затем прикоснулась ладошкой к его лобику, вздохнула глубоко и вышла из
комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Затем подошла к комнате Учителя,
который неподвижно стоял на пороге.
уезжаете к мужу?
удивившись, что Учитель уже все знает.
случится. Но вы сами будьте осторожны! Помните: не сила, но...
Джулия сложила руки на груди и по восточному обычаю склонила перед Учителем
голову.
свою тяжелую мозолистую ладонь, от прикосновения которой Джулии стало так
легко, словно она только что пробудилась от долгого спокойного сна.
благословил ее по-восточному...
таможню, их встречал Рокотов-старший.
нелегко приходится, о чем свидетельствует и ваш спешный приезд ему на
помощь. - Он говорил тихо, словно сам с собой. - Но объясните мне, как вы
собираетесь выйти с ним на связь?
наутро после свадебной ночи вручил ей ключи и сказал при этом, будто
предчувствовал, что они могут ей понадобиться: "Я хочу, чтобы и у тебя были
ключи от нашей московской квартиры и машины".
позвонит? Кроме того, мне кажется, что даже если он не позвонит Джулии и
мне, то рано или поздно обязательно свяжется с Плешковым, - уверенно заявил
Константин. - Должен же Савелий получить от него ответы на заданные вопросы.
Ты удовлетворен, папа?
сестренка, провожу до самой двери...
волнение Джулии, чтобы хоть как-то отвлечь ее от беспокойных мыслей, с
улыбкой произнес:
забит битком различными банками-склянками, чтобы можно было в любой момент
сварганить поесть.
Давай просто, без слов, обнимемся, - неожиданно предложил он, чтобы скрыть
нахлынувшие чувства.
на своем запястье "хитрые" часы, врученные Шеппардом.
пригодиться!
себя такой одинокой, что несколько минут стояла в прихожей, не желая
проходить ни в комнату, ни на кухню. Наконец она успокоилась, повесила свою
курточку на вешалку, подхватила чемодан и вошла в комнату. С противоположной
от входа стены прямо на нее смотрел ее собственный портрет, а рядом, совсем
как в доме ее родителей, висел портрет Савелия. Портреты были пересняты с
маленьких фотокарточек, но фотограф оказался настоящим мастером и весьма
профессионально сделал увеличение. Всмотревшись в голубые глаза Савелия,
Джулии показалось, что они улыбаются ей.
появилась бодрость, уверенность в себе...
"фонарика" в руке Широши, Савелий около двух недель пребывал в совершенно
непривычном для себя состоянии.
людей, но никак не мог заставить себя открыть глаза и взглянуть на мир
вокруг. По-видимому, этот загадочный луч притупил все его реакции, и хотя
мозг отзывался на внешние раздражители, однако потерял способность отдавать
команду телу. Он слушал, когда к нему обращались и будили, для того чтобы
накормить. Немедленно после приема пищи Савелий вновь впадал в полудрему,
какой-то своего рода некрепкий сон, Это состояние более всего походило на
то, когда человек сквозь сон сознает, что звонит телефон, но не в силах
заставить себя поднять трубку.
целый день, а половину. Так Савелий вошел в ритм рутинного существования на
острове.
ночевать в доме. Раджив не сильно возражал и приказал поставить недалеко от
берега высокую палатку, где стояли удобная походная кровать и стол, за
которым Савелий ел.
на самом берегу, либо в тени. Делать ему было абсолютно, нечего. Ни
телеприемников, ни радио на острове не было. Как-то Савелий поинтересовался
у Раджива почему. И тот ответил, что хозяин, бывая на острове, отдыхает и
телевизор никогда не смотрит, да и слуги этим тоже не увлекаются. Зато в
доме имелась видеотека с огромным количеством индийских фильмов, которые
слуги Широши с неописуемым восторгом, охая и ахая, смотрели каждый вечер.
Савелий пару раз пробовал к ним присоединиться, но очень быстро понял, что
подобное развлечение не для него.
подыгрывая себе на каких-то неизвестных Савелию струнных инструментах, пели
хором, довольно мелодично, хотя, на вкус, Бешеного слишком заунывно.
во-первых, потому, что большинство из них было на одно лицо - черноволосые,
смуглые молодые люди, а во-вторых, потому, что кто-то из них каждый день то
уезжал на быстроходных катерах, которые стояли у пристани, то возвращался
обратно. Никто из них по-английски практически не говорил, а когда Савелий
обращался к кому-нибудь, кроме Раджива, то тот смущенно улыбался и отвечал:
"Моя не понимай!"
вежлив, заботлив, но не более. На все вопросы, выходящие за рамки
повседневного быта, вроде "Когда вернется хозяин?" или "Куда он уехал?",
Раджив отвечал одинаково и с неизменной улыбкой: "Не знаю".
он очень страдал от своей неподвижности, не зная, чем заняться. К счастью, в
доме оказалась обширная коллекция книг по истории Европы и Востока на
английском языке. Савелию, наверное, первый раз в жизни выпал своеобразный
отпуск, который он с наслаждением посвятил чтению.
себя пленником и ощутил себя, наоборот, господином, поскольку любое его
желание, любой каприз - подать, принести, приготовить - выполнялись
молниеносно и без возражений. Но положение господина оказалось для Бешеного,
может быть, еще более чуждым, нежели положение пленника.
командовать, но никак не повелевать.
сам. Но сейчас он был лишен этой возможности и из-за своей беспомощности
ощущал постоянное неудобство, которое считал нужным скрывать, чтобы не
обидеть добродушных и расторопных ребят, служивших ему.
восполнить его воспоминаниями. Он много думал о сынишке и жене, тревожился,
как они там без него живут-поживают. Его снедала тоска по родным и друзьям,
и Бешеный пытался вызвать в памяти их лица и голоса. Он мысленно беседовал
со своим братом Андреем Вороновым, старался представить, чем он сейчас
занимается, воображал Лану со своим племянником на руках, разговаривал с
генералом Богомоловым и Костиком, пытаясь на расстоянии внушить им мысль о
том, чтобы они не оставили без присмотра маленького Савушку и его молодую
мать.
его, очевидно, не собирался. Заставить служить себе? Похоже, сам Широши,
неоднократно упоминая о том, что Савелия нельзя ни купить, ни тем более
заставить делать то, что он не считает нужным, понимал, что это невозможно.
чтобы тот не помешал ему осуществить постановку какого-то нового спектакля
на территории России. Бешеный опасался, не нанесут ли очередные штучки
безумного Широши вреда его любимой Родине, хотя старался особенно много об
Березин Федор
Корнев Павел
Конюшевский Владислав
Куликов Роман
Володихин Дмитрий
Плотников Александр