он в жизни не унизится до такой лжи, гордый Берт, ему невозможно признать
над собою чью-то власть, а еслион все-таки унизился, солгал - и не раз уже
солгал, - то забрало его крепко, это ты его забрала, Амми. И никому не
отдашь.
люди.
ответил:
машинка на поясе и как она подумала: что бы самой придумать такое - и
ударила рукой по верстаку, в первый раз осторожно, потом изо всех сил, и
ничего не ощутила, ровным счетом ничего. Тогда Амаляя закрыла глаза и
заставила себя упасть, не сгибаясь. На этот раз она что-то почувствовала -
словно воздух на долю секунды сгустился и легонько сжал ее, и неприятно
встряхнулось что-то в животе. И вс". Плечо и бедро, на которые она падала,
ничего не ощутили. Тогда она осторожно стукнула лбом об пол и оказалась
права, что состо-ожничала: этот удар был почему-то ощутим.
за воздух... нет, этого нельзя было передать - она сжала пальцы, и Берт
внезапно, рывком освободился и потряс своей ручищей. Глаза у него опять
стали глубокие, повернутые внутрь. Он пробормотал:
машину. Сняла ее с пояса и, застегивая ремень, не могла оторвать взгляда от
пряжки - модной массивной серебристой штуковины: магазин "Гэп", полсотни
долларов отдала за этот пояс. Она словно ждала какой-то пакости от пряжки:
почему бы и нет, если другая железка, только побольше, может вытворять такие
жуткие штуки с ее телом? Амалия передернула плечами и сказала:
через двор к старому дому - команда Томаса устроила там тир на чердаке. (Эти
ребята были настоящие профи: по часу минимум в день разминались и ежедневно
упражнялись в стрельбе на бегу. Привезли с собой пистолеты с глушителями,
несколько ящиков патронов, съездили куда-то за мешками с песком и
оборудовали стрельбище по всем правилам. Умник и Амалия тоже ходили туда
вечерами, колотили по мишеням, раскачивающимся на проволочных подвесках.)
Когда Берт, Амалия и Рон подошли к кухонной двери, из-за угла вывернулся
Томас и беспечно поинтересовался:
составить им компанию - хотя твердо знал свое место и общества своего
американцам не навязывал.
предпочитают это делать без свидетелей. Томас сказал: "Да-да, понимаю".
Действительно, трудно было представить себе Рона с пистолетом. Она поднялась
на чердак и увидела, что Берт с Роном перекладывают запасные - не пробитые
пулями - мешки с песком, сооружая бруствер на огневой позиции, то есть
напротив мишеней. Уложили четыре мешка - два в ряд, два в высоту. Зажгли
лампы. Машинка в белой тряпке уже стояла под мишенями, на иссеченном пулями
мешке с песком.
железный ящик с тренировочным оружием - среди пистолетов там лежал
американский автомат КАР-15 Томаса - и спросила:
верхней полки обойму, зарядила пистолет
непременно закрывать боеприпасы до начала стрельбы.
пистолет и внушительно распорядился:
лежать. Пуля не сможет пробить машинку, а значит, отскочит от нее, как от
брони. Срикошетит. И нельзя будет понять: действительно она отскочила, или
стрелок промазал.
картонные коробочки от патронов. Выбрала коробку примерно того же размера,
что машинка, подошла к мишеням и принялась устанавливать коробку перед
машинкой, на нижнем мешке.
Хорош! - Когда она вернулась за бруствер, добавил. - А я бы не промахнулся,
Ронни... Головы опустить!
которым лежала Амалия, вздрогнул.
что в ствол - на пять дюймов ниже и на три дюйма правее. Коробка слетела на
пол, а из мешка лениво сочился песок.
в пробоине, но говорила официальным голосом.
настаивать, чтобы вы сначала оборудовали стенд. Джо, вы уцелели случайно,
поскольку пуля могла попасть в вас. Напоминаю: я отвечаю за вашу
безопасность.
опустил голову. Амалия вежливо улыбнулась и сказала, что интервал между
выстрелелом и рикошетом был никак не больше двух сотых секунды, а время
человеческой реакции никак не меньше одной десятой, так что господину Тэкеру
просто повезло - пуля попала не в его высокомудрый лоб, а в мешок. Рон
покивал, и Умнику пришлось подчиниться.
устройства, изобретенного на окраине заштатного городка Хоуэлла, в тиши
гаража. Начались в условиях не слишком удобных, на маленькой голландской
ферме XVIII века, достаточно густо населенной. По будним дням в цехе
работали три десятка человек, а в доме во все дни недели крутился кто-нибудь
из охраны, из шести парней Томаса, и заходила кухарка: то принести
что-нибудь, то посоветоваться с Амалией насчет меню для господ иностранцев.
И от всех от них приходилось скрывать волшебные качества Невредимки, причем
от команды Томаса - с особым тщанием. Амалию это расстраивало и
обескураживало, особенно потому, что начальствовала над командой она сама -
правда, передавая все распоряжения через Томаса.
наверху три занимали американцы, две - Томас и его правая рука Баум по
кличке Танненба-ум, то есть Елочка, в шестой отсыпались ночные дежурные.
Общежитие для остальных охранников устроили в громадной гостиной на первом
этаже, Амалия редко спала в своей комнате, но отказаться от нее не пожелала,
объяснив Берту, что он храпит как бегемот и находиться рядом с ним всю ночь
может только женщина, глухая как тетерев.
ощущения независимости, хотя бы и призрачной. Для того, чтобы Берт
огорчался, когда она уходила - или делала вид, что уходит (а потом
оставалась). Кроме того, спальня Берта была заодно и кабинетом, и там
круглые сутки гудел компьютер, мигал огоньками; это раздражало.
одна-единственная уборная и одна душевая, причем обе - крошечные, как
принято в Голландии, и парни не могли принимать душ по двое, что Амалия
полагала бы разумным. Она подкатывалась к Петеру Земану - нельзя ли
соорудить еще одну ванную комнату, с унитазом, но Умник прознал про этот
заговор и пресек его, хотя среди рабочих Петера был водопроводчик.
Амалии не всегда удавалось за ними наблюдать. Она была добросовестная
женщина, наша Амми, и очень серьезно относилась к своим обязанностям старшей
по охране. Через ночь проводила два-три часа на верхушке старой мельницы, за
прибором ночного видения. Каждый день выезжала на внешний осмотр - обычно на
мотоцикле - и постоянно поддерживала связь с постами, каковых насчитывалось
три. Гордостью ее и Томаса был выносной пост, оборудованный в экзотическом
месте, в землянке, выкопанной неизвестно кем и когда, но не менее двадцати
лет назад: приблизительно тогда эти земли осушили. Землянка была крыта
широкими плахами, кое-где с резьбой по дереву; Томас предположил, что это