read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



обижались на него за то, что он ничего не рассказывал, молчал и только
смотрел все время куда-то с затаенной болью. А что ему оставалось? Врать он
не хотел, а говорить честно...
Курсом старше Обнорского учился на кафедре иранской филологии один
паренек из нормальной интеллигентной ленинградской семьи. В 1983 году этого
ираниста отправили в Афганистан (язык дари распространен как в Иране, так и
в Афганистане), родителям паренек присылал нормальные, совсем не страшные
письма, но через полгода в гости к его отцу и матери заехал советник из
полка, в который попал студент на практику. Советник ехал к своей семье в
Новгород и в Ленинграде остановился всего на несколько часов специально,
чтобы передать родителям парня привет и письма. Его, конечно, усадили за
стол, и после третьей рюмки мушавер <Мушавер - советник (дари). Тарджуман -
переводчик (дари).> выдал:
- Хорошего вы хлопца воспитали, уважаемые... Головастый такой... У нас
однажды "духи" в катакомбы подземные ушли вместе со своими бабами и
детишками, засели там, никто и не знал, что делать... А тарджу-ман наш
сообразил - БТРы подогнать и выхлопными газами, значит, в подземелье...
это... поработать - там выход-то только один был. Молодец! "Духи"
попере-дохли - а у нас ни одного раненого.
Советник хотел сделать родителям искренний комплимент, а вышло так, что
той ночью мать "головастого хлопца" попала в больницу с инфарктом - слишком
глубоким оказался шок, не могла она поверить, что ее замечательный, тихий,
интеллигентный мальчик стал таким душегубом...
Так с тех пор и пошло - каждый вечер Андрей являлся домой пьяным и сразу
уходил в свою комнату, ложился на диван одетым и еще "догонялся" из
заныканной за тумбочкой бутылочки - тогда была хоть какая-то гарантия того,
что не будет опять сниться Йемен и все с ним связанное... Странные вещи
творились с Обнорским - уже дома, в Ленинграде, в полной безопасности стал
приходить к нему запоздалый страх, он словно заново переживал все
случившееся с ним в Йемене, и его буквально колотило от липкого ужаса,
перераставшего в настоящий психоз. Андрей, например, уже просто физически не
мог заснуть раздетым, ему непременно нужно было улечься полностью
экипированным (видимо, чтобы в случае чего сразу вскочить и бежать), не мог
он также садиться затылком к дверям, и его просто трясло, если кто-то
заходил ему за спину. При всем при этом его страшно тянуло обратно в
Йемен... Обнорский готов был отдать что угодно, лишь бы снова оказаться там,
где он был нужен, где его уважали и знали, где, ему казалось, прошли бы
мигом все его ночные кошмары...
Его родители не понимали, что творится с сыном, вернувшимся словно чужим,
мама часто плакала и проклинала Министерство обороны и восточный факультет,
отец несколько раз пытался поговорить с Андреем по-мужски, но все было без
толку...
Любимым времяпрепровождением Обнорского стали поездки по кольцевой в
ленинградских автобусах, он забивался куда-нибудь в угол, отворачивался от
пассажиров и рассматривал из окна улицы, дома, прохожих... Время от времени
на него накатывали приступы немотивированной агрессии, злобы к случайным
людям, и ему приходилось прилагать невероятные усилия, чтобы сдержаться и не
начать драку или скандал, - в нем словно одновременно жили два человека.
Один понимал, что люди не виноваты в том, что с ним случилось, не они его, в
конце концов, в Йемен посылали, у них шла своя, мирная жизнь. Но второй
человек скользил по лицам прохожих безумным злым взглядом и шептал: "Суки
тыловые... Жрали тут сытно, пили, баб трахали, веселились, пока мы там..."
Ко всему этому еще примешивалась обида за то, что никто в Союзе ничего про
Йемен даже не слышал. Про ребят, вернувшихся из Афгана, хоть знали, их
уважали (по крайней мере в первые годы перестройки), как-то благодарили и
давали какие-то льготы.
Все, что происходило с ним, было закономерно: в Йемене Обнорский словно
заморозился - чтобы не свихнуться, психика включила там своеобразные
тормоза, притупившие остроту восприятия окружавшего его кошмара. Дома эти
тормоза отключались. Получился эффект замороженной руки - если ее сунуть в
сугроб, она сначала болит, а потом боль перестает чувствоваться. Но если
потом зайти в теплый дом, рука, оттаивая, начинает болеть еще сильнее, чем
сначала, и ее снова хочется засунуть обратно в сугроб, чтобы унять эту
боль... Лишь немногие способны в этот момент перетерпеть и понять, что,
засовывая руку обратно в сугроб, можно навсегда ее лишиться - наступят
полное обморожение, гангрена и, возможно, смерть.
В середине ноября Обнорский получил повестку из Ленинградского управления
КГБ, он встрепенулся и решил было, что это как-то связано с историей о
пропавшем оружии и гибелью Царькова, но оказалось, что с ним просто хотели
поговорить на предмет "дальнейшего трудоустройства". Андрей отказываться не
стал, но сразу рассказал, что ближе к Новому году должен состояться его
официальный развод с женой. Как ни странно, это обстоятельство было
товарищам из большого дома на Литейном неизвестно, и они, казалось, даже
растерялись: КГБ не нужны были люди с "сомнительным моральным обликом", а
именно так в те годы относились к разведенным. Обнорский это, конечно, знал
и даже обрадовался, что ситуация сложилась именно таким образом - работать в
Комитете он не хотел (хотя ни диссидентом, ни антисоветчиком не был), а
отвечать на высокое доверие этой организации отказом было чревато. А так -
они сами отказались от "морально неустойчивого" кандидата, наверняка даже
кто-нибудь там по шапке получил за недостаточно глубокое изучение
обстоятельств биографии Обнорского... Собеседование было скомкано, и Андрей
от души потом повеселился, вспоминая чугунно-скорбные лица
вербовщиков-нанимателей...
На факультете он поначалу появлялся редко и шарахался даже от своих, но в
декабре случайно попал в веселую компанию своих новых однокурсников
(Обнорский доучивался с курсом, поступившим на год позже него) и завяз в
ней. Так сложилось, что никто из этих ребят в командировки по "войне" не
ездил, поэтому с психикой у них было все более-менее в порядке - просто
компания молодых шалопаев весело прожигала жизнь. Андрей, измученный
одиночеством и не прекращавшимися воспоминаниями, инстинктивно уловил
возможность погреться у чужого костра.
В компании новых приятелей ему искренне обрадовались - у Обнорского были
деньги, позволявшие "завить жизнь веревочкой". Начались просто бешеные
загулы - рестораны, пивные, общаги, какие-то хаты вертелись в не просыхающем
сознании Андрея угарным карнавалом, в котором он пытался утопить свою тоску
и боль. Несколько раз Обнорский ввязывался в жестокие кабацкие драки, в
которых становился настоящим зверем. В результате пару раз его забирали в
ментовку, и последствия могли бы быть самыми печальными, если бы не помощь
двух его старых приятелей. Один раз из отделения его забрал Женька
Кондрашов, бывший однокурсник Андрея, почему-то ушедший после окончания
восточного факультета работать в специальную службу уголовного розыска,
занимавшуюся раскрытием преступлений, совершенных иностранцами и против
иностранцев. Во втором случае разбираться приехал Серега Челищев, окончивший
юрфак и работавший следователем в горпрокуратуре, - с ним Обнорский когда-то
тренировался вместе в университетской сборной по дзюдо. Обоим после
освобождения из КПЗ Андрей обещал образумиться, но в эти обещания не верил и
сам...
У него появился круг довольно сомнительных кабацко-ресторанных знакомств
- какие-то вышибалы, халдеи, бывшие спортсмены, картежники и просто люди с
темным прошлым и настоящим. Все это вполне могло закончиться совсем
печально, если бы не два обстоятельства - появление в его жизни женщины и
прочная финансовая мель.
С деньгами получилось так. Однажды ночью Андрей заявился домой совсем
пьяным, идиотски улыбаясь, схватился за занавеску из вьетнамской соломинки в
прихожей и вместе с ней рухнул на пол, исчерпав запас сил. Отец, пользуясь
его бесчувствием, ошмонал Андрея и забрал у него остатки внешпосылторговских
чеков (их оставалось около половины от той суммы, с которой он вернулся в
Союз). Утром Обнорский обнаружил записку, в которой отец уведомлял, что
деньги лежат у него на работе в сейфе и Андрей их не получит до тех пор,
пока не очнется от своего затянувшегося запоя. К записке прилагались три
рубля на опохмелку - садистом Обнорский-старший не был.
Что же касается вошедшей в жизнь Андрея женщины, то ею стала Виолетта из
группы истории Индии с его нового курса. Виолетта несколько раз
присутствовала на вечеринках в компании новых однокурсников-собутыльников
Обнорского и, что называется, запала на него. Что двигало этой красивой и
умной девушкой из приличной семьи, сказать было трудно, видно, правду
говорит пословица, что любовь, мол, зла, - факт оставался фактом: капризная,
рафинированная и избалованная мужским вниманием Виолетта мертво вцепилась в
Андрея и самоотверженно вытаскивала его из самых разных кабаков и притонов.
Обнорский сначала несколько тяготился такой опекой, но в конце концов
цинично трахнул Виолетту на квартире одного однокурсника, где благодаря
отъезду на зимний курорт родителей шла очередная гульба пятикурсников.
Виолетта, не смущаясь идущей в соседней комнате пьянкой однокашников,
отдалась Андрею с такой страстью и самозабвением, что на него тоже, как
говорится, накатило, и в нем, может быть, медленно и неуверенно, но начали
пробуждаться, казалось, замерзшие напрочь светлые человеческие чувства...
Правда, просыпались они неохотно и болезненно, и Обнорский постоянно норовил
снова сорваться в пьяные куражи, но постепенно загулы становились не такими
тотальными...
Зимнюю сессию он сдал легко - преподаватели востфака, прошедшие в
большинстве своем сложный жизненный путь, понимали, что творится с парнем, и
не особенно придирались к нему. Заминка вышла только с экзаменом по
разговорному арабскому - на него Обнорский явился пьяным, и замечательный
мудрый татарин Юнус Кемалевич не стал Андрея даже слушать, велел прийти на
следующий день. На следующий день Обнорского мучило похмелье, и он отвечал
не так хорошо, как мог бы, Юнус Кемалевич сказал, что на четверку Андрей
сдал, но оценку ставить не стал, перенес третью попытку еще на сутки, когда
Обнорский окончательно пришел в себя и сдал язык на отлично. Зимние каникулы
ознаменовались новой вспышкой пьянства и уходом Андрея из дому (родители
окончательно запилили его) к Виолетте - больше, собственно говоря, идти было



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 [ 47 ] 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.