Чтение 47–й страницы книги ~Отчаяние~

всех народов товарища Сталина...

Берия побледнел:

-- Товарищ Сталин, Рюмин выпестован мною, нашими людьми, мы его
сориентировали на поиск...

В дверях Берия столкнулся с серым от волнения новым министром
госбезопасности Игнатьевым. Тому Сталин сказал лишь несколько фраз:

-- Всех врачей -- в карцеры. Заковать в кандалы. Применять пытки. Дело
поручаю генералу Рюмину, вашему заместителю. Завтра приму его в пять часов.
Все. Идите.

Оставшись один, с внезапным ужасом вспомнил двадцать второй год, когда
он, используя врачей, приглашенных из Германии, отправил Ленина в Горки,
запретив ему (решением Политбюро) текущую партийную и государственную
работу...

Услышал вдруг: "Мне отмщение и аз воздам".

Позвонил Маленкову, шел уже пятый час утра:

-- Решение Политбюро о моем отпуске отменяется. Все заседания Политбюро и
Секретариата буду проводить лично я. Бюро Совета Министров -- тоже.

Новых врачей генералиссимус не принимал три недели; через секретариат
нашел своего старого друга -- еще по Царицыну, тот был военфельдшером,
вызвал на дачу, дал себя обслушать и обстучать; старик махнул рукой:

-- Ты здоров, Коба... Здоров, как бык... А новым врачам покажись, только
пусть я буду при этом... Не в белом халате, конечно, а в сталинке, вроде бы
твой денщик...

...После ареста Виноградова, который сразу же согласился сотрудничать со
следствием, Сталин, получив от Рюмина первые собственноручные признания
Виноградова и Вовси: "работали на англичан, филиал американской разведки и
еврейский "Джойнт"", собрал Политбюро:

-- Врачей-убийц будем вешать на Лобном месте. Прилюдно. Погромы, которые
начнутся следом за этим, не пресекать. Подготовить обращение еврейства к
правительству: "просим спасти нашу нацию и выселить нас в отдаленные районы
страны". Кагановичу проследить за тем, чтобы были подготовлены бараки для
депортируемых. Молотов отвечает за редакцию текста обращения.

Вечером позвонил Берия:

-- Пусть твои грызуны (так пренебрежительно звал грузин) приготовят ужин,
привезешь на дачу, я приглашаю Хрущева и Булганина, посидим вчетвером.

...Разлив из большой супницы харчо, обратился к Берия:

-- Пробуй первым. Если невкусно -- выплюнь.

Не отрывал прищуренных глаз от лица Берия, который начал жадно поедать
харчо.

Все следующие блюда пробовал только после того, как заканчивали Берия и
Булганин с Хрущевым.

К концу вечера подобрел:

-- Одному скучно, будем теперь вместе ужинать... На прощание сказал:

-- Завтра присылайте новых эскулапов, пусть осмотрят...

Дождавшись, когда машины Хрущева и Булганина отъехали, Берия сказал с
горечью:

-- Товарищ Сталин, ведь мерзавца Абакумова не я назначал, а Жданов...
Поднимите архивы -- его резолюция стоит... Разве я тогда мог противиться? Я
ж в кандидатах ходил... Абакумова наши люди разоблачили, Комуров его
разоблачил, товарищ Сталин-Сталин долго, неотрывно, бегающе смотрел на
Берия, потом, повернувшись, бросил:

-- Случись что со мной, тебя первого вздернут... Как паршивого кинто...
Рюмин -- талант, береги его... Он ненавидит Сион, и верно делает... Все
враги народа -- жи-довня, начиная с Троцкого, я им всегда поперек глотки
стоял...

Собравшись, сдерживая нервный озноб, Берия ответил:

-- Не только им, товарищ Сталин... У меня есть один нелегал, может быть,
помните, он разгадал переговоры американцев с нацистами в Берне... Юстас, он
же Штирлиц... Если бы я вам его привез, он бы такое рассказал про корни, про
союз евреев и американцев с гестапо...

-- Не буду я никого принимать, -- отрезал Сталин. -- Пусть напишет и даст
показания на процессе... Если знал -- отчего молчал? Еврей, конечно?

-- Русский.

-- Штирлиц -- не русское имя... Пройдет на процессе как еврей, вздернем
на Лобном рядом с изуверами...

Берия решил разыграть эту свою последнюю карту, потому что подивился
крепкой собранности Старца, хорошему цвету его лица и вновь'обретенному
спокойствию.

"Если он продержится еще год, -- сказал себе Берия, -- всем нам конец,
разве что Шкирятова пощадит и Суслова, времени у меня больше нет..."

Поэтому его агентура подействовала на людей профессора Тареева, нового
руководителя бригады врачей, в том смысле, что необходимо отменить все
лекарства, которые ранее были предписаны Сталину "еврейскими убийцами в
белых халатах". Более того, поскольку арестованные доктора прежде всего
опасались инсульта Вождя (выходили его после инфаркта и двух предынсультных
кризов), сейчас надо сосредоточиться на профилактике желудка, активной
витаминотерапии (Сталин знал, что Гитлера держали витаминами), а все
сосудорасширяющие препараты отменить...

Военфельдшер -- Сталин звал его Нико -- новые назначения одобрил,
посоветовав при этом:

-- А вообще-то кальцекс надо пить, Коба... Безвредно и профилактирует.

...Поскольку курс лечения, предписанный "убийцами" из "Джойнта", был
отменен (следуй он ему, неизвестно еще, сколько б прожил), состояние
здоровья Сталина ухудшалось с каждым днем; он запрещал себе признаваться в
этом; более того, рабочий день теперь начинал не в двенадцать, а на час
раньше и спать ложился на рассвете; много читал, стараясь этим заглушить
темную ярость, которая душила его, стоило лишь вспомнить Вовси, Виноградова
или братьев Коганов. Порою чувствовал, как давит кадык и кружит голову; пил
кальцекс.

Готовил еду сам на маленькой электроплитке.

Когда его разбил инсульт и он не отпер дверь своих покоев, охрана
позвонила Берия, тот велел взломать замок. Увидев Сталина, лежавшего в
странной позе, одетого, глядевшего на него с мольбой, гневно посмотрел на
охрану:

-- Вы что, не понимаете?! Товарищ Сталин хочет уснуть! Не сметь мешать
ему!

...Профессор Тареев, вызванный лишь на следующий день, трясся, не владел
руками, плакал; применять те препараты, которыми Виноградов и Вовси спасли
Сталина семь лет назад, не имел права; министр Игнатьев дал устную
рекомендацию следователям провести с "врачами-убийцами" консилиум по поводу
состояния здоровья "неназываемого пациента".

После смерти Сталина первый заместитель Председателя Совета Министров и
министр внутренних дел Берия (МГБ ликвидировали в одночасье), "человек номер
два", вызвал к себе Абакумова, беседовал с глазу на глаз пять часов; в
карцер Абакумова был посажен бывший генерал Рюмин.

Вскорости "врачи-убийцы" были реабилитированы: сообщение в "Правде" было
дано от имени МВД СССР. Берия начал тур борьбы за лидерство, его имя сразу
же сделалось популярным "в среде советской интеллигенции.

Хрущев, понимая, что такого спускать нельзя, опубликовал в "Правде"
статью о нарушениях законности в "бывшем МГБ".

Берия решил ответить ударом на удар: внес предложение на ПБ о
нормализации отношений с Тито ("это дело -- фикция и дутое провокаторство;
интрига"), выходе на международный рынок и налаживании политического диалога
с Западом ("мы отстали в технологии на десятилетия"), предложил снять с
поста первого секретаря ЦК Компартии Украины Мельникова, заменив его
истинным украинцем (прекратив таким образом насильственную русификацию
республик, вернувшись "к нормам ленинского социалистического
интернационализма", выраженного в Завещании). Не забыл он и об эмоциональном
аспекте борьбы за лидерство: приказал найти в лагерях и тюрьмах бывших
нелегалов, подкормить их, подлечить и дать о них серию материалов в газетах:
"В МГБ были не только садисты типа Рюмина, ставленники тирана, но и истинные
герои в борьбе с нацизмом".

Исаева нашли во Владимирском политическом изоляторе: полуослепший,
беззубый, с перебитыми ногами, он был помещен в тюремный госпиталь.

Леопольда Трейлера и Шандора Радо выпускать нельзя: работа в "шарашке"
продолжается; Радо пусть там сидит, благо Родины прежде всего...

Лишь после этого Берия вспомнил о Валленберге: не помер ли где" в
одиночке или на каторге?

По счастью, был жив.

Перед тем как пригласить его к себе, Берия поинтересовался:

-- Не псих?

-- Вполне нормален, -- ответил Комуров.

-- Постригите, оденьте как следует, накормите обедом из "Националя", а
потом ведите ко мне. Комуров покачал головой:

-- Лаврентий Павлович, рискованно.. Иностранец... Берия, словно бы не
услыхав этих слов, посмотрел на часы:

-- К семи вечера... Послезавтра...

...Навстречу Валленбергу вышел из-за стола, пожал руку:

-- Те, кто мучил вас в течение всех этих лет, трагичных для нашей страны,
по моему приказу арестованы. Начато следствие. Мерзавцев ждет смертная
казнь, они позорили Сталинскую Конституцию...

-- Господин Рюмин? -- сухо осведомился Валлен-берг. -- Какова его судьба?

-- Этот черносотенец взят первым. Переводчик не решился корректировать
Лаврентия Павловича: слово "взят" перевел дословно. Валленберг не понял:

-- Что значит взят?

-- Это значит -- арестовали...

-- Я могу выступить свидетелем на его процессе?

-- Конечно, господин Валленберг. -- Берия мягко улыбнулся. -- Мы дадим
вам постоянную визу в Москву, вы этого заслужили годами нечеловеческих
мук... Хочу надеяться, что вы, несмотря ни на что, не станете игрушкой в