повернуть назад.
превратилась в вулкан. А дождь стал туманом. Придется ждать, пока он не
разойдется.
по дому Норалы, осматривая его содержимое, или сидели, рассуждая, обсуждая
фазы феномена, который наблюдали.
к Норале. Рассказали о загадочной борьбе между великолепным диском и
мрачным пламенным крестом, который я назвал Хранителем.
любила меня. Я знаю, что она меня любила. О, я знаю, что мы не могли
разделить с нею ее мир. Но мне кажется, что Земля была бы не так
отравлена, если бы на ней жила Норала со своим народом, а не мы.
не так отравлен, если бы в нем жили эти существа из кристаллов, металла и
магнитных огней, а не мы, из плоти и крови. Я подумал об их прекрасной
гармонии, вспомнил о человечестве, негармоничном, нескоординированном,
вечно стремящемся к самоуничтожению...
морда с парой терпеливых глаз. Пони. Несколько мгновений он смотрел на
нас, потом доверчиво вошел, подошел ко мне, прижался головой.
Отогнанный ночной бурей, он вернулся, привлекаемый инстинктивным
стремлением оказаться под защитой человека.
усилилась: ветер ревел, и шел такой сильный дождь, что было невозможно
идти к пропасти. Мы дважды пытались, но гладкая дорога превратилась в
поток, и, промокнув, несмотря на плащи, до нитки, мы отказались от
попыток. Руфь и Дрейк уединились в одной из комнат дома; они были
поглощены собой, и мы им не навязывались. Весь день шел дождь.
забыла Норалу; она о ней больше не говорила.
отсюда. Хочу вернуться в наш мир.
Сестренка, я тоже хочу, чтоб ты быстрей вернулась.
яркое и ясное. Молча торопливо позавтракали. Седельные мешки были
упакованы и привязаны к пони. Там было и то немногое, что мы могли унести
их дома Норалы: лакированные кожаные доспехи, пара плащей, сандалии,
гребень с драгоценностями. Руфь и Дрейк по бокам пони, мы с Вентнором
впереди - начали мы свой путь к пропасти.
думаю, что нам удастся пройти.
вертикальными утесами висела завеса, теперь виднелось большое рваное
отверстие.
тысячефутовым барьером. Над ним и за ним в хрустально чистом воздухе я
ясно видел противоположную стену.
барьера. Тут обрушилась лавина, баррикада из обломков скал, камней,
булыжников. Мы начали подниматься, добрались до вершины, увидели долину.
молний, усеянное гигантскими пламенными знаменами; видели ее без огненных
туманов, как огромную плиту, покрытую чистописанием бога математики;
видели ее полной металлическими существами с колоссальным иероглифом
посреди - живым Городом; видели ее как светящееся озеро, над которым
повисли загадочные солнца, озеро желтого пламени, на которое падал ливень
сверкающих частиц, а в самом озере воздвигались острова-башни,
выбрасывающие потоки огней; видели среди всего этого женщину-богиню,
наполовину земную, наполовину из неведомого мира, погрузившуюся в живую
могилу, умирающую могилу, в пламенеющую загадку; видели крестообразного
металлического Сатану, мрачно пламенеющего кристаллического Иуду,
предающего... самого себя.
там был только... шлак!
растрескалось и почернело; как угольная лента, как траурная корона,
опоясывало оно пропасть. Завеса исчезла. Дно долины потрескалось и
почернело. Рисунок, иероглифы исчезли. Сколько хватал глаз, расстилалось
море шлака, черное, застывшее, мертвое.
изогнутые, словно это застыл поток лавы. Особенно тесно эти столбы
теснились вокруг огромной центральной насыпи. Все, что осталось от
сражающихся металлических существ. А насыпь - это само металлическое
чудовище.
на застывших волнах и холмах, на почерневших искаженных столбах и башнях,
- всюду только шлак.
приходилось мне видеть картину такого опустошения и ужаса.
Как динамо, как электричество!
человечества, оно еще не должно отказаться от своего мира. Судьба!
искали выхода из пропасти.
в которых когда-то светилось множество глаз, ломались при малейшем
прикосновении. Очень скоро ветер и дождь превратят их в пыль и развеют.
Дрейком, справедлива. Чудовище представляло собой огромную динамомашину.
Оно жило, приводилось в движение магнетизмом, электричеством.
электромагнитной.
невероятной мощности, разрядилась в необыкновенно сильном электрическом
разряде.
перегорело.
обратиться против себя? Какая дисгармония вкралась в этот совершенный
порядок и привела в действие механизм уничтожения?
фигура, которую я назвал Хранителем, в этом не было сомнения. В загадочном
механизме, который, будучи многими, оставался одним и сохранял руководство
всеми своими частями на протяжении многих миль, - в этом механизме у
Хранителя было свое место, свои функции и обязанности.
господство над другими заставило нас назвать его императором.
представляли удивительный закон, которому повиновались и сами.
улья.
проявилось честолюбие?
диск вырвал нас из тисков Хранителя в ночь накануне оргии кормления.
сигналом к окончательной катастрофе?
пирамидами, оставшимися верными диску?
все живущее в них должны бороться за существование. Не Марс, а Земля -
планета войны. Мне кажется, что магнитные течения, нервные ткани нашей
планеты, служили пищей этому чудовищу.
ненавистью, войной. И чудовище, питаясь, проникалось этим. Может быть,
Хранитель настроился на борьбу за существование? Стал чувствителен к этим
силам, стал походить на человека.