может причинить Йотебберу массовый наплыв иммигрантов. Не меньше половины
приезжих окажутся женщинами, и, как я считаю, следовало бы повнимательней
отнестись к разнице во взаимоотношениях полов на Уэреле и Йеове, во всех ее
аспектах: в социальной роли мужчин и женщин, в их ожиданиях, поведении,
сексуальных контактах и прочая, и прочая. Большинство из тех эмигрантов с
Узрела, которые что-то из себя представляют, то бишь способны на поступки и
неожиданные решения, наверняка окажутся женщинами. Совет Хейма, как
известно, на девять десятых состоит из женщин. Все без исключения заметные
ораторы у них тоже женщины. Эти люди вторглись и успешно внедрились в
социум, обустроенный и управляемый до того одними мужчинами. Полагаю, если
своевременно предпринять осторожные предупредительные меры, сделать некие
профилактические шаги, то удастся избежать конфронтации и серьезных
социальных коллизий. Например, можно ввести в состав совета несколько
депутатов-женщин(
заправлять. У нас же все вожди мужчины. Таков порядок вещей. Рабы Старого
Мира могут стать свободными людьми Нового.
комиссар.
уже выколотить немного пыли.
одно поднимется страшный хипеж, что бы мы ни затеяли. Все равно на каждом
углу станут вопить про движение женщин, ратующих за кастрацию младенцев
мужского пола. Если пятеро из нас просто споют хором песню, в новостях тут
же объявят, что пять сотен чокнутых баб вооружились бомбами и пулеметами и
вот-вот сокрушат порядок и цивилизацию на всей планете. Поэтому и предлагаю
не размениваться по мелочам. Давайте выведем на демонстрацию по меньшей мере
пять тысяч поющих женщин. Давайте заблокируем железные дороги. Ляжем на
рельсы. Представляете -- пять тысяч поющих женщин лежат на рельсах по всему
Йотебберу! Грандиозно!
провинции Йотеббер) происходило в классе одной из городских школ. Две
телохранительницы из эскорта посла, одетые в простенькие платьица, сметливо
остались поджидать его в коридоре. Хавжива и все сорок разгоряченных
активисток теснились на крохотных стульчиках, намертво соединенных со
столами-экранами.
женщины вновь расселись по партам и продолжили разговор.
домой, -- они что, все до единой простые учительницы?
валяющихся на рельсах, на всех взлетных полосах и вокруг президентского
дворца. Вы беседовали с ними и чему-то там ухмылялись.
Йотеббера. Подчеркните, что Йеове -- образчик свободного социума для
иммигрантов из мира рабов. Несколько слов похвалы правительству Йотеббера --
за сдержанность, высокую просвещенность и тому подобное. Мол, Йотеббер --
пример для подражания всей Йеове и прочее в том же духе.
помине.
тоном, -- эти железные врата распахивались лишь дважды в день: утром, чтобы
пропустить людей на полевые работы, и вечером -- для прохода назад в
трущобы. Все остальное время они стояли запертыми на все засовы.
стороне ворот, массивные ржавые болты всех прочих запоров. Движения старца
были так же величавы, как его голос, и снова Хавжива восхитился чувством
собственного достоинства, с которым эти люди сумели пройти сквозь тяжкие
времена и которое умудрились сохранить вопреки всем тяготам и унижениям
многовекового рабства. Он уже начинал постигать, какое беспримерное влияние
на их ментальность оказали священные тексты "Аркамье", передаваемые прежде
из поколения в поколение в изустных преданиях. "Вот что мы имели прежде, вот
что было нашим единственным скарбом", -- как-то сказал ему в городе один
старик, ласково поглаживая заскорузлыми пальцами корешок книги, которую в
возрасте под семьдесят лишь учился читать.
Медленно продираясь сквозь сплошные архаизмы, он пытался постичь, что же в
этих хитросплетениях вековой мудрости с отвагой и бесконечным
самопожертвованием могло обнадеживать и согревать людей в течение трех
тысячелетий позорного рабства. Частенько среди каденций древней истории он
словно бы слышал голоса настоящего.
первом из поселений рабов Сельскохозяйственной корпорации Йеове в Йотеббере,
основанном добрых три с половиной века тому назад. В этом глухом уголке
южного побережья еще сохранились в нетронутом виде многие черты былого
общественного уклада. Йерон и другие активистки освободительного движения
давно говорили Хавживе, что лучше всего узнать жителей Йеове можно,
познакомившись поближе с племенами, до сих пор обитающими на плантациях.
мужскими -- без женщин и детей. У первых обитателей резервации сложилось
нечто вроде внутреннего правления со строгой иерархией, основанной на
политике кнута и пряника. Самые сильные рабы, проходя через ряд испытаний,
захватывали власть и удерживали ее затем интригами да подачками. Когда туда
попали первые женщины, они в этой жесткой системе оказались на положении
рабов у рабов. Мужчины, как прежде боссы, использовали женщин в качестве
служанок и покорных сливных отдушин для избыточного семени. Самостоятельные
решения и свободный выбор, как в вопросах секса, так и всех прочих,
оставались чисто мужской привилегией. В течение последующих столетий
присутствие в поселении детей несколько изменило племенные обычаи, обогатив
их новыми деталями, но принцип мужского превосходства, поощряемый также и со
стороны рабовладельцев, изменений почти не претерпел.
присутствием обряд посвящения, -- сказал старейшина своим замогильным
голосом, и Хавжива заверил, что ничто не доставит ему большей чести и
удовольствия, нежели посещение столь важной церемонии. Невозмутимый до того
старейшина выказал явные признаки удовлетворения. Возрастом далеко за
пятьдесят, он родился во времена боссов, и все пертурбации освободительных
войн пришлись на его зрелые лета. Памятуя слова Йерон о военных отметинах,
Хавжива поискал их взглядом и нашел -- дистрофически худой старик сильно
прихрамывал и, открывая рот, демонстрировал сильно щербатую улыбку. Война и
недороды не обошли его своими ласками. Кроме того, по плечу от шеи к локтю
своеобразными эполетами обегали четыре глубоких ритуальных шрама, и посреди
лба синей татуировкой светился распахнутый глаз -- знак принадлежности к
вождям племени. Вожди рабов, раб на рабе и рабом погоняет -- так было, пока
не рухнули стены резервации, так оно во многом и теперь.
маршруту, и Хавжива, следуя за ним, обратил внимание, что никто больше не
смеет пользоваться этой тропинкой. Все: мужчины, женщины, дети -- всегда шли
по параллельным, приводящим к другим входам в барак. Он следом за
старейшиной, очевидно, шел дорогою вождей -- весьма узкой, кстати, дорожкой.
бдительным присмотром постились на женской половине поселения, вожди и
старейшины собрались на пирушку, состоявшую в бесконечной смене блюд -- все
с тяжелой и пряной пищей. Основу каждого составляла гора риса, затейливо
изукрашенная разноцветными травами, поверх нее -- обязательно мясо.
Молчаливые женщины вносили все ярче и пестрее изукрашенные блюда, и на
каждом все больше и больше мяса -- вырезка, господская пища, явный и
непременный атрибут свободы, обретенной рабами.
предстоящие желудочные колики, отважно прокладывал себе дорогу сквозь
бифштексы и жаркое. Кухня оказалась просто превосходной, покоя не давали
лишь воспоминания о бесчисленных голодающих, часть которых он мог бы
отыскать прямо за стеной.
женщины скрылись и началась "музыка". Вождь племени кивнул своему леосу
(нечто среднее между фаворитом, названым братом, приемным сыном и
согревателем ложа). Тот, смазливый молодой человек весьма женственной
наружности, заулыбавшись, мягко хлопнул в ладоши, затем стал отбивать
Сертаков Виталий
Аникина Наталья
Шилова Юлия
Лукин Евгений
Прозоров Александр
Андреев Николай