Чтение 48–й страницы книги ~Роботы и Империя~

знают, что Земля уникальна и что мы, по всей вероятности, единственные
разумные существа в Галактике.

- Но никто не задавался простым вопросом: ПОЧЕМУ? Земляне и поселенцы
незадают его. Они принимают факт. У них мистическое отношение к Земле, они
считают ее священным миром и необычные ее свойства принимают как должное.
А мы, космониты, тоже не спрашивали. Мы игнорируем этот вопрос. Для нас
куда лучше не думать о Земле вовсе, потому что иначе нам придется считать
себя потомками землян.

- Не вижу добродетели в этом вопросе, - сказал Амадейро. - Нам не
нужно искать сложных ответов на это "почему". Случайные процессы играют
важную роль в эволюции и в какой-то мере во всех вещах. Если есть миллионы
пригодных для жизни планет, эволюция может происходить на них по-разному.
На одних быстрее, на других медленнее, где-то исключительно медленно, а
где-то исключительно быстро. Земле повезло, что на ней эволюция
происходила исключительно быстро, и поэтому вы здесь. Так что, если мы
спрашиваем "почему", естественным достаточным ответом будет "случайность".

Амадейро ожидал, что Мандамус выдаст свое "завихрение" взрывом ярости
на выдающееся логическое утверждение, представленное в смешном виде,
которое полностью расшатывало его тезис. Однако Мандамус просто смотрел на
Амадейро некоторое время, а затем спокойно сказал:

- Нет, - и помолчав, продолжал: - Для многократного ускорения
эволюции нужно нечто большее, чем одна-две случайности.

На каждой планете, кроме Земли, скорость эволюции близко связана с
потоком космической радиации, производящей мутации в замедленном ритме.
Эта скорость вовсе не результат случайности. На Земле что-то произвело
много больше мутаций, чем на других планетах, и это что-то не имело
отношения к космической радиации, потому что она поражает Землю в
сколько-нибудь значительном количестве. Теперь вы, наверное, видите чуть
более ясно, почему это "почему" важно.

- Ну, доктор Мандамус, поскольку я все еще слушаю, и даже с большим
терпением, чем сам предполагал, ответьте на вопрос, который вы так
настойчиво поднимаете. Или у вас есть только вопрос, но не ответ?

- У меня есть ответ, - сказал Мандамус, - и он зависит от факта, что
Земля уникальна еще в одном смысле.

- Разрешите угадать. Вы имеете в виду большой спутник. Но вы же не
считаете, что это ваше открытие?

- Отнюдь, - сказал Мандамус, - но учтите, что большие спутники не
редкость. Все известные большие спутники, кроме одного, вращаются вокруг
газовых гигантов, но только спутник Земли - Луна - вращается вокруг
планеты, не намного большей, чем сам спутник.

- Осмелюсь ли я еще раз употребить слово "случайность", доктор
Мандамус?

- В этом случае, возможно, и случайность, но Луна остается
уникальной.

- Пусть так, но какая связь между сателлитом и изобилием жизни на
Земле?

- Это не совсем ясно, и связь может быть маловероятной, но куда более
невероятно, что два таких необычных примера уникальности у одной планеты
не были бы связаны между собой. И я нашел такую связь.

- Да? - быстро спросил Амадейро.

Теперь должен наступить безошибочный признак чокнутости. Амадейро
украдкой взглянул на часы. Прошло не намного больше времени, чем он считал
возможным потратить, но его любопытство росло.

- Луна, - сказал Мандамус, - медленно обходя вокруг Земли, производит
приливно-отливной эффект на Земле. Большие приливы на Земле - следствие
существования этого большого спутника.

Земное Солнце тоже производит приливы, но едва третью часть от лунных
- так же, как и наше солнце производит малые приливы на Авроре.

Поскольку Луна отдаляется из-за своих приливно-отливных действий, она
была гораздо ближе к Земле в ранней истории этой планетной системы. Чем
ближе Луна к Земле, тем выше приливы на Земле. Эти приливы производили два
важных эффекта: они сгибали земную кору, пока Земля вращалась, и замедляли
вращение Земли. От этого сгибания и от трения приливных океанских вод о
впадины морского дна вращательная энергия преобразовывалась в тепло.
Следовательно, кора у Земли более тонкая, чем у известных нам пригодных
для обитания планет.

- Но все это не имеет отношения к изобилию жизни на Земле, - сказал
Амадейро. - Я думаю, доктор Мандамус, вам пора либо перейти к делу, либо
уйти.

- Прошу вас, доктор Амадейро, потерпите еще немного. Важно понять
дело, как только мы подойдем к нему. Я сделал тщательную компьютерную
модель химического развития земной коры и мне стало ясно - я покажу вам
все нужные сведения, если пожелаете, - что уран и торий собраны в земной
коре и в верхней части мантии, и концентрация их в тысячу раз выше, чем в
любом другом мире.

Более того, они собраны неровно, и на Земле есть карманы, где уран и
торий сконцентрировались еще больше.

- И, как я понимаю, радиоактивность опасно высока?

- Нет, доктор Амадейро. Уран и торий очень слабо радиоактивны, и даже
там, где они относительно сконцентрированы, они не слишком
сконцентрированы в абсолютном смысле. Все это, повторяю, из-за наличия
большого спутника.

- Значит, эта радиоактивность, даже если она недостаточна сильна,
чтобы стать опасной для жизни, достаточна для увеличения степени мутации.
Так, доктор Мандамус?

- Так. Наверное, время от времени случалось более быстрое вымирание,
но и более быстрое развитие новых пород, что и дало огромное разнообразие
и изобилие жизни. И постепенно только на одной Земле развились разум и
цивилизация.

Амадейро кивнул. Пожалуй, молодой человек вовсе и не чокнутый. Он
может ошибаться, но он в своем уме. А может, он и прав. Амадейро не был
планетологом, так что ему нужно было заглянуть в книги, чтобы сказать
уверенно, что Мандамус, как многие энтузиасты, открыл общеизвестное.

Но тут был более важный пункт, который следовало проверить
немедленно. И он тихо спросил:

- Вы говорили о возможном уничтожении Земли. Какая связь между этим и
уникальными свойствами Земли?

- Уникальные свойства можно использовать уникальным образом и
способом, - так же тихо ответил Мандамус.

- Каким же - в этом конкретном случае?

- Прежде чем говорить о методе, доктор Амадейро, я должен объяснить,
что физическая возможность уничтожения Земли зависит от вас.

- От меня?

- Да, - твердо сказал Мандамус. - Иначе зачем бы я пришел к вам с
этим длинным рассказом? Я должен был убедить вас, что я знаю, о чем
говорю, чтобы вы захотели сотрудничать со мной, и это будет существенно
для моего успеха.

- А если бы я отказался, кто-нибудь другой мог послужить вашим целям?

- Я мог бы обратиться к другим, если бы вы отказались. Так вы
отказываетесь?

- Вероятно, нет, но я хотел бы знать, насколько я важен для вас.

- Я бы сказал, не так важны, как я важен для вас. Вы должны
сотрудничать со мной.

- Почему должен?

- Я бы хотел этого, если вы предпочитаете это слово. Но если вы
желаете торжества Авроры и космонитов сейчас и на вечные времена над
Землей и поселенцами, то вы должны сотрудничать со мной, нравится вам это
или нет.

- Скажите мне точно, что я должен делать.

- Для начала скажите, правда ли, что Институт в прошлом конструировал
гуманоидных роботов?

- Да. Мы сделали партию. Это было полтора-два столетия назад.

- Так давно? И что с ними случилось?

- Они не пригодились, - равнодушно ответил Амадейро.

Мандамус сел с выражением ужаса на лице.

- Их уничтожили?

Амадейро поднял брови.

- Кто же уничтожает дорогостоящих роботов? Они на складе.
Энергетические элементы вынуты, а специальные долгодействующие батареи
сохраняют минимальную жизнь в позитронных цепях.

- Их можно снова привести в полное действие?

- Уверен, что можно.

Правая рука Мандамуса стукнула по ручке кресла.

- Тогда мы победим!

XII. ПЛАН И ДОЧЬ

Амадейро давно уже не думал о человекообразных роботах. Это была
болезненная мысль, и он с некоторым трудом заставил свой мозг не
затрагивать эту тему. И вот теперь Мандамус неожиданно расшевелил ее.

Гуманоидный робот был крупным козырем Фастальфа в те далекие годы,
когда Амадейро был в миллиметре от того, чтобы перехватить игру, козыри и
все остальное.

Фастальф спроектировал и построил двух гуманоидных роботов (один из
которых существовал и поныне), и никто больше не мог этого сделать, даже
целый Институт Роботехники.