Чтение 48–й страницы книги ~В Институте времени идет расследование~

достаточно сообщить о своем блистательном открытии и о первом переходе, и
все будут вопить от восторга! Даже Шелеста вон как пробрало! А он и
записку оставляет лежать, и вообще в институт не является... Ну сплошная
бессмыслица! С ума он сошел, что ли! Постой... А может, с ним на переходе
что-то случилось? Память отшибло? Нет, это уже я чепуху сочиняю! Магнитное
поле начисто смывает память, даже из камеры после этого не выйдешь, а
Стружков нормально ходил и с вахтером общался..."

Линьков глухо замычал от злости и тут же смущенно обернулся. Но в
вестибюле никого не было. Дождь вовсю барабанил в стекла, весело хлюпал и
журчал, стекая с крыш, но небо на западе уже посветлело и ветер поспешно
разгонял тучи, расчищая дорогу солнцу. Линьков посмотрел в окно, и эта
картина его почему-то приободрила. Он встряхнулся и бодро сказал себе:
"Решено. Стружкова оставляем на потом. Если он за это время не явится,
начнем розыск по всей форме. А пока проверим, откуда же явился тот...
гость!"

Он двинулся влево по широкому светлому коридору, обшитому старинными
резными панелями, прошел мимо двери расчетного отдела, на секунду замедлив
шаг, и завернул за угол. Прямо перед ним, метрах в двадцати, был выход во
внутренний двор, к корпусу эксплуатационников. По правой стороне чернел
узкий проем боковой лестницы, а дальше виднелась приоткрытая дверь зала
хронокамер.

"Тут мы и начнем соображать, - сказал себе Линьков, останавливаясь. -
Впрочем, особенно-то соображать нечего. В наличии у него всего две
возможности - эксплуатационный корпус и зал хронокамер. В эксплуатационном
хроноустановки есть, но они, как я понимаю, по размерам непригодны для
интересующего нас случая. В зале камеры вполне подходящие, но они еще не
работают. Однако чудес на свете нет, а есть, наоборот, суровые факты.
Поэтому мы все же и в зал заглянем, и в корпус пройдемся. И начнем мы с
зала, потому что он ближе и во всех отношениях удобней для нашего героя.
Монтажники начинают раньше и кончают раньше - значит, после пяти здесь
наверняка пусто. И войти легко, а к эксплуатационникам нужен специальный
допуск".

Линьков просунул голову в приоткрытую дверь. В огромном, ярко
освещенном зале стоял сплошной хаос и шум. В углу надсадно визжала
электродрель, кто-то тянул через весь зал тяжелый и грязный воздушный
шланг; всюду валялись доски, обрезки труб, мотки кабеля. У дальней стены
внушительно высились громадные кубы, в которых Линьков с удивлением
признал хронокамеры.

Линьков перешагнул порог и остановился. Никто не обратил на него
внимания. Дрель замолчала, и в наступившей тишине кто-то громко крикнул:

- Подай напряжение на вторую!

Линьков двинулся в сторону хронокамер, с переменным успехом лавируя
между досками и трубами.

Люди в темно-синих, испятнанных известкой и краской халатах возились у
второй хронокамеры. В ее настежь распахнутом нутре болтались провода,
поблескивали круглые черные коробки приборов, присосавшиеся к стенам и
полу, торчали ребристые грани какой-то стальной конструкции. Внезапно в
камере полыхнула слабая розовая вспышка, и тот же голос проорал:

- Дай вторую ступень!

Снова дико взвыла электродрель, и за третьей камерой, где люди
суетились у огромной дыры в полу, пронзительно лязгнуло железо.

Линьков пробрался к вихрастому долговязому парню и сквозь нестерпимый
вой дрели прокричал ему на ухо:

- Кто здесь главный?

Человек обернулся и беззвучно зашевелил губами, указывая на людей,
хлопочущих вокруг дыры в полу. Дрель вдруг замолкла, и человек прокричал
конец фразы: "...где фундамент!"

Линьков торопливо спросил:

- Вы здесь каждый день работаете? До которого часа?

- В четыре обычно шабашим. Но бывает, и до пяти задерживаемся.

- И много еще вам работы? - допытывался Линьков.

- А кто ж его знает! - весело сказал парень. - Одну камеру уже
опробовали, гоняли на рабочем режиме вхолостую, со второй вот возимся, а
четвертая... ну, сами видите. - Он показал на уродливую, с рваными краями
Дыру, где, очевидно, находился фундамент четвертой хронокамеры. - А вы из
газеты, что ли?

Из камеры высунулся плечистый парень в пропотевшей голубой майке и
заорал:

- Сергей! Кабель подтяни, потолочные сопла буду проверять!

Собеседник Линькова мигом метнулся куда-то за камеру. Снова истошно
взвыла дрель.

"Значит, одна хронокамера здесь уже опробована! - бормотал Линьков,
морщась от воя и грохота. - Что ж, пойдем-ка мы познакомимся поближе с
этой камерой..."

Осторожно пробираясь сквозь дикую путаницу кабелей, он подошел к первой
хронокамере. Она почему-то была битком набита всякой чепухой. Сквозь
стеклянную дверь Линьков видел груду деревянных подставок, навалом
брошенные щиты, доски, карнизы.

"Нашли тоже место склад устроить! - с неодобрительным удивлением
подумал Линьков. - Едва успели отладить камеру и уже сразу захламили так,
что смотреть противно. Но _ему_ это даже удобно: за всем этим барахлом
можно спрятаться, никто и не увидит... А камера здоровенная, раза в три
больше лабораторной. И совсем готова, действительно, даже вокруг нее уже
прибрано".

И правда, пол вокруг этой камеры был чисто подметен, и никакие шланги,
доски, трубы здесь не валялись. Только у двери лежало что-то маленькое,
яркое.

Линьков машинально наклонился и поднял пустой сломанный спичечный
коробок. Хотел было бросить, но не бросил, а стал разглядывать. Чем-то его
заинтересовал этот коробок - может, тем, что лежал так одиноко и приметно
именно здесь, в единственном чистом уголке, куда монтажники, по всей
видимости, уже и не ходят. "Неужели кто-то перекур устроил именно вот
здесь?" - думал Линьков, осторожно расправляя и выпрямляя изломанный
коробок. Выпрямил, внимательно осмотрел - нет, ничего особенного, коробок
как коробок, с картинкой из серии "Птицы СССР": сидит этакая хитрая птаха
со здоровенным клювом и сбоку надпись - "дятел". Линьков хотел уже
выбросить коробок и вдруг увидел...

Еще не веря собственным глазам, он снова всмотрелся - да, все
правильно, наконец-то! Тот след, реальный, неопровержимый след, который он
искал, почти не надеясь найти...

Значит, он прав: эта история начиналась отсюда.

10

Значит, я в 1976 году! Ничего себе, веселенькая история... Целых два
года! И камера в зале была налажена на такие большие дистанции? На два
года? Ай да Аркадий!

Я подошел к выходу, глянул на улицу - Аркадия не было. Куда это он
пропал? Минут пятнадцать прошло, не меньше.

Стоп-стоп-стоп! Если я нахожусь в будущем, так кто же тогда этот
Аркадий? Он принимает меня за "своего", за "здешнего" - значит, он тоже
"здешний"? Вот и костюм на нем... "Странный костюм, немодный", - сказала
Нина. Понятно: это мода семьдесят шестого года. Семьдесят шестого, а не
семьдесят четвертого. Да, но ведь Нина видела его в этом костюме в
семьдесят четвертом году...

Его? _Этого_ Аркадия?!

Аркадий из 1976 года был у нас в 1974 году? Что ж, это возможно, раз он
освоил такие дистанции. Зашвырнул же он меня на два года вперед, будь он
неладен! Да, но тогда...

Если у меня сейчас не лопнет от натуги череп, я, кажется, все пойму...
еще немножечко, и все пойму! Только бы Аркадий не пришел раньше времени...
только бы он не пришел...

Я почти бегом кинулся в глубь сквера, сел на самую дальнюю скамейку.
Огляделся. Эх, все чистенько, нигде ни прутика... Кусты ломать нехорошо,
но для такого случая простительно. Не каждый день сидят в этом сквере
путешественники во времени!

Прутик оставлял на плотном сыроватом песке дорожки четкие, хорошо
заметные линии.

- Предположим, - бормотал я, - предположим, что эта линия изображает у
нас историю мира от пещер до небоскребов и далее в грядущее... И на этой
мировой линии мы пометим две точки - год 1974 и год 1976. И из второй
точки в первую мы проведем пунктиром сбоку вот такую дужку - она нам
покажет переход Аркадия, этого самого пижона с медными кнопками, который
теперь решил, видно, уморить меня голодной смертью. Нарисуем мы эту дужку
сбоку, потому что переход совершался не в обычном времени, а помимо него,
это ясно... Так! Ну вот, прибыл он, наш Аркашенька, и принялся расхаживать
по институту... в костюмчике своем. Тоже мне конспиратор, костюм сменить
не мог! Ну ладно... И что же получается? Нина встретила его на лестнице.
Он, очевидно, шел из зала. Ведь переход-то он совершал с помощью
хронокамеры в зале. Ну понятно, в 1976 году большие хронокамеры давно уже
работали, можно было любую наладить, включить и все такое прочее... Теперь
понятно, почему меня зашвырнуло сюда, в 1976 год: Аркадий, наверное,
включил камеру на автоматическое возвращение, как и я свою кустарную
"машину времени"... Значит, это именно он поднимался по лестнице в своем
пиджачке с кнопками! Но тогда... тогда и Чернышев мог видеть этого
Аркадия, а не нашего...

Я растерянно" вздохнул. Как-то все странно получается... Что ему
понадобилось в нашей лаборатории?