Чтение 48–й страницы книги ~Выбраковка~

"самоочищаться" от неуправляемых и опасных ветеранов, неспособных
"поглядеть в глаза реальности". Агентство парализует себя, превратившись
на время в замкнутую систему, которая будет слишком занята, чтобы
выполнять приказы извне.
И как-либо влиять на происходящее вокруг.
А когда все кончится, выживший молодняк переведут в охрану чего-нибудь -
хотя бы бывшего ГУЛАК, который станет каким-нибудь "Главресурсэкспортом",
а на дверях головного офиса сменят вывеску.
И я, отсидевшийся в кабинете, останусь навсегда один.
Меня ждет одиночество в сто раз страшнее, чем то, в котором я пребываю
сейчас.
Ведь меня даже не убьют - зачем? И не сошлют, и не спрячут.
Человека, который так легко предал своих, умнее использовать.
Я еще поживу - но какой ценой?!
- Ясно, - сказал Гусев. - И сколько же платят заведующему отделом в ранге
замдиректора? Директор расцвел:
- Не так уж много. Раза в три больше, чем вы зарабатываете на маршруте. Но
зато и риска никакого. Вы меня понимаете?
"Да что ты заладил: понимаете, понимаете... Хуже Мышкина, ей-богу. Тот
хоть придуривается, а ты-то нет. Всего лишь стараешься быть
многозначительным".
- А в перспективе... Впрочем, я вам уже говорил.
- Мне очень понравилась ваша формула "Дать Гусеву вс"", - с мягкой улыбкой
сообщил Гусев. - Я был польщен до глубины души.
- А мне очень понравился ваш поступок, - с видимым облегчением расплылся
директор. Трудные переговоры закончились, началась положенная по протоколу
светская беседа, директор своего добился и был теперь, похоже, счастлив. -
Я в курсе, что вам пришлось настаивать на своем. Этот юноша дознаватель
оказался не в меру ретив и совсем недальновиден.
- Я, слава богу, уже не юноша. Бывают моменты, когда интересы Агентства
расходятся с буквой закона. Директор от восторга чуть не подпрыгнул.
- Кстати, я не один такой в Центральном, - сообщил Гусев.
- Какой? - напрягся директор.
- Сообразительный. И если вас интересует мнение частного лица...
- Еще бы!
- ...то методика реструктуризации нашей фирмы - ну, с отцеплением
последнего вагона - может оказаться несколько э-э... расточительной.
Директор с облегчением нахмурился. Именно так - с облегчением. Он-то
думал, что Гусев намекает, будто кое-кто тоже догадался о грядущем
отстреле.
- У нас будет крайне экономное штатное расписание, - сказал он твердо. - И
в нем просто нет места для экспертов по расстрелам на месте.
"Ух ты! - поразился Гусев. - Вот это как бывает, оказывается, когда
продашь душу дьяволу. Вот какие начинаются разговоры... Жестко, четко,
откровенно".
- Вы меня понимаете? - спросил директор вкрадчиво. - Вы как опытный
выбраковщик должны меня понять. Вам же приходилось браковать своих, не так
ли?
"Спасибо, напомнил!"
- Этой весной я забраковал двух своих ведомых, - сказал Гусев надменно.
- Да, я знаю. Вы поймите меня, Павел Александрович, я тоже не людоед. Я
всего лишь реалист. Человек, который пробыл на маршруте больше трех лет
кряду и тем более - принимал участие в специальных операциях... Вы же
знаете, кто он. Эти люди неустойчивы, их понимание своей роли в обществе
чересчур своеобразно. Они слишком долго ходили по грани между добром и
злом.
- Я хожу по этой грани пять лет, - напомнил Гусев. - Ладно, хватит. Это
все эмоции, простите. В одном я с вами согласен - нужен здоровый реализм.
И с позиции здорового реализма... Сколько у меня времени на размышление?
- Понимаю, - кивнул директор. То. что Гусев может отказаться, ему, похоже,
и в голову не приходило. "Время на размышление" просто входило в правила
игры. - Понимаю и не осуждаю.
- Подготовиться. Свыкнуться с мыслью.
- Мы с вами сработаемся, Павел Александрович.
- Уверен.
- Постарайтесь дня за три.
- Неделя.
- М-м... Хорошо, неделя. Позвоните моему помощнику, скажите, что готовы к
работе, и он тут же спустит в Центральное приказ о вашем переводе. А вы
сдавайте дела, и на следующий день милости просим. Кабинет уже обставлен,
персонал тоже на местах.
- Ах вот как...
- Да, отдел уже работает. Очень толковый заместитель, весьма компетентный
молодой человек. Фактически вам нужно только занять свое место и
потихоньку, без лишнего напряжения...
- Хорошо бы. Устал напрягаться.
- Да что вы! - замахал руками директор. - Итак, я жду звонка.
Гусев встал и церемонно раскланялся. При этом у него из-за пояса чуть не
выпал "Макаров" - кургузый пистолетик выдавило наружу гибким сегментом
"комбидресса" на талии. Гусев уже забыл, когда в последний раз выходил из
дому без брони.
- Всегда при оружии... - пробормотал директор пафосно. - Всегда на
посту... Тяжело будет отвыкать, наверное. Вы не поверите, дорогой мой, как
я глубоко понимаю все эти проблемы. Я ведь тоже когда-то... Да-а...
- Рад был познакомиться, - сказал Гусев, запихивая пистолет глубже.
- А я как рад! Будет случай - передайте нижайший поклон Александру
Петровичу.
- Непременно.
- Ну, до встречи с вами в новом уже качестве...
- До встречи. - Гусев усилием воли остановил поток взаимных уверений в
совершеннейшем почтении и выскочил за дверь.
- Ну, как ты? - спросил Корнеев с тревогой в голосе, вскакивая и оглядывая
Гусева с ног до головы, когда тот показался в приемной.
"Ох, не купишь ты меня, Корней! Тоже хитрец нашелся. Как услышал про
бронебойные, сразу понял, что я почуял опасность. Но с чего ты взял, что я
тебя резко полюблю и, если опасность действительно навалится, -
предупрежу? Разве что дочку твою больную пожалеть..."
- Я - замечательно, - сказал Гусев, отечески хлопая Корнеева по плечу. -
Ну-с, коллега, поехали в Центральное. Вылечим шефа от излишней
заносчивости. А то он в последнее время стал многовато брать на себя!
- Я так и думал! - воскликнул Корнеев. - Я именно так и думал!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Массовые казни - испытанный способ остаться в памяти потомков; до сих пор
большинство устных преданий о Дракуле сохранилось именно в цыганских
таборах.
Назад, в Центральное, Корнеев поехал нормальной дорогой, через Бульварное
кольцо, чем очень Гусева расстроил. После встречи с директором поводов для
размышления набралось дальше некуда. Гусев приветствовал бы любую задержку
в пути. И когда на подъеме в двух шагах от Петровки "двадцать седьмая"
влипла в пробку - искренне обрадовался.
Корнеев, напротив, по пояс высунулся в окно.
- Что за ерунда... - пробормотал он. - Никакого шевеления. Пэ, ты видел
когда-нибудь такое на Бульварах?
- В прошлом веке, - лениво бросил погруженный в себя Гусев.
- Сходить посмотреть? - Корнеев дернул ручник, включил передачу и заглушил
двигатель.
Гусев тяжело вздохнул и полез в "бардачок" за компьютерной панелью. Вывел
на монитор карту города. И от удивления чуть не вывихнул себе челюсть.
На схеме перекрестка было пять... шесть... Нет, гораздо больше красных
точек. И много синих. Маркер в виде крошечного автомата показывал - здесь
стреляли, причем очередями.
- Корней, - выдавил из себя Гусев. - Похоже, мы застряли.
Он прыгнул с карты в оперативную сводку. Никаких деталей. Просто стрельба
из автоматического оружия десять минут назад. Милиция уже на месте. АСБ к
расследованию инцидента не привлекается. "Естественно - не наша
компетенция. Наше дело забраковать преступника. Если найдут, кто..."
Гусев подвинул Корнееву панель, и тот в свою очередь тоже широко открыл
рот:
- Мама!
- Вот именно. Ну что, полезли?
- Да... - Корнеев принялся судорожно копаться, проверяя игольник.
- Оставь, Корней, - хмыкнул Гусев. - Там всех уже убили.
На перекрестке оказалось форменное месиво из покореженного железа, костей
и мяса. Обильно политое кровью. Гусев тяжело сглотнул, позади тихо охнул
Корнеев. Похоже было, что машины едва успели тронуться на зеленый, и тут
кто-то с тротуара принялся по ним стрелять. По всем сразу, поливая огнем
от живота, не имея конкретной цели.
Милицейское оцепление гоняло зевак. Вокруг раскуроченных автомобилей
образовался целый муравейник - белые халаты, серая форма, гражданская
одежда, - все слилось в одну копошащуюся массу. Несколько "Скорых",
отчаянно воя, пытались выбраться с перекрестка, и еще множество сирен,
закладывая уши, надвигалось со всех сторон. Адский шум заглушал стоны
раненых.
И хруст битого стекла под ногами.
На единственном свободном участке тротуара, где остановились выбраковщики,
образовалась все-таки небольшая толпа. Приходилось все время тянуть шею.
Гусев пробрался к светофору, чуть-чуть подтянулся на гладком столбе и