сказал он.
дикое племя. Я устал от попыток подчинить ее себе.
неожиданно спокойно и тихо, если не считать этих двух слов,
произнесенных Исааком.
неоправданной потерей.
который разрешал ему сказать то, чего Доро никогда бы не позволил
сказать другому человеку. На протяжении многих лет Исаак своей
преданностью и приносимой пользой заслужил право говорить все, что
он чувствовал, без всяких опасений, но и не без осторожности.
потер свою грудь. - С моим сердцем что-то не в порядке. И вот теперь
Энинву делает для него лекарства.
оставаться вдовой.
детей я произвел для тебя за последние двадцать лет?
на лице.
Позволь ей жить. Через некоторое время она вновь выйдет замуж. Она
всегда должна быть замужем. А затем ты получишь новых ее детей. И к
тому, она и сама по себе представляет породу. Это нечто такое, чего ты
никогда не видел раньше.
Она по желанию могла менять свою внешность?
отвечу отрицательно. Нет.
внимания некоторое время. Оставь ее без внимания на двадцать лет, или
на тридцать. Какая разница насколько, для тебя или для нее? Когда ты
вернешься к ней, она так или иначе, но как-то изменится. Но только,
Доро, не убивай ее. Не делай этой ошибки.
не умрет и не позволит себя убить. Она не временный человек в этом
мире. А ты никак не можешь согласиться с этим. Когда ты оставишь ее в
живых, а затем вновь вернешься к ней, ты уже никогда не будешь
одиноким.
уж я не знаю вас двоих, и не понимаю что вам надо, то кто же еще может
это? Она как нельзя лучше подходит тебе: она не так сильна, чтобы тебе
приходилось беспокоиться на ее счет, но достаточно сильна, чтобы
позаботиться о себе и о своих близких. Вы можете не встречаться друг с
другом разом по многу лет, но все равно, до тех пор, пока оба вы будете
живы, одиночество будет не страшно вам.
задуматься над тем, правильно ли он смог оценить значение этой
женщины.
молчание Доро.
расстроена, что мне казалось, что она должна была сказать это кому-то.
чему поднимать это как раз сейчас?
тебя и знаю ее, и поэтому я не был удивлен тем, что ты сделал. Вы оба
упрямы и мстительны, как иногда случается с людьми. Она держит тебя
в гневе и напряжении многие годы. Ты же пытаешься свести с ней счеты.
Ты это делаешь сейчас, ты это делал и раньше, и в итоге ее гнев только
возрастает. Единственный человек, которого мне жаль, так это Томас.
стороне. И, к тому же, он исчерпал свои возможности.
Доро. - Ты и на самом деле считаешь, что должен был сделать это? - тихо
спросил он. - Я твой сын, я не отношусь к дикому племени, я не болен, но
я едва пережил тот переходный кризис. Я никогда не мог ненавидеть
тебя, никогда не мог от тебя сбежать, независимо от того, что ты сделал,
а ведь я один из тех немногих твоих детей, кто мог бы совершить
успешный побег. Ты думал, что я не знал этого? Я здесь, потому что я
хочу так. С этими словами он протянул руку Доро. Некоторое время
Доро смотрел на него, затем протяжно вздохнул, а затем быстро, но
осторожно взял его огромную мозолистую ладонь в свою.
Доро не встал, чтобы подложить новое полено в огонь. Исаак же вновь
мысленно вернулся к Энинву и подумал, что все его слова о самом себе
были справедливы и для нее. Она могла стать еще одним среди тех
немногих, кто мог сбежать от Доро, используя для этого свой обычный
прием: изменить облик и путешествовать где угодно... Возможно, что это
была одна из тех вещей, которая беспокоила Доро. Хотя это вряд ли бы
случилось.
В те периоды, когда он чувствовал себя особенно одиноким, когда люди
умирали, оставляя его, он должен был видеть ее. Она была лекарем, в
столь широком смысле, который, как порой казалось, Доро вряд ли мог
понять. Возможно, это понимал отец Нвеке, и вот сейчас, переживая
свою собственную боль, это, без всякого сомненья, понимала Нвеке. По
иронии судьбы, Энинву, как частенько казалось, не понимала этого и
сама. Она думала, что больные и слабые приходят к ней только за ее
лекарствами и за ее знаниями. Внутри себя она имела еще кое-что, о чем
даже и не подозревала.
сказал Доро, как бы отвечая на мысли Исаака. - Я не думаю, что ее
способности к чтению мыслей, могут покалечить ее.
голосе его послышалась слабость. - Если она будет так хороша, как тебе
кажется, то тогда у тебя будет две очень ценных женщины. И ты будешь
распроклятым дураком, если потеряешь хоть одну из них.
Доро. А затем, с обычной бесцеремонностью добавил: - А у тебя еще не
осталось такого печенья?
взять тарелку, на которой лежала горка фруктового печенья, которое
Энинву испекла по-датскому рецепту незадолго до этого. Ведь очень
редко чужая боль могла обеспокоить Доро. И если бы оказалось, что
девушка находится на грани смерти, он был бы озабочен только тем, что
теряет хорошее семя. Но если бы она была лишь близка к агонии, то для
него это было бы просто безразлично. Исаак сделал усилие, чтобы вновь
перевести разговор на Энинву.
заглушили крики девушки. Но Доро все-таки повернулся на его голос.
Он выдержал взгляд Исаака, не проявив при этом ни достаточного
интереса, ни сострадания. Он просто обернулся и посмотрел на него.
Исаак видел много раз, как кошки смотрят на людей. Сейчас ему
напомнил об этом ответный взгляд Доро. Возможно, это было
действительно так. Все чаще м чаще в глазах Доро проскальзывало что-
то нечеловеческое. Когда Энинву впадала в ярость, она говорила Доро,
что он всего лишь человек, претендующий быть богом. Но на самом деле
она знала гораздо лучше. Ни один человек не мог запугать ее, и Доро,
который хоть и потерпел неудачу с ней, приучил и ее бояться его. И он
же приучил Исаака бояться за него.
жить?
его голосе звучала усталость, и обычная естественная человеческая
слабость, смешанная с раздражением и тщетностью затраченных усилий.
она этого хочет.
Исаак еще никогда не видел его. Почти с уверенностью можно было
считать, что это хороший признак. - Подумай об этом, - продолжил он. -
В конце концов, ведь у тебя есть время, чтобы приручить ее, а тем
временем ты можешь взять кого-нибудь еще, может быть не из такого
дикого племени. Ведь и она, рано или поздно, тоже почувствует
одиночество. Она будет вынуждена перемениться по отношению к тебе, а