Чтение 48–й страницы книги ~Кольцо мечей~

- Почему ты мне про это не рассказывал?

- Я не обязан говорить тебе все, что знаю.

- Это моя раса, Эттин Гварха. Если они животные, то и я тоже.

Он снова умолк, уставясь на ковер. Потом поднял голову.

- А что это дало бы? Ты бы смотрел на своих товарищей офицеров, на
людей, среди которых живешь, и спрашивал бы себя: который? Кто из них
считает, что я не личность?

- Ха!..

Он посидел еще немного в угрюмом молчании, потом встал и ушел к себе.

Я налил себе кофе и начал медленно пить, вспоминая, как я был на
хварской планете последний раз после прошлых наших катастрофических
переговоров с землянами. И одно утро - особенно. Я был в садах,
спускавшихся от величественного дома Эттин Пер к реке, вдыхал прохладный
воздух, ступал по росе, промачивая ноги, любовался яркими листьями
декоративных растений Пер и столь же ярким оперением халп. Она разводит их
ради яиц и украшения садов. Они расхаживали повсюду, слишком отяжелевшие,
слишком прирученные, чтобы взлетать. Я обогнул зелено-багряный куст и
увидел тлая, кругленького, толстого, темно-рыжего с белыми кольцами на
хвосте. Он грабил гнездо халпы. С его мордочки капал желток, и ловкие
передние лапки тоже были вымазаны в желтке. Я остановился. Он посмотрел на
меня. На секунду-другую мы оба замерли. Потом он убежал вперевалку, а я
остался стоять и смотреть на яичную скорлупу.

Да, пора снова побывать там. Пора подышать воздухом под открытым
небом вдали от вечной борьбы за власть на периметре.

Вечная борьба за власть в центре - дело женщин. Тетки иногда
приглашают Гварху присутствовать на их совещаниях. Изредка зовут меня, как
специалиста по врагам-землянам. Я докладываю, и меня отсылают - и больше
никаких забот. Богиня, как заманчиво! Но пока еще нельзя. Некоторые
проблемы необходимо решить тут!

Из журнала Сандерс Никласа и т.д.

Раздался звонок. Ей потребовалась минута, чтобы сообразить, что это
дверь, а не ВС. Она приложила ладонь к внутренней пластине, и дверь
открылась, там стоял Никлас. Его бледное лицо застыло в маску.

- Что происходит? - спросила она.

Он вошел, и дверь закрылась.

- Анна, мне надо вам кое-что сообщить. На это потребуется время, и
вам нужно быть очень внимательной.

Такой тон она слышала не впервые - обычно, когда речь шла о смерти
кого-то близкого.

- У меня ничего не запланировано. Нам не помешают.

- Сядьте, хорошо? Мне нужно место, чтобы расхаживать.

- Ник, в чем дело? Вы меня пугаете.

Он уже прошел в дальний конец комнаты, а теперь повернулся с
усмешкой.

- Я в ужасе, Анна. Да сядьте же!

Она послушалась, а он постоял немного, глядя мимо нее на дверь в
коридор.

- Во-первых, это никак не связано с первозащитником. Инициатива моя,
и он не знает, что я решил сделать.

Анна открыла было рот, но промолчала.

- Есть сведения, которые необходимо довести до вашей стороны. Как
именно сообщить их послу, придумайте сами. Здесь у вас было бы безопасно,
если вы придумаете предлог, чтобы пригласить его сюда одного. Еще лучше
было бы на борту вашего космолета. О человеческом секторе забудьте, там и
унитазы прослушиваются.

- Наши специалисты провели проверку, и нам сказали...

- Поверьте мне. Люди подслушивают. И я тоже. Примерно каждый день я
просматриваю записи. Люди не любят лгать, но идут на это, особенно с
врагами, и не отказываются от преимуществ. - Он обходил комнату вдоль
стен, и ей приходилось поворачиваться следом за ним.

- А вы не сядете? У меня шея разбаливается.

Он бросился в кресло и угрюмо посмотрел на нее.

- По-моему, мы достигли какого-то поворотного пункта. Если эти
переговоры будут сорваны, возможно, уже ничего нельзя будет исправить. И
мне кажется, что ваши делегаты не отдают себе отчета в опасности
положения. Вы должны добиться положительного результата.

Он помолчал. Она выжидающе смотрела на него, ожидая продолжения.

- Значит, сведения, - наконец сказал он. - Ведя войну, Люди следуют
правилам, абсолютным и нерушимым. И первое, самое важное, запрещает
хварскому мужчине причинять физический вред женщине или ребенку. Они
хорошие воины, имеющие долгую и кровавую историю, но на всем ее протяжении
хварские армии практически никогда не нападали на гражданское население.
На мужчин - да, поскольку, выйдя из детства, каждый мужчина становится
воином. И всегда - законный объект для нападения, пусть он тяжело болен,
пусть он столетний старец. Но к женщинам и детям нельзя прикасаться. То
есть физически. - Он улыбнулся. - Я читал кое-какие женские пьесы. Они
рассказывают о судьбе тех, кто принадлежал к роду, потерпевшему поражение.
Все родичи старше двадцати лет, а иногда и пятнадцати, - истреблены. Ваши
братья. Ваши дяди. Ваши более дальние родственники. Вы и ваши дети
становитесь членами рода, который уничтожил вашу семью. Некоторые женщины
прибегают к выбору, но это считается не слишком достойным поступком. Вам
положено жить ради детей. А детям положено забыть своих дядей и старших
братьев. Едва война оканчивается, едва их принимают в род, месть
оборачивается убийством внутри семьи, а это ужасающее преступление.

- Ник, это имеет отношение к делу?

- Я отвлекся? Но это трудно. Я говорил, что Люди не убивают женщин и
детей. Такое случалось, хотя и редко. И рождало своего рода священную
войну. Все соседи объединяются и истребляют род, поставивший себя вне
закона. - Он помолчал, глядя ей в глаза. - Земляне нападают на гражданское
население. Именно так главным образом велись наши войны последние два-три
века. Хвархаты это знают. И знают, что окажутся в вопиюще невыгодном
положении, если, воюя с нами, будут соблюдать свои правила. Земляне смогут
нападать на их города, а они не смогут ответить тем же. Я исхожу из
предположения, что мы отыщем планеты друг друга - родные планеты. Черт,
Люди практически уверены, что знают местоположение Земли. Они могли бы уже
сейчас захватить нашу с вами родную планету, если бы не их правила.

Он помолчал.

- И еще они знают, что рано или поздно люди разберутся в хварских
правилах войны, а тогда какой-нибудь умный дурень среди землян или
какая-нибудь группа умных дурней заявит: "У нас есть враги. Нам известно,
как их уничтожить!" А тогда, я убежден, земляне выберут войну. Я сказал
генералу, показал ему, что, по моим расчетам, у Людей есть год, от силы
два. В материалах, которые мы захватили, содержалась информация такого
рода - в материалах, которые мы забрали с вашей планеты... Рид... как ее
там?

- Тысяча девятьсот тридцать пять-Ц, - подсказала Анна, он кивнул.

- Кое-кто из ваших людей уже почти нащупал, когда по хварским
правилам можно убивать, а когда нет. Однако многое другое о Людях понять
не так-то просто, и человечество, вполне вероятно, будет втянуто в
полномасштабную войну, когда мы начнем разбираться. Знаете, Анна, я бы
чего-нибудь выпил - и предпочтительно не кофе.

Она сходила на кухню, принесла бутылку розового анжуйского и два
стакана, налила их и протянула один Нику. Он поставил его на столик.

- Хвархаты считают, что личность подразумевает разум и способность
судить и проводить различия. Особенно в сфере морали. Внешность для
определения личности, по их мнению, особой роли не играет. Скажем, на их
планете сохранились их близкие биологические родственники, которых они
называют красным народцем. Примерно, наши... ну, не знаю... Гомо хабилис,
пожалуй. Они умудрились выжить до настоящего времени на десятке островов,
как орангутаны на Земле до... до...

- До прошлого века, - докончила Анна, ощутив привычную горечь. Еще
один безвозвратно исчезнувший вид.

- О родстве с красным народцем Люди знают, но людьми их не считают,
поскольку у них не существует системы морали, которую Люди могли бы
признать. Некоторые хвархаты тоже не настоящие люди. По убеждению Людей,
убить того, кто находится в коме, не значит совершить убийство. Как и
того, чей мозг ущербен по любой причине, будь то несчастный случай,
болезнь, врожденный дефект. Когда вы приканчиваете такого, то прекращаете
страдания животного. Они считают нас сумасшедшими, раз мы считаем внешнее
сходство с нами признаком личности.

Анне стало немного не по себе.

- То же относится и к преступникам. Они попадаются и среди Людей,
хотя их заметно меньше, чем у нас. То есть, насколько могу судить я. Во
всяком случае они твердо знают, что некоторые члены их расы, вполне
нормальные в смысле интеллекта, абсолютно лишены нравственного чувства.
Они предпочитают, чтобы индивиды кончали самоубийством, а потому
предлагают им прибегнуть к выбору и дают на это некоторый срок. Если
преступник остается жить, его скорее всего убьют. Это зависит от
преступления. Но это не кара. Хвархаты не мстительны, и наши идеи о
справедливости и воздаянии им чужды. С их точки зрения, убить преступника
равносильно тому, что убить опасное животное.

Он взял свой стакан и медленно повернул в ладонях, глядя, как
колышется бледно-красная жидкость. Но пить не стал. Видимо, ему нужно было
теребить что-нибудь.