сэр. Мои люди и я поклялись исполнить этот приказ в точности. Мы знаем о
вашем опыте в боевых искусствах. Вы можете вывести из строя одного или
двоих из нас прежде, чем мы справимся с вами, но в конце концов
преимущество будет на нашей стороне. Я, однако, верю в то, что ваша
порядочность не позволит вам убивать людей, которые готовы положить свои
жизни за то, чтобы сохранить вашу. Могу ли я попросить вас пройти с нами
тихо, без сопротивления?
учитывая, что эти шестеро - преданные фанатики. Боец класса Гардена может
вырубить троих, даже четверых противников, но один из них обязательно
сломает его защиту и повалит. И тогда из него сделают отбивную.
готовы сами дать себя убить ради того, чтобы "доставить его" на место.
Обозначить таким образом свои цели и намерения было стратегическим
просчетом Итнайна. Если бы Гарден отважился принять его слова на веру, то
информация об их добровольном воздержании от членовредительства может
свести их шансы один к одному.
под его удары. Или же попытаться как-то утихомирить его.
Гардену придется убить или крепко покалечить шесть здоровых мужиков, чтобы
обеспечить себе свободу. А где-то там за ними, на линии, поджидает еще
шесть, дюжина, сотня. Он изойдет кровавым потом, даже просто переламывая
их по одному.
он. Теперь он сидел, расслабившись и улыбаясь.
поезда, набиравшего скорость.
Мои люди будут нас встречать там.
подвинулся к краю сиденья, поставил ноги в проход и встал. Инстинктивно он
откинулся назад, сопротивляясь толчкам тормозящего поезда. Внутренний
голос подсказал ему, что если сейчас броситься вперед вдоль прохода прямо
на троих конвоиров в передней части вагона, то торможение поезда придаст
броску ускорение примерно на шестьдесят процентов и на столько же увеличит
силу удара. Он ясно представил себе и ощутил всем телом этот рывок, прыжок
и... падение.
выскочить на платформу. Но другие будут просто спокойно поджидать его там.
дверь открылась, боевики окружили его полукругом и вывели на платформу.
распахнутой задней дверью. Двое в камуфляже ждали по обе стороны этого
темного проема. Они держали оружие наизготовку.
и немного подняв руки в знак того, что он безоружен.
у дробовика, - и выстрелил Гардену в грудь.
вниз из раны, и ожидая увидеть пузыри крови и осколки белой кости. Вместо
этого он увидел пучок красных и желтых... волос. Это было шелковое
оперение стрелы. Из груди торчал серебристый шприц, накачивая прямо в
сердце какое-то снадобье - яд? наркоз? снотворное?
руки проехались по резиновому коврику на полу. Зрение помутилось, но он
все же попытался разглядеть внутренность фургона. В дальнем конце можно
было различить сидящую фигуру, неподвижную, как идол, в белой рубашке,
воротник которой поднимался до самого подбородка. Или это была толстая
повязка на шее?
боевой команде - а уж в своей команде тем более.
в придыханиях, гласных и подборе слов чувствовался английский выговор -
словом, на слух американца, вполне интеллигентный оратор. И все же голос,
который воспринимали уши Гардена с тех пор, как к нему вернулись чувства,
выдавал в его владельце иностранца. Тягучие "л" картаво спотыкались, "с"
были совсем мягкими, межгубными. Что это - следы родного французского?
Или, скорее, какой-то арабский говор.
ущербный, но чересчур быстро восстанавливающийся - если только лекарство в
той стреле на вырубило Гардена на несколько суток.
обнаружил, что они не связаны. Однако, когда Гарден попробовал
приподняться, оказалось, что руки у него ватные, словно он их отлежал.
Тело приподнялось на сантиметр и плюхнулось обратно.
станет свидетелем нашего нападения. И оценит нас по достоинству.
действительно прикасался к тем кристаллам - он мог бы дать нам неоценимые,
возможно, даже провидческие советы.
осторожно повернул голову, отыскивая Сэнди и ее собеседника. Их нигде не
было видно, наверное, они сидели в кабине водителя. Может быть, они
наблюдали за ним с помощью телекамеры. А может, им было наплевать на него.
теперь?
Добро пожаловать, сэр. Bienvenu. И тысяча извинений. Если бы не
ограниченные возможности моих соотечественников, я приготовил бы
надлежащее помещение, возможно даже с кроватью, для вашего пробуждения.
реального времени, я имею в виду. Это все еще тот же день, Том Гарден,
вечер только начинается.
внимания. И где мы находимся?
стенке своей "тюрьмы". Скудный свет проникал только оттуда. Голоса тоже.
Джерси.
что-то уж слишком хорошо начинаю узнавать.
встречу еще более приятной.
чтобы выглянуть наружу. Он увидел кабину водителя, Сэнди и ее спутника,
сидевших спиной; за ветровым стеклом виднелось колышущееся море зеленого
тростника, вызолоченное низким солнцем. Оканчивался великолепный день. В
отдалении тянулась гряда белых утесов или, может быть гребень соляной
горы.
левантийский нос, изгиб искусно подстриженных усов.
напрягайся, Том Гарден, расслабься. Позволь нам решать за тебя.
скользнул вниз по металлической стене и положил голову на боковое сиденье.
фальшивого гранита, покрывавших цементные столбы, львиные головы на
запорах, сверкающая никелем отделка черной железной решетки - все это
оскорбляло отточенный вкус Хасан Ас-Сабаха.
тонкого ценителя простоты, элегантной экономичности и функциональности.
Эти ворота с их вычурной претенциозностью представляли собой кричащий
атавизм, возврат к тем временам, когда европейцы полагали, что
действительно что-то значат в мире. Теперь, конечно, ясно, каким это было
заблуждением.
дороге. В двухстах метрах в другом направлении от ворот стоял крытый
грузовик, где размещалась его первичная ударная сила. Для любого
стороннего наблюдателя это были просто случайные машины, остановившиеся на
дороге. Они были развернуты в противоположные стороны, и между ними были
ворота Термоядерной Электростанции Мэйс Лэндинг.
Шилова Юлия
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Жюль Верн
Маккэфри Энн
Роллинс Джеймс