каждой башни вращаются в противоположные стороны по два
пятилопастных пропеллера. Они вращались еле-еле, так как съемка
велась с большим ускорением. По уходящим в глубь озера спускам
двигались какие-то предметы, как бы притопленные в воде, но
разглядеть их конфигурацию было невозможно. Кроме того, все
перемещалось очень медленно. Координатор перемотал пленку назад
на полтора десятка метров и пустил снова значительно быстрее.
Предметы, спускавшиеся вдоль тонких размазанных, словно дрожащие
толстые струны, полос, промчались вниз и влетели в воду; по
поверхности озера пошли круги. На самом берегу спиной к аппарату
стоял двутел -- из бочкообразного устройства, над которым торчал
тонкий прут, кончавшийся размазанным пятном, выступала верхняя
часть его большого торса.
коробки, предметы, насаженные на ажурные колонны, с
многочисленными бочкообразными сооружениями наверху, похожими на
то, в котором торчал двутел на пристани. Все они были пустые,
некоторые лениво двигались по два, по три в одну сторону,
останавливались и трогались обратно.
огоньки, казавшиеся черными пятнами. Пленка была передержана, и,
что хуже всего, вокруг пятен расплывались мутные ореолы. Из-за
этих туманных ободков проглядывали маленькие, снятые сверху
фигурки. Двутелы расхаживали парами, их небольшие торсы были
обвиты чем-то пушистым, так что торчали только головки, но
недостаточная четкость изображения не позволяла рассмотреть
лица...
и опадающая масса. Она стекала к нижнему углу экрана, как
вспененный сироп, по ней на эллиптических ходулях ходили десятки
двутелов -- они держали какието орудия в своих маленьких ручках
и, дотрагиваясь до этой массы, разравнивали ее или сгребали.
Время от времени масса вспучивалась заостренным у вершины бугром,
оттуда выскакивало что-то вроде серой чаши. Изображение
смещалось, но подвижная масса по-прежнему оставалась на экране.
Детали выступили с большей четкостью, в центре появилась, как бы
вырастая, группа стройных чаш, отдаленных друг от друга; около
каждой из них стояли два или три двутела. Они наклоняли свои лица
к чашам, мгновение стояли неподвижно и выпрямлялись. Это
повторялось снова и снова. Координатор опять перемотал пленку
назад и пустил ее быстрее -- теперь двутелы как бы целовали
внутреннюю поверхность чаш. Другие, на заднем плане, на который
люди сначала не обратили внимания, стояли с втянутыми до половины
малыми торсами и словно наблюдали за этими действиями.
массы, окаймленный темной линией. Тут же рядом двигались
вращающиеся диски, гораздо меньшие, чем те, с которыми
встречались люди. Они вращались лениво и как бы скачками, можно
было заметить рывки ажурных рычагов -- это был эффект съемки.
оживленным, хотя из-за ускоренной съемки оно и казалось
происходящим как бы в очень густой невоздушной среде. Появился
район, который снимавшие фильм Физик, Доктор и Инженер приняли за
"центр города". Это была густая сеть желобков, по которым в
разные стороны двигались своеобразные устройства. На каждом из
них, тесно прижимаясь друг к другу, стояли от двух до пяти
двутелов, преимущественно по трое. Казалось, их маленькие торсы
охватывает что-то, соединенное с внешней стороной едущей "бочки",
но это мог быть просто отблеск. Тени под заходящим солнцем были
очень длинные и мешали рассмотреть детали. Над желобковыми
магистралями бежали изящные ажурные мостики. На этих мостиках
кое-где стояли, крутясь на месте, огромные волчки, и опять
вращение распадалось на серию сложных вращательно-поступательных
движений. Один волчок застыл неподвижно, и из него начали
выходить фигурки в ослепительно блестящем одеянии. Пленка была
черно-белая, поэтому утверждать, что оно серебряное, было
невозможно. В тот момент, когда выходил третий двутел, вытягивая
за собой какой-то непонятный предмет, изображение переместилось.
На переднем плане через середину экрана бежал толстый канат. Этот
канат или трубопровод слегка покачивался, натянутый подвешенной к
нему узкой сигарой, из которой сыпалось что-то переливающееся,
точно туча листьев. Но эти предметы, вероятно, были довольно
тяжелыми: они.не кружились, а падали вниз, как гирьки. Внизу на
вогнутой площадке в несколько рядов стояли двутелы, от их ручек к
поверхности планеты летели непрерывные мелкие искорки. Это было
совершенно непонятно -- туча сыплющихся сверху предметов
исчезала, не долетев до стоящих внизу. Изображение медленно
перемещалось. У самого края экрана неподвижно лежали два двутела,
к ним приблизился третий, и тогда оба двутела медленно встали.
Один из них покачивался; малый торс у него был спрятан, и он
выглядел как сахарная голова. Координатор отмотал пленку назад,
снова пустил проектор и, когда на экране появились лежащие тела,
остановил пленку и попробовал сделать изображение резче, потом
подошел к экрану с большим увеличительным стеклом.
запечатлена та же самая картина, только немного сдвинутая и более
темная; видимо, свет ослаб и это не удалось скомпенсировать даже
полностью открытой диафрагмой. Два двутела медленно отходили,
третий полулежал на грунте. Через экран протянулись трепещущие
линии, объектив двигался так быстро, что ничего не было видно;
потом появилась большая сеть с пятиугольными ячейками, в каждой
стояло по одному двутелу и лишь в немногих -- по два. Под этой
сетью дрожала другая, размазанная. Люди не сразу сообразили, что
это тень, отбрасываемая на грунт, выложенный гладкими, похожими
на бетон плитами. Двутелы, стоявшие в ячейках сети, были одеты в
пышные темные одежды, делавшие их толще и шире. Почти все они
совершали одинаковые движения: их маленькие торсы, закрытые
чем-то полупрозрачным, медленно наклонялись в стороны; эта
своеобразная гимнастика выполнялась чрезвычайно медленно.
Изображение задрожало, перекосилось, некоторое время опять было
плохо видно, становилось все темней. Показался самый край сети,
растянутый на тросах. Один из них кончался у большого
неподвижного диска. Дальше можно было наблюдать такое же
"уличное" движение, как на первой пленке: в разные стороны ползли
бочкообразные объекты, набитые двутелами.
появились пешие двутелы, снятые в косых лучах заходящего солнца.
Они, по-утиному переваливаясь, прогуливались парами; дальше
появилась целая толпа, надвое разделенная посредине узким
проходом. По нему полз трос, уходящий за край кадра. Трос тянул
что-то длинное, ослепляющее яркими вспышками, похожее на
продолговатый граненый кристалл или обложенную зеркальными
пластинами колоду. Предмет переваливался из стороны в сторону и
бросал световые зайчики в толпу; вдруг на мгновение он застыл --
изображение сделалось очень четким, в центре его показалась
лежащая фигура.
пленку назад и остановил проектор. Все подошли к самому экрану.
Там, окруженный рядами двутелов, посреди пустого прохода лежал
человек.
чей-то голос.
вздрогнуло, ожило. Одна за другой по улочке в толпе проезжали
удлиненные, похожие на гробы глыбы, но на них было наброшено
что-то светлое, свисавшее до самой поверхности и тащившееся по
ней, как толстая ткань. Камера сместилась, на экране появился
пустырь, закрытый с одной стороны наклонной стеной. Под ней
торчали группы кустов. Вдоль борозды, бегущей через весь экран,
шел одинокий двутел... Вдруг, словно чего-то испугавшись, он
отскочил, медленным огромным прыжком взлетел в воздух. Над
бороздой мелькнул вращающийся волчок, что-то ярко сверкнуло,
экран как будто затянулся туманом. Когда он разошелся, двутел
лежал неподвижно, раскинувшись. Его тело вдруг стало почти
черным. Все это погружалось в надвигающийся мрак. Казалось,
двутел вздрогнул, пополз, на экране заметались темные полосы,
потом вспыхнул белый квадрат. Фильм кончился.
увеличенные фотографии с отобранных кадров. Пятеро его товарищей
остались в лаборатории.
Доктор. -- Я сразу же могу дать два, даже три различных
толкования.
разозлившись, бросил Инженер. -- Если бы ты серьезно взялся за
физиологию двутела, прежде всего -- за физиологию их органов
чувств, наверное, мы сегодня знали бы гораздо больше!
Адамов Григорий
Прозоров Александр
Березин Федор
Шилова Юлия
Витковский Евгений
Лондон Джек