как только он услышал заманчивые, завлекающие звуки. Джим
где-то там, поблизости, затаился и гадает, покачиваясь в
такт: каково это, стать шестнадцатилетним? А
восемнадцатилетним? О, а вот еще лучше - двадцатилетним?
Могучий вихрь Времени прикинулся летним ветерком и
наигрывает веселенький мотивчик, обещая все-все на свете.
Даже Вилли чуть заметно пританцовывает под музыку,
вырастающую персиковым деревцем со спелыми плодами.
заставил ноги перейти на другой ритм, шагать под собственный
мотив и держать, держать его, горлом, легкими, костями
черепа гася гнусавые звуки калиопа.
знакомом Электрическом Стуле, как султан в паланкине, ехала
усохшая ископаемая фигура. Стул равномерно покачивался на
плечах пятен темноты разных форм и размеров.
бросилось наутек.
карусель тащат! - Маленький парад скрылся за углом шатра.
- Вокруг, за ними! - увлекая за собой отца, крикнул Вилли.
вытаскивал, притягивал Джима, где бы тот ни скрывался.
задом-наперед, и карусель завертится наоборот, сдирая старую
кожу, возвращая годы.
его отец под локоть. В тот же миг из-за шатров вознесся
целый хор звуков: лай, вой, причитания, плач. Звуки
испускали искалеченные глотки уродов.
непонятно: - Может, это мы их заполучили.
бурю. Вилли зажмурился и зажал нос ладонью. Пыли было
много. От нее исходил запах древних пряностей, сгоревших
кленовых листьев. В воздухе было син° от пыли.
шарахнулись прочь от предмета странных очертаний, лежащего
на полдороге между шатрами и каруселью. При ближайшем
рассмотрении это оказался опрокинутый Электрический Стул с
торчащими во все стороны ремнями, подставками и зажимами.
Вилли. - То есть... мистер Кугер?
взвихривался над дорогой, носился в воздухе осенним ладаном,
щекотал в носу запахом древнего тимьяна.
угробить". Он представлял, как суетились они еще несколько
минут назад, волоча древний пыльный мешок с костями на
Электрическом Стуле без проводов, как пытались выходить
сухую мумию, сохранить жизнь в кучке истлевшего праха,
хлопьев ржавчины и давно прогоревших углей. В них не
осталось ни единой искры, и никакому ветру не под силу
раздуть в этом пепле огонек жизни. Но они пытались, и не
единожды, только каждый раз в панике оставляли эту затею,
потому что любой толчок грозил превратить древнего Кугера в
кучу сопревших опилок. Уж лучше бы оставить его
прислоненным к надежной жесткой спинке Электрического Стула,
оставить чудо-экспонатом для публики, но они должны были
попытаться еще раз, когда пала темнота, когда убралось
наконец людское стадо, когда всех перепугала убийственная
улыбка, и так нужен прежний Кугер - высокий, рыжий,
неистовый. Но эта попытка оказалась роковой. С минуту
назад последние легчайшие узы распались, последний засов,
удерживавший жизнь за дверью тела, отскочил, и тот, кто был
Основателем, сбросил последние скрепы и вознесся клубами
пыли и вихрем осенних листьев. М-р Кугер, обмолоченный в
последний урожай, затанцевал легчайшим прахом над лугами.
Древнее зерно в силосной башне тела взметнулось мучной пылью
и исчезло; было - и прошло.
Вилли бормотал монотонное "нет". Мысли его текли
параллельно мыслям отца, он тоже видел все стадии: суету
над останками, пыльный фонтан и удобренные травы вокруг...
Теперь в лунном свете остался нелепый перевернутый Стул, а
уроды, тащившие м-ра Кугера на последний костер, разбежались
и попрятались в тени.
Что-то ведь заставило их бросить Стул. Или - кто-то?"
совершала свой обычный путь через Время. Неторопливо.
Вперед.
уродец? Нет...
тогда мистер Дарк? Наверное, где-то неподалеку. Кто еще
мог запустить карусель? Кто еще мог притащить сюда всех: и
Джима, и их с отцом?"
двинулся дальше, к своему бесплатному аттракциону.
флюгер, поворачивался то в одну сторону, то в другую,
колебался, завидев новые дали, порывался в каком- нибудь
показавшемся симпатичным направлении, но вот сейчас наконец
определился окончательно, вытянулся и завибрировал в силовом
потоке музыкальных ветров. Он все еще пребывал в полусне.
И он не смотрел по сторонам.
руку. Медные шесты, как спицы колеса, проплывали мимо,
улетали в будущее. Они проникали в тело, подхватывали,
тянули, как сироп, захватывали кости и разжеванной тянучкой
тащили за собой. Отблеск надраенной меди лег на скулы
Джима, стальной блеск мелькнул и остался в глазах. Джим
подошел вплотную. Медные спицы постукивали его по ногтям
протянутой руки, вызвякивая какой-то свой мотивчик.
Музыка рванулась звонким фонтаном звуков.
следующий, и ладонь Джима словно припаялась к нему. Сначала
- запястье, потом - плечо, и, наконец, все еще не
проснувшееся тело Джима оторвало от земли.
не сумел удержать, и Джим поехал в плачущей ночи по
огромному вечному кругу. Не потеряв инерции, Вилли бежал за
ним.
за шест, под каким-то немыслимым, углом к плоскости круга,
откинув в сторону другую руку, маленькую, белую, отдельную
ладонь, не принадлежащую карусели, помнящую старую дружбу.
промахнулся. Он споткнулся, удержался на ногах, но потерял
скорость и сразу безнадежно отстал. Джим уехал в свой
первый круг один. Вилли остановился, ожидая следующего
появления... кого? Кто вернется к нему?
попеременно владели то декабрь, то июль. Он судорожно
вцепился в шест и ехал, отчаянно поскуливая. Он хотел ехать
дальше. Он ни за что не хотел ехать дальше. Он соглашался.
Он отказывался. Он страстно желал и дальше купаться в
ветровой реке, в блеске металла, в плавной тряске коней,
колотящих копытами воздух. Глаза горят, кончик языка
прикушен.