— Лучше всех. — Нино ухмыльнулся. — К полуночи девки сюда подтянутся, поужинаем — и опять за картишки. Представляешь, на пятьдесят, без малого, кусков обставил заведение, так они от меня уже неделю никак не отвяжутся.
— Да-да, — сказал Джонни. — Интересно, кому все это достанется, когда ты сыграешь в ящик.
Нино залпом осушил стакан.
— Ты, Джонни, скучный человек — слава одна, что гуляка. Да распоследний туристик в этом городе имеет больше удовольствия от жизни.
— Это точно, — сказал Джонни. — Тебя до карточного стола-то подбросить?
Нино с трудом сел прямо и спустил ноги на ковер.
— Сам дойду. — Он уронил стакан на пол, поднялся и твердым шагом направился к столу. Банкомет уже сидел наготове. Кассир занял наблюдательную позицию у него за спиной. Банкомет-дублер поместился поодаль на стуле. На другой стул, откуда не укрылось бы от глаз ни одно движение Нино Валенти, села официантка.
Нино постучал по зеленому сукну костяшками пальцев.
— Фишки, — потребовал он.
Кассир вынул из кармана блок фирменных бланков, заполнил один и положил перед Нино вместе с маленькой авторучкой:
— Прошу вас, мистер Валенти. Пять тысяч на почин, как обычно.
Нино нацарапал внизу свою подпись. Кассир убрал листок в карман и кивнул банкомету.
Невообразимо проворные банкометовы пальцы подхватили с полочек, встроенных в стол, стопки черных с золотом стодолларовых фишек. Не прошло пяти секунд, как перед Нино выстроились пять ровных стопок по десять фишек в каждой.
На зеленом сукне, против мест, где полагается сидеть игрокам, были вытравлены белым шесть квадратов, размером чуть больше игральной карты. Нино, выложив по фишке на три квадрата, поставил три раза по сто долларов. Он отказался от прикупа по всем трем рукам, потому что банкомет открыл проигрышную карту, шестерку. Банкомет проиграл. Нино сгреб к себе фишки и оглянулся на друга:
— Видел, Джонни, как надо вечер начинать?
Джонни Фонтейн ответил ему улыбкой. Странно, что от такого игрока, как Нино, потребовалась расписка. Тем, кто числится в звездной обойме, обыкновенно верят на слово. Может быть, побоялись, что Нино спьяну забудет про заем? Не знают, что Нино всегда все помнит.
Нино между тем продолжал выигрывать. После третьей сдачи он поглядел на официантку, поднял палец. Официантка пошла к бару в конце комнаты и принесла ему, как обычно, хлебной водки в большом стакане для воды. Нино взял стакан, переложил его в другую руку и обнял девушку за талию:
— Посиди со мной, киска, на счастье, поучаствуй в игре.
Официантка из коктейль-бара была очень красива, но, на взгляд Джонни, в общем, неинтересна, несмотря на все усилия, — один лишь холодный расчет в стремлении выставить себя на продажу. Она одарила Нино ослепительной улыбкой, однако не он, а черные с золотом фишки были предметом ее вожделения. А что особенного, думал Джонни, пускай и ей перепадет немного. Жаль только, Нино не может иметь за свои деньги что-нибудь получше.
Нино дал официанточке сыграть за него пару раз и шлепком по заднице отпустил ее с вожделенной фишкой от стола. Теперь Джонни попросил ее знаком принести ему выпить. Что она и сделала, однако обставив это так, будто играла полную драматизма сцену в самом драматическом из фильмов, снятых за всю историю кино. Для несравненного Джонни Фонтейна машина обольщения заработала в полную силу. Призывный блеск в глазах, чувственная походка, полуоткрытый рот, готовый впиться в ближайшую частичку столь явно обожаемого существа. Ни дать ни взять — самка в период течки, но только все это было показное. Тьфу ты, выругался про себя Джонни Фонтейн. Еще одна. Полный набор приемов, завлекающих мужчину в постель. С ним такое срабатывало, только когда он бывал очень пьян, а сейчас он пьян не был. Он принял от нее стакан со своей знаменитой улыбкой.
— Спасибо, красавица.
Официантка благодарно улыбнулась, беззвучно, одними губами возвращая ему «спасибо»; глаза, прикованные к нему, затуманились, торс слегка отклонился назад, и вся она, от длинных стройных ног в сетчатых чулках до бурно вздымающейся груди под тонкой открытой блузкой, замерла, все более напрягаясь, точно струна, — и разом сникла, охваченная трепетом блаженства. Прямо-таки оргазм испытала женщина, оттого лишь, что со словами: «Спасибо, красавица», ей улыбнулся Джонни Фонтейн. Полное впечатление. Превосходно исполнено, лучшего исполнения Джонни еще не видел. Но он уже знал по опыту, что все это одна туфта. И кстати, чаще всего девица, прибегающая к подобным методам, оказывалась никуда не годной в постели.
Официантка вернулась на место, и Джонни, согревая в ладонях стакан, проводил ее взглядом. Хоть бы не вздумала повторить свой драматический этюд. Не сегодня, кошечка, не сегодня.
Нино Валенти гулял второй час, и это наконец сказалось. Он стал клониться вперед — откачнулся — и рухнул бы на пол, но двое из казино, кассир и запасной банкомет, уловив наметанным глазом первые признаки крена, успели подхватить его и понесли за другую портьеру, где находилась спальня.
Джонни смотрел, как двое мужчин с помощью официанточки раздевают Нино, укладывают под одеяло. Кассир тем временем подсчитывал фишки Нино, делая пометки на одном из бланков и охраняя стол с фишками банкомета.
Джонни спросил:
— И часто это с ним бывает?
Кассир передернул плечами.
— Сегодня вырубился раньше обычного. Первый раз мы вызывали здешнего врача, он привел мистера Валенти в порядок — дал ему что-то и прочитал, как бы сказать, наставление. После этого Нино велел не звать врача в таких случаях, просто уложить его в постель, а к утру он сам оклемается. Так мы и делаем. Везет человеку, вот и сегодня он выиграл, почти три тысячи.
— Знаете что, все же давайте сюда врача, — сказал Джонни Фонтейн. — Надо будет, весь игорный этаж обыщите, но чтобы был.
Минут, может быть, через пятнадцать в номер вошел Джул Сегал. Джонни с неприязнью отметил, что этот тип так и не научился оформлять себя, как полагается врачу. Синяя, крупной вязки тенниска с белой каймой, белые замшевые мокасины на босу ногу. Черный докторский саквояж выглядел у него в руках просто нелепо.
— Вам бы носить свои причиндалы в спортивной сумке, — бросил ему Джонни. — Советую подумать.
Джул понимающе оскалил зубы.
— Да уж, все лучше, чем наш врачебный вещмешок. Народ пугается. Хотя бы цвет переменили. — Он прошел в спальню, где лежал Нино, и, открывая саквояж, прибавил: — Спасибо вам за присланный чек. Но только это много за консультацию. Я на столько не наработал.
— Ладно, — сказал Джонни. — Не наработал он. И вообще, когда это было, пора забыть. Скажите лучше, что с Нино?
Джул быстрыми, ловкими движениями осматривал лежащего: послушал сердце, пощупал пульс, измерил давление. Потом вытащил из чемоданчика шприц, небрежно всадил иглу в руку Нино и нажал на головку поршня. С бесчувственного лица понемногу сходила восковая бледность, щеки порозовели, будто кровь быстрей побежала по жилам.
— Диагноз простой, — бодро отозвался Джул. — Когда он тут у нас хлопнулся первый раз, я воспользовался случаем и, пока он не пришел в себя, отправил его в больницу. Там его обследовали. Сахарный диабет. В легкой степени — лекарства, диета, и живи до ста лет. Ваш друг с ним упорно не желает считаться. И к тому же упорно спивается. Печень почти разрушена, очередь за мозгом. Ну, а то, что случилось сейчас, — это кома. Мой совет — класть в больницу.
Джонни вздохнул с облегчением. Стало быть, ничего страшного — Нино просто следует обратить внимание на свое здоровье, вот и все.
— То есть вы хотите сказать, такую, где отваживают от бутылки?
Джул подошел к бару в дальнем углу комнаты и налил себе выпить.
— Нет, — отозвался он. — Я хочу сказать — в психиатрическую. Или, как принято в обиходе, — дурдом.
— Вы что, смеетесь? — сказал Джонни.
— Я говорю серьезно. Я не секу в тонкостях психиатрии, но все же кое-что мне известно, профессия требует. Вашего друга Нино можно бы привести в приличное состояние — при условии, что он не до конца еще загубил свою печень, а это с определенностью выяснится лишь при вскрытии. Но главный непорядок у него с головой. Ему, по существу, безразлично, что он может умереть, я допускаю даже, что он убивает себя умышленно. И до тех пор, пока это так, ему нельзя помочь. Вот почему я говорю — поместите его в психбольницу, тогда он пройдет необходимый курс лечения.
В дверь постучали, Джонни пошел открыть. Оказалось, что это Люси Манчини.
— Джонни! — Она поцеловала его. — Как я рада!
— Да, давненько не виделись. — Джонни Фонтейн заметил, что Люси переменилась. Стала намного стройней, научилась одеваться и пострижена красиво — никакого сравнения, мальчишеская прическа была ей гораздо больше к лицу. Помолодела, похорошела — прямо не узнать, и у него мелькнула мысль, не составит ли Люси ему компанию, пока он здесь, в Вегасе. Приятно бывать на людях с красивой женщиной. Стоп, осадил он себя, уже готовый пустить в ход свои чары, она же лекарева подружка. Значит, отпадает. Джонни подпустил в свою улыбку дружеского лукавства: — Ты что ж это на ночь глядя приходишь в номер к мужчине, а?
Люси стукнула его кулачком по плечу.
— Мне сказали, что Нино заболел, что к нему вызвали Джула. Хотела посмотреть, может, надо чем помочь. Как он, Нино, ничего?
— Да ничего, — сказал Джонни. — Обойдется.
Джул Сегал между тем развалился на кушетке.
— Нет — чего, черт возьми! Предлагаю — давайте посидим, дождемся, когда Нино придет в себя, и хором уговорим его лечь в психушку. Люси, он тебя любит, может быть, у тебя получится? А вы, Джонни, если вы ему правда друг, поддержите ее. Иначе очень скоро печень нашего Нино займет почетное место среди препаратов какой-нибудь университетской лаборатории.
Его легкомысленный тон покоробил Фонтейна. И это врач? Не много ли себе позволяет? Он собрался было сказать об этом, но с кровати в эту минуту послышалось:
— Эй, ребятки, а не время ли нам тяпнуть?
Нино сидел в постели. С улыбкой глядя на Люси, он широко раскинул руки:
— А ну-ка, девочка, поди к Нино!
Люси присела на кровать, они обнялись. Самое странное, что Нино выглядел теперь совсем недурно, можно сказать, нормально. Он прищелкнул пальцами:
— Ну что ж ты, Джонни? Выпить охота, время детское. Черт, жалко, стол унесли!
Джул сделал большой глоток из своего стакана.
— Вам пить нельзя. Доктор не разрешает.
Нино нахмурился.
— Чихать я хотел на докторов. — И тотчас изобразил на лице раскаяние. — Ой, Джули, да это вы? Мой персональный доктор? Я это не про вас, старичок. Так как же, Джонни, дашь мне выпить, — а то, смотри, сам встану.
Джонни пожал плечами и двинулся к бару. Джул уронил равнодушно:
— Я сказал, нельзя.
Джонни понял, что его раздражает в этом человеке. Джул говорил всегда невозмутимо, не выходя из себя, не повышая голоса, без всякого нажима, пусть даже речь шла о страшных вещах. Когда он предостерегал, предостереженье заключалось лишь в смысле слов, голос при этом звучал бесцветно, как бы с нарочитым безразличием. Вот отчего Джонни, назло ему, наполнил стакан для воды хлебной водкой. Подавая его Нино, спросил на всякий случай:
— Ведь не помрет он от одного стакана, так?
— Нет, от одного не помрет, — спокойно сказал Джул.
Люси бросила на него тревожный взгляд, хотела что-то сказать, но промолчала. Нино принял стакан и опрокинул его себе в глотку.
Джонни глядел на него с улыбкой. Доктор не разрешает, ишь ты. Пусть знает свое место. Нино вдруг задохнулся, хватая воздух ртом, лицо его посинело. Тело судорожно изогнулось, как у рыбы, вытащенной из воды, шея налилась кровью, глаза выкатились из орбит. Сзади, лицом к Джонни и Люси, у кровати возник Джул. Придержал Нино одной рукой, другой ввел иглу в плечо почти у самой шеи. Нино у него под руками обмяк, понемногу перестал выгибаться. Через минуту он сполз вниз на подушку и закрыл глаза.
Джонни, Люси и Джул тихо вышли в гостиную, сели у массивного кофейного столика. Люси придвинула к себе аквамариновый телефон и заказала в номер кофе и закуски. Джонни пошел к бару, соорудил себе коктейль.
— Вы знали, что он даст такую реакцию на водку? — спросил он Джула.
Тот пожал плечами:
— В общем, это можно было предвидеть.
— Тогда какого дьявола вы меня не предупредили?
— Я вас предупреждал.
— Так не предупреждают, — с холодной злобой сказал Фонтейн. — Доктор, называется! Да вам же все до фонаря! Говорит, Нино нужно упечь в дурдом, не позаботится хотя бы выбрать слово поблагозвучней — там, санаторий, например. Нравится приложить человека мордой об стол, точно?
Афанасьев Роман
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Корнев Павел
Посняков Андрей