Чтение 48–й страницы книги ~Сумеречный дозор~

– Чушь. Оксюморон.

– Но ведь магическая Сила людей…

Гесер поднял палец и погрозил мне.

– Стоп. Не путай потенциальную энергию с кинетической!

Настала моя очередь замолчать. А Гесер, расхаживая с кружкой по кабинету, неторопливо вещал:

– Первое… Да, все живое способно продуцировать магическую Силу. Все живое – не только люди! Даже звери, даже трава. Имеет ли эта Сила под собой физические основы, можно ли измерить ее научным прибором? Не знаю. Возможно, что это не узнает никто и никогда. Второе… Управлять собственной Силой не может никто. Она рассеивается в пространстве, поглощается Сумраком, частично улавливается синим мхом, а частично – Иными. Понимаешь? Есть два процесса – излучение своей Силы и поглощение чужой Силы. Первый непроизволен и усиливается по мере погружения в Сумрак. Второй, в той или иной мере, тоже свойствен всем – и людям, и Иным. Больной ребенок просит маму – посиди со мной, погладь меня по животику! Мама гладит – и боль проходит. Мать хочет помочь своему дитю, и ее Сила частично оказывает целенаправленное действие. Так называемый экстрасенс, то есть человек с урезанными, кастрированными способностями Иного, способен воздействовать не только на близких людей, не только под воздействием душевного порыва, но и лечить или проклинать других людей. Истекающая из него Сила более оформлена. Уже не пар, но еще и не лед – водица. Третье… Мы – Иные. У нас баланс поглощения и излучения Силы смещен в сторону поглощения.

– Что? – воскликнул я.

– А ты думал – все просто, как у вампиров? – Гесер весело улыбнулся. – Ты думаешь, Иные только берут, не отдавая ничего взамен? Нет, все мы отдаем ту Силу, что продуцируем. Но если у обычного человека процесс поглощения-излучения находится в динамическом равновесии, лишь изредка, вследствие душевного волнения, баланс несколько нарушается, то у нас все иначе. Мы изначально разбалансированы. Мы впитываем из окружающего мира больше, чем отдаем.

– И можем оперировать остатком, – сказал я. – Так?

– Мы оперируем разницей потенциалов. – Гесер опять погрозил мне пальцем. – Не важно, какова твоя «магическая температура»… этот термин использовали раньше ведьмы. Ты можешь генерировать очень много Силы, правда, и скорость ее излучения будет расти в геометрической прогрессии. Есть такие Иные… они отдают в общую копилку Силы даже больше, чем люди, но и впитывают Силу очень активно. На этой разнице потенциалов и работают.

Помолчав, Гесер самокритично добавил:

– Но это редкие случаи, признаю. Куда чаще Иные уступают людям в способности продуцировать магическую Силу, зато равны или превосходят в способности ее поглощать. Антон, не существует таких вещей, как средняя температура по больнице. Мы не банальные вампиры. Мы еще и доноры.

– Почему этому не учат? – спросил я. – Почему?

– Да потому, что в самом банальном понимании – мы все-таки потребляем чужую Силу! – гаркнул Гесер. – Вот ты, зачем приперся в такую рань? Гневные филиппики мне читать! Ах как же так, мы потребляем вырабатываемую людьми Силу! А ведь тебе доводилось отбирать ее напрямую, выкачивать, подобно настоящему вампиру! Надо было – не смутился. Пошел, весь в белом, с печалью на благородном челе! А позади тебя детишки плакали!

Он, конечно, был прав. Частично.

Но я уже достаточно поработал в Дозоре, чтобы понимать: частичная правда – это тоже ложь.

– Учитель… – негромко сказал я, и Гесер вздрогнул.

Я отказался быть его учеником в тот самый день, когда отбирал у людей Силу.

– Слушаю тебя, ученик, – глядя в глаза, ответил он.

– Дело ведь не в том, сколько Силы мы потребляем, а сколько отдаем, – сказал я. – Учитель, цель Ночного Дозора – разделять и защищать?

Гесер кивнул.

– Разделять и защищать до тех пор, пока нравы людей улучшатся и новые Иные будут обращаться только к Свету?

Гесер снова кивнул.

– И все люди обратятся в Иных?

– Чушь. – Гесер покачал головой. – Кто тебе такую ерунду сказал? Хоть в одном документе Дозоров есть такая фраза? В Великом Договоре?

Закрыв глаза, я посмотрел на послушно вспыхнувшие строки.

«Мы – Иные…»

– Нет, таких слов нигде нет, – признался я. – Но все обучение, все наши действия… все выстроено так, что создается именно такое ощущение.

– Это ощущение – ложное.

– Да, но этот самообман поощряется!

Гесер тяжело вздохнул. Посмотрел мне в глаза. Спросил:

– Антон, всем нужен смысл жизни. Высший смысл. И людям, и Иным. Даже если этот смысл – ложный.

– Но это тупик… – прошептал я. – Учитель, это тупик. Если мы победим Темных…

– То мы победим Зло. Эгоизм, себялюбие, равнодушие.

– Но само наше существование – тоже эгоизм и себялюбие!

– Твои предложения? – любезно поинтересовался Гесер.

Я молчал.

– У тебя есть возражения против оперативной работы Дозоров? Против контроля за Темными? Против помощи людям, попыток улучшить социальную систему?

Вот тут я почувствовал почву для реванша.

– Учитель, что именно вы передавали Арине в тридцать первом году? Когда встречались с ней у ипподрома?

– Отрез китайского шелка, – спокойно ответил Гесер. – Женщина все-таки, захотелось ей красивых тряпок… а годы были тяжелые. Мне приятель из Манчжурии прислал, а оно вроде как ни к чему было… Осуждаешь?

Я кивнул.

– Антон, я с самого начала был против глобального эксперимента на людях, – с явным отвращением сказал Гесер. – Дурацкая идея, ее с девятнадцатого века вынашивали. Не зря Темные согласились. Никаких позитивных перемен это не несло. Та же самая кровь, войны, голод, репрессии…

Он замолчал, с грохотом открыл ящик стола. Достал сигару.

– Но Россия сейчас была бы благополучной страной… – начал я.

– Бла-бла-бла… – пробормотал Гесер. – Не Россия, а Евразийский союз. Сытое социал-демократическое государство. Враждующее с Азиатским союзом во главе с Китаем и конфедерацией англоязычных стран во главе со Штатами. Пять-шесть локальных ядерных конфликтов в год… на территории стран третьего мира. Драка за ресурсы, гонка вооружений пострашнее нынешней…

Я был раздавлен и разбит. В пух и прах. Но еще пытался трепыхаться:

– Арина говорила… город на Луне…

– Да, верно, – кивнул Гесер. – Лунные города были бы. Вокруг баз с ядерными ракетами. Ты фантастику читаешь?

Пожав плечами, я покосился на книжку в мусорной корзине.

– То, что писали американские писатели в пятидесятых годах, – это и случилось бы, – пояснил Гесер. – Да, космические корабли на атомной тяге… военные. Понимаешь, Антон, у коммунизма в России было три пути. Первый – развиться в прекрасное, чудесное общество. Но это противно природе человека. Второй – выродиться и сгинуть. Так и случилось. Третий – превратиться в социал-демократию скандинавского типа и подмять под себя большую часть Европы и Северную Африку. Увы, среди последствий этого пути – разделение мира на три противостоящих блока, рано или поздно – глобальная война. Но еще до того люди узнали бы о нашем существовании, истребили или подчинили себе Иных. Прости, Антон, но я решил, что лунные города и сто сортов колбасы к восьмидесятому году того не стоят.

– Зато сейчас Америка…

– Сдалась тебе эта Америка, – поморщился Гесер. – Дождись две тысячи шестого года, тогда поговорим.

Я молчал. Даже не стал спрашивать, что там Гесер видел в грядущем, в уже недалеком две тысячи шестом…

– Твои душевные терзания мне понятны, – потянувшись за зажигалкой, сказал Гесер. – Не слишком цинично будет, если я сейчас закурю?

– Да хоть водку пейте, учитель, – огрызнулся я.

– Водку с утра не пью. – Гесер запыхтел, раскуривая сигару. – Твои терзания… твои… сомнения мне вполне понятны. Я тоже не считаю нынешнюю ситуацию правильной. Но что случится, если мы все впадем в меланхолию и устранимся от работы? Я тебе скажу что! Темные с удовольствием примут на себя роль пастухов человеческого стада! Они смущаться не будут. Они порадуются, что им повезло… Решай.

– Что решать?

– Ты же приехал с намерением подать в отставку! – повысил голос Гесер. – Ну так решай, в Дозоре ты или наши цели для тебя недостаточно светлы.

– При наличии черного цвета серый считается белым, – ответил я.

Гесер фыркнул. Чуть спокойнее спросил:

– Что там с Ариной, ушла?

– Ушла. Взяла Надюшку в заложники и требовала от нас со Светланой помощи.

На лице Гесера не дрогнул ни один мускул.

– У старой карги, Антон, свои принципы. Блефовать она может как угодно, но ребенка – не тронет. Поверь, я ее знаю.

– А если бы у нее нервы сдали? – вспоминая пережитый ужас, спросил я. – Плевать ей на Дозоры с Инквизицией в придачу! Она даже Завулона не боится.

– Завулона – может быть… – усмехнулся Гесер. – Я сообщил о ведьме в Инквизицию, но и с Ариной связался. Совершенно официально, кстати. Все запротоколировано. И насчет твоей семьи ведьма была предупреждена. Особо.

Вот это была новость.

Я смотрел в спокойное лицо Гесера и не знал, что еще сказать.

– У нас с Ариной долгие и уважительные отношения, – пояснил Гесер.

– Как так получается? – спросил я.

– Что именно? – удивился Гесер. – Уважительные отношения? Понимаешь ли…

– Каждый раз, когда я убеждаюсь, что вы гнусный интриган, вы за десять минут доказываете, что я неправ. Мы паразитируем на людях? Оказывается, это для их же блага. Страна в разрухе? Так могло быть и хуже. Моя дочь в опасности? Да нет, в безопасности, словно мальчик Саша Пушкин со старушкой-няней…

Взгляд Гесера смягчился.

– Антон, давным-давно я был тщедушным сопливым мальчишкой… – Он задумчиво смотрел сквозь меня. – Да. Тщедушным и сопливым. И ругаясь со своими наставниками, чьи имена тебе ничего не скажут, я был уверен – они гнусные интриганы. А потом они убеждали меня в обратном. Прошли столетия, и у меня появились свои ученики…