Чтение 48–й страницы книги ~Изгои~

Но помню лишь о той, которую любил

В начале жизни...

Уильям Модервел. Джини Моррисон

ГЛАВА 7
ЖДИ МЕНЯ НОЧЬЮ

1

Тхайла продолжала мыть посуду и убирать со стола, когда Зрение вдруг
открыло ей тревогу, излучаемую приближающимся к ее дому человеком. Эмоции
Миста она опознала мгновенно, внезапность же объяснялась магической природой
Тропы - иди Мист по обычной дороге, она знала бы о его приближении
давным-давно. Она отодвинула край занавески и увидела за деревьями мерцающий
свет его фонаря. Мист колебался. Он пришел сюда для того, чтобы убедиться,
благополучно ли она добралась до своего места. Теперь уже он должен был
заметить свет в ее окне. Видеть его она сейчас не хотела. Ей нужно было
слишком о многом подумать... Она пересекла комнату так, что ее тень на миг
показалась в окне. Она видела его сожаление, покорность, раскаяние... После
минутного раздумья он повернул назад. Еще через пару минут он пропал из поля
ее Зрения. Когда она выглянула в окно, в лесу вновь было темно. Бедный Мист!
Все-таки он ей немного нравился.

Казалось, этот день будет длится вечно. Покончив с уборкой и мытьем
посуды, она решила помыться сама. После этого она выключила свет и забралась
в 'мягкую как пух постель. Спать ей не хотелось...

Что она делала вчера? У нее не было вчера. Она не помнила ни своего
путешествия, ни того, как она попала в Колледж. Последнее ее воспоминание -
она идет в Дом Уайда навестить Шиилу. Вернулась она после этого домой или же
нет? Может, она сбежала? Вряд ли она решилась бы на это сама...

В одном она не сомневалась ни минуты - кто-то украл целый год ее жизни.
Она была толще, чем прежде, а за одну ночь жир, как известно, завязаться не
мог. И волосы ее не могли отрасти в одночасье. Она поднялась с постели,
включила свет и, подойдя к зеркалу, вновь стала рассматривать свою шею.
Впрочем... впрочем, в сезон дождей кожа всегда бледнеет, а в сухой сезон
покрывается загаром. Возможно, она все придумала... Бледная шея - пустяк.
Джайн, скорее всего, просто подымет ее на смех...

Она вновь выключила свет и вернулась в мягкую постель. Та была слишком уж
мягкой, но Тхайла сейчас не смогла бы заснуть и на каменном полу. Сон не
приходил. Слишком мягко и... слишком пусто.

Но почему это ее так смущает? Кровать есть кровать, при этом не так уж и
важно, чем она покрыта - папоротниками или периной.

Она попыталась припомнить какие-нибудь молитвы, но все молитвы, которые
приходили ей на память, были обращены к Хранителю, сейчас же она находилась
в его логове...

Почти год жизни... Ничего, скоро она свыкнется с этим. "Кому мы служим?"
- спрашивает катехизис и тут же отвечает: "Хранителю и Колледжу". Этим
словам ее научили родители - народ пиксов всегда придерживался этого
правила. Если она действительно сбежала, ослушавшись учетчика,
потребовавшего ее присутствия в Колледже, значит, она тяжко согрешила. Такие
преступления не могут оставаться безнаказанными. Возможно, этот морок
беспамятства и был таким наказанием.

Но кто мог обитать в этом мороке? Паренек с доброй улыбкой, которого она
любила? Мужчина, построивший дом из бамбука и ивняка? Кто научил ее готовить
рыбу? Супруг?

Она могла свыкнуться с тем, что у нее украли время, но с тем, что у нее
похитили любовь - никогда. Она просто обязана узнать всю правду! Тхайлу
бросило в дрожь.

Если она научилась готовить рыбу, она могла научиться и прочим вещам...

Тхайла встала с постели и, надев на себя первое попавшееся платье и плащ,
вышла из дому и решительным шагом направилась к лесу.

В домике Миста все еще горел свет. Она остановилась на пороге. Из дома на
нее пахнуло скукой, унынием и одиночеством. Бедный Мист! Она не могла
представить его в роли волшебника. "Все лучше, чем собирать хлопок..." -
всплыло в памяти. Хитроумный, скрытный Джайн - вот кто был настоящим
волшебником, Миста же она могла представить разве что полющим сорняки или,
скажем, сидящим за веслами в своей утлой лодочке...

Хор лягушек стал еще громче. И как это он не слышит ударов ее сердца?
Скорее всего, Мист был в спальне... Она видела его раздражение, и это могло
означать, что он собрался-таки навести порядок в своем жилище, памятуя о
том, что завтра к нему должна прийти Тхайла...

"Ты уверена в том, что поступаешь правильно?" - робко спросил ее
внутренний голос.

"Должна же я узнать правду", - мысленно ответила она и постучала в дверь.

Паника, и тут же - скрип открывающейся двери.

- Кто здесь? - дрожащим голосом спросил Мист, боясь открыть дверь шире.

- Тхайла. Пусти меня. Облегчение и восторг...

- Слушай, подожди минутку, хорошо? Я не в том виде, чтобы принимать
гостей... Понимаешь?

- Мне все равно. Недоверие...

Дверь наконец открылась, и она увидела устремленный на нее взгляд.

- Ты что - так и будешь держать меня всю ночь на пороге?

Смущение.

- Тхайла, я ведь не одет...

Она толкнула дверь и вошла, не дожидаясь его приглашения. Он семенил за
ней, едва ли не подобострастно заглядывая ей в глаза. Свет лампы ослепил
Тхайлу, теперь она видела только его вытаращенные желтые глаза.

У нее во рту пересохло.

- Обещай, что ты будешь нежным, - прошептала она.

- Конечно! Конечно! - Он торопливо захлопнул дверь и заключил ее в
объятия. - Я люблю тебя...

2

Бледные пятна лунного света недвижно застыли на стене. Где-то далеко пели
лягушки. Мист негромко похрапывал рядом, обняв ее своей тяжелой рукой. Все
уже было позади - вздохи, и слезы, и восторги...

Все было позади. Ей почему-то казалось, что она впала в тяжкий постыдный
грех. Не оставляло чувство, что ее просто использовали, хотя на деле это она
использовала Миста, пытаясь достигнуть безумной, абсурдной цели. Чего же она
хотела? Чего она добилась в результате? Тело ныло так, словно она только что
скатилась с высокой горы.

Но почему ей было так грустно? Теперь она знала, что в постель Миста
легла уже не девственницей. Она - ее тело - помнила все, она знала, что ей
следует делать... Пожалуй, в этом смысле она была много опытнее самого
Миста.

Ей стало холодно. Она поежилась и тут же почувствовала, что Мист
проснулся.

- Тебе было хорошо? - спросил он сонным голосом.

Она усмехнулась.

- И это все, на что ты способен?

Слова эти вырвались у нее словно сами собой, на самом деле ей нисколько
не хотелось обижать Миста, ведь он так старался...

Впрочем, он и не думал обижаться. Тхайла, конечно же, шутила.

- Ну а ты как думала? Теперь только утром... Утром ее здесь уже не будет
- это Тхайла знала твердо. Сердце уже не частило как безумное. О чем она
Сейчас жалела, так это о том, что ее дом, а вместе с ним и ее замечательная
ванна, находятся так далеко отсюда... Она попыталась убрать с груди руку
Миста.

- Слушай, а кто такой Лииб? От этих слов она даже вздрогнула.

- Кто-кто?

Мист зевнул и картинно потянулся.

- В последний раз, когда ты так разошлась, ты стала звать меня этим
именем - Лииб.

Лииб? Имя это казалось ей странно знакомым, но она не знала ни одного
человека, которого бы так звали.

- Наверное, ты ослышался.

- Ну да! Ты его на разные лады повторяла. Лииб, сделай так, Лииб, сделай
эдак... Я слушался тебя во всем... Последний поцелуй... Эй! Куда же ты?

- В ванную.

Она опустила ноги на пол. Тут и там валялись ее и его одежды. Мист
буркнул что-то невразумительное и, повернувшись на бок, забылся сном. Она
набросила на него одеяло и тихо скользнула в прихожую. Возле входной двери
она увидела свой плащ. Для того чтобы найти платье, ей пришлось бы включить
свет. Она решила оставить его Мисту на память и так же тихо вышла из его
дома, плотно прикрыв за собой дверь.

Луна была уже возле самого горизонта. В лесу стало куда прохладнее и
темнее. Дождь кончился. Едва ступив на Тропу и ощутив под ногами знакомую
каменную крошку, она мысленно произнесла: "Дом Тхайлы".

Лииб... Нет, это имя ей ничего не говорило. Человек? Место? Может, это
название реки? Но почему его имя пришло ей на ум в минуту экстаза, когда -
как поется в старинной песне - Бог Любви посещает человеческую душу?

Почти год ее жизни пропал бесследно - девять или десять месяцев были
навеки вычеркнуты из ее памяти. За это время она вполне могла... Нет, это
звучало слишком абсурдно. Об этом не хотелось даже думать. Одно было
несомненно. Мист не был первым ее мужчиной. Тот, первый, вполне мог носить
имя Лииб...

Как она устала! Как изнемогла! Мист едва не раздавил ее.

Лииб! Пусть она не помнила его лица, зато теперь точно знала его имя.
Лииб!

Что теперь? Всю жизнь ее приучали к одному - она должна хранить верность