Чтение 48–й страницы книги ~Море Дирака~

- Ну спасибо. Идите.

"Уменьшает! - весело удивился он. - Вот те на!"

С этого момента, когда ему не нравился человек, Иван Фомич говорил про
себя: "Дай-ка, брат, я тебя уменьшу", - и уменьшал. А рассердившись,
вообще сводил человека на нет. Тот как бы испарялся, обращался в нуль, не
оставляя даже запаха тройного одеколона.

Великолепная пора настала для Ивана Фомича! С нормальными людьми ему не
приходилось встречаться. Вокруг робко двигались уменьшенные модели мужчин
и женщин. Они были очень старательны и исполнительны. Но Иван Фомич хотел
большего.

- Нужна система, - говорил он жене, на которую смотрел сквозь
специальные очки. Уменьшать жену не было никакого резона, хотя иногда во
гневе Иван Фомич все же использовал частичное кратковременное уменьшение.
- Всякое там творчество, свободный поиск, что покойник Орт насаждал, -
роскошь не по нашему карману. Нужна железная дисциплина и автоматическая
система. Люди должны знать четко очерченный круг обязанностей,
добросовестно и честно выполнять свой долг. Все дело в правильной
организации труда, в системе...

Иван Фомич принялся насаждать свою систему в Институте физики вакуума с
необычайным рвением. Сначала было проведено общеинститутское собрание, где
Иван Фомич прочел доклад под названием "Внедрение системы в научную
работу". Все отнеслись одобрительно к мероприятиям нового директора.
Правда, по глазам некоторых уменьшенных сотрудников, сидевших в первых
рядах, Иван Фомич видел, что они не согласны и даже позволяют себе
иронизировать. Иван Фомич рассердился и хотел было их совсем уменьшить, но
его глаза не могли надолго оторваться от текста, а за это время сотрудники
успевали увеличиться до прежних нормальных размеров. Это досадное
обстоятельство Иван Фомич компенсировал в конце доклада, когда во гневе
чуть было не свел к нулю всех слушающих его сотрудников. Однако вовремя
спохватился, так как выступать перед пустой аудиторией не имело смысла.

Затем были заказаны, красочно выполнены и развешаны по всем коридорам и
вестибюлям плакаты, прославляющие Систему (о ней уже говорили с большой
буквы, а некоторые в письменных сообщениях и докладах добавляли к слову
"Система" фамилию Ивана Фомича. Ему это нравилось, но он считал подобное
словосочетание несколько преждевременным).

Время шло. Пафнюков усиленно трудился. Возвращался он домой за полночь,
усталый и счастливый, чем давал повод жене для разнообразных подозрений.
Впрочем, что жена! Разве она могла понять и оценить титанический труд
Ивана Фомича? Ей, видите ли, что-то там казалось... Ему же не кажется.
Человеку, который твердо знает, не кажется. А он знал и стоял на своем. И
даже иногда, когда оставался один в кабинете, похрюкивал и повизгивал от
восторга.

На отчетных производственных вечеринках сотрудники пели:

"Стройными рядами мы идем в Систему,

Разрабатывать, внедрять актуальнейшую тему!" -

Иван Фомич принимал участие в этих безалкогольных сборищах,
снисходительно выпивал стакан чаю и не забывал уменьшать особо речистых
сотрудников. Конкуренции он не терпел даже на молекулярном уровне.

И все же Иван Фомич не ведал покоя. Не то чтобы в сердце прокралась
какая-то неуверенность или сомнение. Нет, упаси боже! Все было ясно для
Ивана Фомича: и цель и пути к ней. Кстати, он уже получил одобрение от
высшей инстанции. Пока только устное, по телефону, но вскоре можно было
ожидать и личного появления кое-кого. С трепетом и проникновением, даже с
некоторым сладким ужасом - правда, тщательно подавляемым - ожидал он
появления начальствующего лица. Но об этом потом.

И все же что-то тревожило Ивана Фомича. Он долго не мог разобраться,
откуда это идет. Как будто комар носа не подточит...

Ровно в девять часов сотрудники приходили на работу и тут же
принимались выполнять совершенно ясные задания. От 12:30 до 13:00 они
обедали, а в четыре кончался рабочий день. Каждый человек в институте,
начиная с уборщицы и кончая заместителем по научной части (им теперь стал
бывший директор Алексей Александрович), знал, что, как и в каком объеме он
должен сделать в течение рабочего дня.

Ровно в девять часов раздавался первый телефонный звонок. Звонили из
отдела снабжения и спрашивали, можно ли жидкий азот отпускать по накладной
N_13 или обязательно нужно использовать только форму N_9, предложенную
лично им. Иван Фомич давал разъяснения.

Затем звонили со стендовой установки, откуда отправляли станок в
ремонт. Спрашивали указаний Ивана Фомича, на какую машину грузить. Новый
директор запретил бесконтрольное использование грузовых автомобилей. Иван
Фомич растолковывал непонятливому кладовщику порядок использования
транспорта.

Потом звонил Доркин и уточнял план. Он занимался этим уже полгода, и
хотя вроде все было ясно, ему требовалась, в соответствии с приказом
директора, санкция Ивана Фомича. Он хотел переместить исполнителя из
подпункта "Г" в пункт "Б". Иван Фомич милостиво разрешал перемещение
сотрудника. Затем в кабинет начал просачиваться ширящийся людской поток с
различными вопросами и просьбами. Приходили доктора, кандидаты, лаборанты
и механики. Приходили из профкома, канцелярии, АХО, машбюро, охраны и даже
от пожарников.

Удивительно, какой сумбур вызывали в головах у людей простые, очевидные
вещи!

Иван Фомич приказывал, повелевал, внушал, убеждал, назидал и, конечно,
уменьшал, потому что не мог видеть этот раздираемый сомнениями
человеческий водопад в нормальных масштабах.

К вечеру Иван Фомич безумно уставал. Уставал и обижался. Как же так
получается? Он создал Систему, чтобы она работала, а вместо этого
приходится работать ему. Обидно и даже возмутительно. Такого коварства от
Системы он не ждал.

"Слишком я их разболтал, - думал он, - позволяю сомневаться. Нужно
давать выговоры за колебания перед очевидным решением". Ему стало легче. И
он решил с завтрашнего же дня начать ожесточение. Но, к великому
сожалению, не успел, так как вскоре последовал телефонный звонок,
возвещавший о прибытии начальственного лица. Министерство изъявило желание
ознакомиться с достижениями Ивана Фомича и с его Системой.

Посещение лица Иван Фомич рассматривал как награду за усердие. К этому
посещению он и его приближенные готовились с особым тщанием. Система была
приведена в идеальный порядок, каждый винтик в ней блистал надраенной
головкой и готовностью завернуться до отказа. Иван Фомич немало положил
сил, чтобы закрепить все разболтанные шарниры и строго ориентировать их в
пространстве в соответствии со штатным расписанием.

Девять часов утра. Институт работает полным ходом. Стучат пишмашинки,
вакуумные насосы, воздуходувки, шумит вентиляция, и научные работники
организованно обсуждают очередную диссертацию.

Девять пятнадцать. К подъезду института подкатывает лакированная, как
башмак тенора, "Волга", из которой тяжело и медленно выдворяется лицо и,
препровождаемое представителями института, поднимается в кабинет Ивана
Фомича. После короткого знакомства и некоторых, довольно бессвязных
объяснений со стороны директора гость изъявляет желание осмотреть
институт.

Следует напомнить, что Иван Фомич сильно волновался. Поэтому его
рассуждения о Системе звучали довольно нелепо. Но гость, кажется, не
обращал на нового директора внимания. Он легко шагал по коридору, а Иван
Фомич семенил рядом, поотстав на полшага. Семенил и тараторил, чувствуя,
что надо молчать. Но стоило ему замолчать, как он понимал, что молчать
нельзя и нужно" возможно больше говорить. Он раскрывал рот и тут же
обрывал себя... Неловко было Ивану Фомичу рядом с этим человеком. У лица
были глубокие морщины и узкий, крепка сжатый рот. Лицо почему-то избегало
смотреть на Ивана Фомича, и это тоже пугало. В нежелании честно и
прямолинейно скрестить взгляды таилось что-то настораживающее. Но внезапно
гость нахмурился и строго глянул на Ивана Фомича. Боже, что это был за
взгляд! Иван Фомич похолодел.

- Вот вы все говорите "Система, Система", - произнесло лицо, - а я вас
спрашиваю: где же люди? Я не вижу людей.

Иван Фомич растерянно огляделся. Действительно, людей не было. Ни рядом
с ними, ни в коридоре, ни... вообще. Всюду чисто и пусто, словно здание
только что приняли от строителей, но к эксплуатации еще не приступили.
Испуганный Иван Фомич бросился к одной двери, к другой... О ужас! Все
помещения опустели. Ни одного человека. Ни хорошего, ни плохого, ни члена
профсоюза, ни злостного неплательщика. Никого!

И в то же время... что за наваждение? Ритмично покачивались мешалки,
шумели газовые горелки, гудели трансформаторы. Институт работал! У Ивана
Фомича мелькнула даже крамольная мысль, что, может, он новатор,
предложивший образцовый НИИ-автомат. Есть же хлебозавод-автомат...

- Где люди, я вас спрашиваю?! - гремело лицо. - Что за вакханалию вы
здесь устраиваете? Что за дурацкий спектакль?

- Люди были... - только и смог вставить окончательно растерявшийся Иван
Фомич.

Он стал припоминать и вспомнил, что люди были, и даже много. Но в это
утро ему показалось, что они помешают высокому гостю, и он стал их
понемножку уменьшать...

Ах, какой конфуз! Он не рассчитал силу уменьшения. Возбужденный
присутствием гостя, взволнованный, просветленный, он обрушил на своих
подчиненных мощную волну уменьшения, которая исторгла их из поля зрения и
свела на нет.

Так вот что значили эти тени, эти эфемерные пятна, на миг возникавшие
на пути их следования! Это были люди, сокращенные взором Ивана Фомича до
нуля. Иван Фомич быстро оглянулся, что-то мелькнуло, вспыхнуло, и его