Чтение 47–й страницы книги ~ТАСС уполномочен заявить~

вояж в русской прессе?

- Тема - не журналистская. Ее нельзя пропустить через газету. Это
скорее роман. Вы любите авантюрные романы, Пилар?

- Я люблю авантюрные романы, - медленно ответила женщина и снова
посмотрела на Глэбба.

- Она любит фильмы. Про Бонда, - помог ей Глэбб. - Про русских
шпионов, которые вот-вот победят, но в конце концов проигрывают, потому
что мы сильнее.

- "Мы"? - снова усмехнулся Славин. - Я не знал, что ваша торговая
фирма связана с английской разведкой. Знаете, если бы я был режиссером, я
бы снял фильм. Не то чтобы снял, а скорее доснял. Я бы подснял к "Из
России с любовью" только один кадр: после того как счастливый Бонд увез
нашу шифровальщицу в Лондон, на экране появляется титр: "Операция
внедрения прошла успешно, приступаю к работе, Катя Иванова".

- Сейчас придет Пол Дик, продайте ему этот сюжет, но не продешевите,
Вит; меньше тысячи это не стоит.

Пилар отпила глоток тинто и, неотрывно глядя в глаза Славина,
заметила:

- Ты временами бываешь плохим коммерсантом, Джон. Такой сюжет -
поскольку я немножко знаю мир искусств - стоит не менее ста тысяч. Сразу
же. На месте.

- Платите, - сказал Славин. - Я согласен.

- Может быть, в Штатах уплатят больше, - перестав смеяться, сказал
Глэбб. - Я говорю серьезно, я готов снестись с Голливудом немедленно, у
нас хорошая связь.

- Вы убеждены, что вашей рекомендации достаточно? - спросил Славин.

- Убежден.

- Что - писали сценарии?

Глэбб ударил себя по ляжкам, согнулся - выказал, как ему стало
смешно, - а потом снова сделался обычным, открытым и веселым Джоном.

- Ну вас к черту, Вит! Не надо так потешаться над неискушенными в
искусстве коммерсантами.

- Виталий - очень красивое имя, - сказала Пилар. - Как Витторе в
итальянском.

- Похоже на немецкого Вильгельма, - заметил Славин. - Правда, разные
смыслы заложены.

- Я, между прочим, встречал Шанца в Гонконге, Вит. Седой старик с
синим носом, да?

- Нос у него посинел к старости. Когда ему было тридцать, нос у него
был вполне пристойный, ему ж нельзя было пить, он работал в гестапо, там
не держали пьяниц - серьезная контора...

Пол Дик пришел трезвый. Он хмуро поздоровался с мужчинами, дал
поцеловать себя Пилар, от виски отказался:

- Не буду. Сегодня и завтра не буду.

- Что так? - спросил Славин.

- Готовлю хороший удар против вас, Вит.

- Стоит ли?

- Стоит. Играть надо чисто.

- Согласен, - сказал Славин. - С этим согласен абсолютно. Я, между
прочим, накопил несколько интересных историй, связанных с нечистой игрой,
могу продать.

- Я пропился. Куплю в долг.

- Ладно. Подожду. Так вот, я начал рассказывать о Гонконге, про
тамошнюю мафию...

- Нет, нет, - сказал Глэбб, - лучше вы продайте Полу сюжет про Бонда!
Ты не представляешь себе, Пол, как это остроумно и зло! Я восхищаюсь
Витом. Представляешь, фильм кончается тем, что девочка, которую увез Бонд,
ну помнишь, эта чекистка, шлет в центр шифровку из Лондона: "Операция
внедрения прошла успешно, легализовалась, приступаю к исполнению служебных
обязанностей". Здорово, а?!

- Про служебные обязанности у нас говорят, - заметил Славин, - когда
человек погиб, выполняя долг...

Дик хмуро посмотрел на Славина:

- Зловещий, между прочим, сюжет. Напоминает правду.

- Не мы придумали Бонда, который гробит наших людей, Пол, не мы
сделали из него героя - человека, который лихо щелкает русских.

- Ладно, рассказывайте ваш сюжет.

- Нет, сколько уплатите за этот, про Бонда? Джон предложил сто тысяч.

- Это я предложила сто тысяч, Вит, вы ошиблись.

- Покажите мне таких продюсеров, - впервые за весь разговор хмыкнул
Пол Дик, - я заработаю десяток миллионов в неделю, семьдесят процентов -
вам, о'кэй? Ну, рассказывайте. Было бы прекрасно, окажись ваш сюжет не
столь гонконгским, сколько луисбургским, - судьба Зотова занимает меня
почти так же, как вас. Сначала один русский сыграл в ящик, потом другой,
не слишком ли много за неделю, а?

- Не было бы третьего? - вопрошающе глянув на Глэбба, сказал Славин.
- Так вот. Помните, в Нюрнберге проходил по делам СС некто Вильгельм Шанц?

- Не помню.

- Мы, американцы, нация без памяти, - заметил Глэбб. - Тяжелая память
мешает жизни, она подобно болячкам на ранах - гноится...

- Если бы мы потеряли двадцать миллионов, память была такой же, -
заметил Пол. - Я не помню Шанца, наверное, это из палачей низкого ранга?

- Да. Экзекутор. Мы доказали его участие в сорока семи ликвидациях...

- Что такое "ликвидация"? - спросила Пилар. - Если про жестокость, то
не надо, Вит, и так слишком много горького в мире...

- "Ликвидация" у них означала поголовное уничтожение жителей деревни
или городка, начиная с младенцев и кончая больными.

- Это во время борьбы против партизан? - спросил Глэбб.

- А что - это служит оправданием? - Славин подвинул свой стакан
Пилар, и она сразу же налила ему джина.

- Можно, я положу лед рукой? - спросила она.

- Конечно, - ответил Славин, продолжая смотреть в глаза Глэббу. - Так
что же, Джон, борьба с партизанами может служить оправданием такого рода
ликвидаций?

- Ну, конечно, нет, Вит. Я уточнял - всего лишь. Зверства наци
отвратительны.

- Так вот, мы изобличили этого самого Шанца; он жил в Канаде, но его
нам не выдали, и он исчез. А потом проклюнулся в Гонконге, с американским
уже паспортом...

- Да нет же, - поморщился Глэбб. - По-моему, он там подвизался с
каким-то никарагуанским или гаитянским картоном. Я убежден, что он не стал
гражданином Штатов.

- Да? Ну что ж... Это хорошо... Так вот, когда в Гонконге, лет десять
назад, случился скандал - на аэродроме захватили группу китайских мафиози
с героином, - этот самый Шанц организовал бегство из города какой-то
португалки или испанки, кажется Кармен, такой же красивой, как наша
очаровательная Пилар, и угрохал того человека, который взял на себя вину.
Он и мистер Лао, нет, Джон?

- Почему вы меня спрашиваете об этом?

- Ты же работал в Гонконге, - пожал плечами Пол. - Поэтому он и
спрашивает.

- Я там работал наездом, несколько недель, чисто коммивояжерский
бизнес.

- Тогда понятно, - сказал Славин. - И конечно, вы не знали тамошнего
представителя ЦРУ, он же был замешан в скандале, его как-то погасили, этот
скандал, но угли тлеют, Джон, угли тлеют. Как, Пол, интересно раздуть эти
угли?

- Как вам сказать... Кое-что есть, но для настоящего скандала
маловато...

Глэбб снова громко рассмеялся, хотя лицо его - Славин это видел -
было напряженно до предела.

- В нашей стране популярны суперскандалы, Вит. То, что вы рассказали,
- будни, скучная пародия на "Крестного отца".

- Что значит суперскандал? - спросил Славин.

- Когда алкоголичка жена, - ответил Пол, - когда муж - гомосексуалист
и понуждает сестру к сожительству с выгодными ему людьми, когда у
миллионера сын вступает в компартию, когда взятка превышает сто тысяч
баков - это куда ни шло. Лучше бы всего, правда, что-нибудь про шашни
президента с концернами - это проходит, это нравится соперникам, особенно
потенциальным.

- Жена есть, - ответил Славин, обернувшись к Джону. - В этой истории
есть жена. Наркоманка. Состоит в кровном родстве с мужем - попросту его
племянница. Дочь нациста. Сама была участником дела. Как?

- Давайте имена, - ответил Дик. - Это я распишу так, что дым
поднимется, и сделаю на этом не столько деньги, сколько имя - меня ведь
забыли, у нас забывают тех, кто дрался с наци, сейчас помнят тех, кто
бичует безнравственность такого рода, о которой рассказали вы. Вступаю в
дело, не интригуйте.

Славин обнял Глэбба за плечо, шепнул ему:

- Поинтригуем, Джон? Или откроема чааасатаьа карт?

Пилар сделала большой глоток вина и ответила:

- Я бы на вашем месте чуть-чуть поинтриговала.

- Согласен. Теперь слово за Полом - что он знает о Зотове? Меня в
госпиталь не пустили и во встрече отказали. Давайте-ка, Пол, вашу версию,
а я ее потом подкомментирую, нет?

- Слушайте, Вит, с этим русским пока все не понятно, меня...

- Вам непростительно, - перебил Славин, - говорить "с этим русским".

- Как у вас это называют? "Великодержавным шовинизмом"? - улыбнулся