Чтение 461–й страницы книги ~Тысяча и одна ночь~

И когда старуха поняла, что любовь к юноше овладела царевной, она
молвила: "Разве я не говорила тебе, о госпожа, что это красивый юноша со
светлым ликом?" И царевна сказала ей: "О нянюшка, царские дети не знают
обстоятельств земной жизни и не знают качеств тех, кто есть на земле, и
они ни с кем не общаются, не берут и не дают. О нянюшка, как до него
добраться и какой хитростью обратить мне к нему лицо, и что я скажу ему,
и он мне скажет?" - "А какая есть теперь у меня в руках хитрость? - от-
ветила старуха. - Мы не знаем, как поступить в этом деле из-за тебя". -
"О нянюшка, - воскликнула царевна, - знай, что никто не умер от страсти,
кроме меня! Я уверена, что умру сейчас же, и все это из-за огня любви".

И когда старуха услышала слова девушки и увидела ее страсть в любви к
юноше, она сказала: "О госпожа, что касается до его прихода к тебе, то к
этому нет пути, а тебе простительно, что ты не пошла к нему, потому что
ты молоденькая. Но идем со мной, и я буду идти впереди, пока ты не дой-
дешь до него, и я стану с ним разговаривать, так что тебе не будет стыд-
но, и в один миг у вас с ним возникнет дружба". - "Иди впереди меня -
приговора Аллаха не отвратить", - сказала царевна. И нянька с царевной
пошли и подошли к царевичу, который сидел, подобный луне в ее полноте. И
когда они подошли к нему, старуха сказала: "Посмотри, о юноша, кто при-
шел к тебе - это дочь царя времени, Хайят-ан-Нуфус.

Узнай же ей цену и значение того, что она пошла и пришла к тебе.
Встань из уважения к ней и стой перед нею на ногах". И царевич в тот же
час и минуту поднялся на ноги, и его взор встретился с ее взором, и оба
они стали как пьяные, без вина, и еще увеличилась любовь царевича и его
страсть к ней. И царевна раскинула руки, и юноша также, и они обнялись,
охваченные крайним томлением, и одолела их любовь и страсть, и покрыло
их беспамятство, и они упади на землю, и оставались без чувств долгое
время. И старуха испугалась позора и внесла их во дворец и села у дверей
его, а невольницам она сказала: "Пользуйтесь и гуляйте, - царевна спит".
И невольницы снова пошли гулять. А влюбленные очнулись от забытья и уви-
дели себя внутри дворца, и юноша сказал царевне: "Заклинаю тебя Аллахом,
о владычица красавиц, - сон ли это, или пучки сновидений?" И затем они
обнялись и опьянели без вина и стали жаловаться на волнение страсти, и
юноша произнес такие стихи:

"Восходит с лица ее сияющий солнца лик,

И так же со щек ее румянец зари блестит.

Когда появляется смотрящим лицо се,

Смущенно скрывается звезда в небесах пред ним,

Когда же появятся улыбки ее лучи,

Свет утра блеснет, и мрака тучи рассеет он,

А если свой гибкий стан склонить она вздумает,

Ревнует ее тогда ветвь ивы в листве своей,

Достаточно видеть мне ее, и доволен я,

Спаси, сохрани ее людей и зари господь!

Луне она в долг дала частицу красот своих,

Хотело с ней сходным солнце быть - не могло оно.

Откуда взять солнцу мягкость нежных боков ее,

Откуда взять месяцу и внешность и нрав ее?

Кто может меня корить за то, что я весь в любви,

И то разделяюсь в ней, то вновь безразделен я?

Моим овладела сердцем, раз лишь взглянув она,

И что уберечь могло бы сердце влюбленное?"

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Семьсот тридцать вторая ночь

Когда же настала семьсот тридцать вторая ночь, она сказала: "Дошло до
меня, о счастливый царь, что, когда царевич окончил свои стихи, царевна
прижала его к груди и поцеловала в уста и меж глаз, и душа вернулась к
юноше, и он принялся сетовать ей на силу страсти, которую испытывал, и
жестокость любви и великую тоску и волнение и на то, что случилось с ним
из-за суровости ее сердца. И царевна, услышав его слова, стала целовать
ему руки и ноги и обнажила голову, и потемнело на земле, и засияла над
ней луна. "О любимый, о предел моих желаний, - да не будет дня разлуки и
да не заставит его Аллах к нам вернуться! - сказала царевна. И они обня-
лись и стали плакать, и царевна произнесла такие стихи:

"О солнце дня смутивший и лик луны,

Велел убить чертам меня дивным ты.

Сразил мечом он глаз меня режущим,

Куда бежать от глаз меча острого?

С бровей, как лук, мне в сердце разящая

Стрела огня и страсти вонзилася,

А щек плоды мне рай сулят розовых -

Стерпеть могу и их не рвать разве я?

Твой гибкий стан - расцветшая ивы ветвь,

Плоды ее срывать должно любящим

Влечешь меня насильно ты, сна лишив,

Забыла стыд в любви к тебе всякий я.

Аллах тебе поможет пусть светом дня,

Приблизив даль и миг, когда свидимся!

Так сжалься же над сердцем страдающим

И помощи высот твоих ищущим!"

А когда она окончила свои стихи, любовь залила ее, и она обезумела и
стала плакать слезами обильными, струящимися и сожгла сердце юноши. И он
сделался пленником любви к ней и обезумел и подошел к царевне и стал це-
ловать ей руки и плакать сильным плачем. И они не переставая, обменива-
лись укорами, беседовали и говорили стихи, пока не раздался призыв к
предвечерней молитве, и не было между ними ничего, кроме этого.

И они собрались уходить, и царевна сказала юноше: "О свет моего глаза
и последний вздох моего сердца, теперь время разлуки, но когда же будет
встреча?" А юноша, которого пронзили стрелы ее слов, воскликнул: "Кля-
нусь Аллахом, я не люблю упоминания о разлуке!" И затем царевна вышла из
дворца, и Ардешир посмотрел на нее и увидел, что она издает стоны, от
которых расплавится камень, и плачет слезами, подобными дождю, и он по-
тонул от любви в море бедствий и произнес такие стихи:

"Желанная сердца, все больше я занят

Любовью к тебе, как теперь ухитриться?

Твой лик, точно утро, когда оно встанет,

А кудри напомнили цветом мрак ночи.

Твой стан - точно ветвь, когда гнется она,

Коль северный ветер ее закачает,

А глаз твоих взоры - газелям подобны,

Когда на них взглянут достойные люди.

Твой стан изнурен отягчающим задом -

Ведь тяжек он так, а твой стан легковесен"

Вино влаги уст твоих - лучший напиток,

Как мускус пахуч он и чист и прохладен"

Газель из степей, перестань же грустить,

Будь щедрой ко мне и пришли мне хоть призрак".

И когда царевна услышала эти слова, сказанные для восхваления ее, она
вернулась к юноше и обняла его с горящим сердцем, где разлука разжигала
огонь, который гасили лишь поцелуи и объятия, и молвила: "Сказал сложив-
ший ходячую поговорку - терпеть без любимого, но не утратить его, - и я
непременно придумаю хитрость" чтобы нам встретиться". И потом она прос-
тилась с юношей и ушла, не зная, от сильной любви, куда она ставит ноги,
и шла до тех пор, пока не увидела себя в своей комнате.

Что же касается юноши, то тоска и безумие его усилились, и он лишился
сладости сна. А царевна не вкушала пищи, и истощилось ее терпение, и
стойкость ее ослабела. Когда наступило утро, она позвала няньку, и та
явилась и увидела, что состояние царевны изменилось. "Не спрашивай, что
со мной: все, что со мной - дело твоих рук", - сказала царевна. И потом
она спросила: "Где любимый моего сердца?" - "О госпожа, - сказала стару-
ха, - а когда он с тобой расстался? Разве он был вдали от тебя дольше,
чем одну ночь?" - "А разве мне возможно вытерпеть без него и одну мину-
ту! - воскликнула царевна. - Поднимайся, придумай хитрость и сведи меня
с ним поскорее, - душа моя почти из меня выходит". - "Продли терпение, о
госпожа, пока я не придумаю для вас тонкого дела, о котором никто не уз-
нает", - сказала нянька, и царевна воскликнула: "Клянусь великим Алла-
хом, если ты не приведешь его сегодня, я обязательно скажу царю и расс-
кажу ему, что ты меня испортила, и он сбросит тебе голову!" - "Прошу те-
бя ради Аллаха, потерпи со мной, ибо это дело опасное", - сказала стару-
ха. И она до тех пор унижалась перед царевной, пока не уговорила ее по-
терпеть три дня, и потом царевна сказала ей: "О няня, эти три дня стоят
для меня трех лет. Если пройдет четвертый день и ты его ко мне не приве-
дешь, я постараюсь тебя убить".

И нянька вышла от царевны и отправилась в свое жилище, а когда насту-
пило утро четвертого дня, она позвала всех горничных города и потребова-
ла от них хороших красок, чтобы раскрасить невинную девушку, разрисовать
и расписать се, и они принесли ей требуемое, лучшего, какой только есть,
сорта. А затем она позвала юношу, и когда тот явился, открыла сундук и
вынула из него узел, в котором было платье из женских одежд, стоящее
пять тысяч динаров, и повязку, обшитую всевозможными драгоценными камня-
ми, и сказала: "О дитя мое, хочешь ли ты встретиться с Хайят-ан-Нуфус?"
И царевич ответил: "Да!" И тогда старуха взяла щипчики и выщипала на ли-
це у царевича волосы и пасурмила его и потом она обнажила его и наложила
узоры ему на руки, от ногтей до плеча, и на ноги, от плюсны до бедер, и
расписала ему все тело, и узоры стали подобны красной розе на плитках
мрамора. А после этого, через небольшое время, она вымыла юношу и почис-
тила его и вынесла ему рубаху и исподнее и потом одела его в ту