстепенных, не
видел главные. И только теперь, когда дело идет о моей жизни, вслепую
определяю их размеры.
поездом. Могу ли я себе позволить поспать? Я уткнул голову в пальто и в
кармане ощутил вес пистолета. Надо от него избавиться, теперь он мне уже не
потребуется. При случайном контроле меня могут арестовать за незаконное
ношение оружия.
под окном бунгало на окраине Уанки и трясся от холода. Корнелия, бледная и
сокрушенная, жалась к стене. Ожидание!
ускользнуло. Осталась только неясная плоскость. Я не мог себе представить
собственную жену. Эти два слова звучали для меня нереально и чуждо. Они уже
давно потеряли содержание, не имели формы, ничего не выражали. Неожиданно
мне пришло в голову, что она, скорее всего, за меня получила пенсию, что
она, собственно, вдова... Вот будет неожиданность, когда я восстану из
мертвых!
списан в расход. Ведь судно исчезло в открытом море. Как просто меня может
любой убить и закопать. Никто меня не хватится, для мира я давно уже не
существую.
Черно-белый скот. Равнина тянулась почти до самого моря. Капли дождя
дробились об окна, и поток воздуха срывал их обратно. Дрожащие водоросли.
Возможно, что я тут - в безопасности. Две женщины неопределенных лет и
старый мужчина с трубкой. Я наблюдал за ними через щелку между концами
воротника пальто. Мне вдруг снова захотелось очутиться среди саванны,
разбить лагерь в высокой траве и приготовить душевой баллончик.
кашляющий звук буксирных судов с Эйсселмерского залива, забегающего глубоко
в город. Здесь никогда не спят. Это особенный город. За окнами витрин
дремлет архаичное семейное спокойствие, а на набережной - весь мир. Море
сливалось с дождем прямо перед глазами. Когда я тут выходил впервые, я был
очарован. Теперь я только прошел вдоль рядов такси, выбрал себе последнее,
которое как раз возвращалось. Для уверенности - никогда не знаешь, что может
случиться.
живут в памяти.
таксист хочет повозить меня по городу. Он немедленно вернулся на нужный
перекресток. Было самое время, если я хотел ее застать еще в "Де-Пайпе".
Через минуту закончится полночный номер.
Машина бесшумно остановилась. Порядочные люди уже спали. Только холодные
вспышки неона и очертания запотевших окон. Отсюда дойду пешком!
выходила прямо из моря, ползла по крышам домов. Я поднял воротник пальто,
засунул руки в карманы и торопливо зашагал. Фары такси осветили вдали
зеркально-мокрую проезжую часть. Другой мир, искусственный. Город в
стеклянной бутылке. Улица была пустой, только ряды оставленных машин.
свернул влево, чтобы обойти весь блок и попасть к заднему ходу для служащих.
канал, перерезанный мостками, окаймлял улицу, из спящих домов смотрели
минувшие столетия. Я замедлил шаг, на меня дышало волшебство былого века,
увядающий аромат прошлого. Здесь я не должен бояться. Только потухшие глаза
автомобилей.
коридора в противоположном крыле. Служебные помещения, раздевалки и склады.
Оттуда-то я услышал аплодисменты. Августа стояла сейчас перед зрителями.
конец коридора. Туда каждый день спешила Августа на работу. Неожиданно на
меня обрушился град воспоминаний. Как она меня, интересно, примет? Ведь мы
были супругами, разве можно это забыть?
не была ни номера, ни визитки, просто-напросто обычная дверь. Я тихо
постучал и заглянул внутрь. Зрители все еще аплодировали. Это было здесь.
Знакомое зеркало, столик и шифоньер, запах пудры и духов, не исчезающая
вуаль сигаретного дыма.
перебывали. Последней была Августа. Я улыбнулся. Так это она? И ее лицо я
забыл. Я снял с кресла брошенный костюм: вечный беспорядок. В чашке -
остатки кофе. Снял промокшее пальто и с облегчением сел.
которые составляли ее мир. Искусство, как и все другое...
человеческого рода, магические шифры пола. Аббревиатура нашего века.
свои мечты, если имела такие. Нет, определенно имела, я знал, что имела.
Только они изменились, давление жизни исказило их, блестящая политура
отваливалась. Цену имеет только тройская унция.*
чувствовал, как у меня начинает резко биться сердце. Столкновение!
Она бежала. Я глубоко вздохнул: что, собственно, я хочу? Что ей скажу? Что
возвращаюсь по собственным следам?
из пантеры. Золотая грива почти до пояса. Она закрыла двери и с громким
вздохом отбросила мех на кушетку. Только теперь, в эту минуту она заметила
меня, обнаружила мое присутствие.
вы смеете, я прикажу вас выбросить!
пылью, казалось сделанным из живого металла. Но это была не Августа!
кимоно. - Вон!
миролюбивее, - И убирайтесь, мне нужно в душ! - Она повернулась ко мне
спиной, но потом снова обернулась. - А кто вы?
повезло, там головокружительные гонорары. Я тут вместо нее.
электронной техникой. Что-то я об этом слышал, мог себе это представить.
Значит, она все-таки попалась на удочку.
испортить мне настроение. Так вы ее муж? Я сбегаю за кофе, вам тоже
принести?
кресле, из которого за мной когда-то равнодушно наблюдал капитан Фаррина.
Все изменилось, ничего не осталось на прежнем месте. Для Августы я уже
ничего не могу сделать, каждый управляет своей судьбой сам. Напрасно я
выбивался из сил. Она попалась на удочку, этого можно было ожидать.
еще о чем-то расспрашивать. Мне надо убраться, что она мне может сказать?
Черепнин Владимир
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Андреев Николай
Глуховский Дмитрий
Ильин Андрей