Когда-нибудь расскажу... Вернусь завтра первым рейсом, так складываются
обстоятельства. Формальности завершит Винницкий... Да, кое-что произошло.
Но об этом не по телефону... Спокойной ночи...
почувствовал, что кто-то стоит за его спиной. Оглянулся. В дверях,
обернувшись купальным полотенцем, стояла Мирослава. Настороженный взгляд,
сдвинутые к переносице брови, плотно сжатые губы свидетельствовали, что
если накануне она была пьяна, в чем Олег снова усомнился, то сейчас
отрезвела и подслушала его разговор с Шумским. Ее любопытство было столь
велико, что она выскочила из ванной, прихватив с собой только полотенце,
которым сейчас безуспешно пыталась прикрыться.
- как можно неопределеннее сказал Олег, стараясь не опускать взгляда ниже
ее плеч.
человеку?
оправдываться Олег.
разговаривали?
ногой Мирослава. - Какой же вы осел! Полезли к черту на рога.
она была права, и тут же предложил: - Хотите кофе?
Он вас дожал, я его знаю. И вы решили отступиться от меня во имя своих
делишек. Так вот, не выйдет! Ни у него, ни у вас. Я все уже решила сама...
А что это за гнусная история, в которой он был замешан?
как реагировать на ее многозначительное, но пока еще не совсем понятное
заявление, что она уже все решила.
Мирослава. - Днем в сквере вы допрашивали меня, теперь моя очередь. Так
что не виляйте, колитесь. Я должна знать все, прежде чем лягу с вами в
постель.
встрече с общественностью не взяла ни одна газета.
по-другому освещающим это эпохальное событие. Короче, я была слишком
самонадеянна, за что надо платить. Не люблю ходить в должницах!
головы, расправив плечи и прижав к бокам локти, словно на смотру, подошла
к кровати, сдернула покрывало, легла навзничь, забросила руки за голову,
устремила взгляд в потолок и, казалось, окаменела.
границы выходкой. Подумал, что должно быть она ведет себя так и с
Завгородним, и с Мельником, а быть может даже с Леонидом - люди не зря
болтают, и это для нее так же просто, как выпить бокал столь любимого ею
шампанского. Но потом заметил, как густеет, разливается по ее щекам,
подступает к мочкам ушей пылающий румянец стыда. И понял, что ей не просто
дался этот шаг. Но почему она поступила так, не брался судить, уже не в
силах отвести взгляд от простертого на гостиничной кровати ослепительно
красивого женского тела, что манило, притягивало к себе и в то же время
настораживало своей покорностью, едва ли не жертвенностью. Словно угадав
его мысли, Мирослава повернулась ничком, зарылась лицом в подушку,
заведенными за спину руками пытаясь прикрыть тугую, обтянутую золотистой
кожей грудь - ее решимости хватило ненадолго. Эти запоздалые движения
стыда, как ни странно, подхлестнули Олега. Уже ни о чем не думая, он
подступил к девушке, опустился на колени, стал ласкать, целовать ее шею,
плечи, спину, грудь. Он не торопил события, чувствуя напряженность ее тела
и довольствуясь льнущим к его ладоням, губам бархатом кожи, и только когда
она расслабилась, а затем обратила к нему лицо, позволила заглянуть в
потеплевшую синь глаз, лег рядом, привлек ее к себе. Мирослава отдалась
доверчиво, но не страстно, смежив веки и шепча: "Не смотри на меня. Я тебя
очень прошу..."
притихшая, умиротворенная. И вдруг рассмеялась:
мыслей, что нахлынули на него, когда она, отбросив полотенце, нагая пошла
к кровати. Он еще плохо знал ее, и хотя успел убедиться в ее искренности,
доброжелательности, но убедился также в ее импульсивности,
непредсказуемости. Надеялся, что ее поступок продиктован не сиюминутным
порывом, однако полной уверенности не было.
заработок мне не помешает.
шмотками, что чувство оплачивают чувством и что, быть может, я люблю тебя?
повода.
я занималась сегодня весь день? И если бы только сегодня! Я начала
влюбляться в тебя еще девчонкой, после того, как перешла жить к Закалюкам.
но и Леонида Максимовича. Но, если с Полиной все было ясно, то его
отношение к тебе долго оставалось для меня загадкой. Мне казалось, что он
чувствует себя виноватым перед тобой. Но потом поняла - он завидует тебе.
что знаешь иностранные языки, хорошо играешь в теннис, нравишься женщинам.
И Полининому чувству к тебе завидовал: не ее ревновал - тебе завидовал. А
вот меня ревновал и ревнует к тебе. Причем люто!
Егоровича, сразу влюбилась по уши. Если до этого по-девчоночьи - заочно
увлекалась, то как увидела живьем, будто в бездонную пропасть свалилась.
Даже сейчас, как вспоминаю, оторопь берет. На поминках глаз с тебя не
спускала, подмигивала со значением, как уличная девка, - ничего уже не
соображала.
все усек и уже не отпускал меня от себя ни на шаг. Но я перехитрила его:
за день до твоего отъезда под каким-то предлогом осталась ночевать у
Савицких, и когда все уснули, прокралась к тебе в мансарду. Привет! Той
ночью ты с Полиной и тоже втихаря подался в Русановку. Потом она
рассказывала, как Леонид Максимович застукал вас там. Но он искал не ее -
меня. И если бы застал с тобой, убил бы обоих. Думаешь сочиняю?
собственностью. И в отличие от Полины, я не давала ему повода усомниться в
том. Хотя это вранье, что я спала с ним. Такого не было и быть не могло. К
тому же, тогда я была еще девицей. Но той ночью, когда поняла с кем и
зачем ты ушел, взъярилась так, что побежала к влюбленному в меня
мальчишке, изнасиловала его и себя. Тебе назло! Ведь ты сейчас злишься,
что не первый у меня.
опомнилась, чуть сама себя не убила. Я ведь не теряла надежду, что ты
снова приедешь и все-таки обратишь на меня внимание. Но ты не приезжал. И
уже на четвертом курсе нашла себе любовничка поосновательней. Правда, без
знаний иностранных языков, высокого штиля, хороших манер - обыкновенного,