них спиной не поворачиваться. Но парни посмотрели на меч Мэта. убедились,
что пальцы менестреля лежат на грифе лютни, и, подгоняемые дружескими
похлопываниями Мэта по спинам, побрели к дороге. Мэт пел им <Песню
контрабандистов> Киплинга с припевом <Отворачивайтесь к стенке, мимо едут
господа>. В конце концов парни разулыбались, хотя и бросали на менестреля
красноречивые взгляды, свидетельствующие о том, что каждый из них с
превеликим удовольствием лицезрел бы Мэта нанизанным на острие его
собственной рапиры, имейся она у него.
время позабыл, какую силу в этом мире имеют стихи, подкрепленные вдобавок
мелодией. Когда компания вернулась к дороге и нагнала спутников, оказалось,
что все безумно радуются неизвестно откуда свалившимся товарам. Девушки
охали и ахали, разглядывая кружева, мужчины накачивались бренди, и Мэт с
превеликой радостью выслушивал то, как крестьяне восхваляют короля Бонкорро,
который и на расстоянии способен проявить такую неслыханную щедрость. Самому
же Мэту сейчас как-то не хотелось возлагать на себя бремя славы.
разместились на ночевку несколько таких же компаний. Местные крестьяне
подносили свиней, а путешественники этих свиней весело жарили на медленном
огне. Появились полные вином бурдюки - тоже подарки от местных, которые
всеми силами старались угодить путникам, лишь бы те не отправились
мародерствовать. Путники ели, пили, веселились, а местные крестьяне бесшумно
исчезали в темноте, хотя некоторые из них оборачивались и бросали
завистливые взгляды на чужое веселье. Мэт на глаз определил: еще два дня, и
эти сами зашагают по дороге.
Марди Гра в Новом Орлеане. Царила праздничная атмосфера, запреты полетели по
ветру вместе с отдельными предметами туалета. К своему ужасу, Мэт заметил,
что некоторые парочки укладываются на траву, не испытывая ни малейшей
потребности спрятаться, укрыться от посторонних глаз, - нет, мужчины и
женщины хихикали, опускали грубые шутки и раздевались у всех на глазах.
Неужели в нем еще жив пуританский дух? Или он просто романтик,
придерживавшийся устаревшего убеждения, что секс должен быть каким-то
образом связан с любовью? Нет, он не считал, что любовь надо скрывать, но
думал, что сам акт любви требует интимности и ни в коем случае не должен
иметь публичный характер. Если же он имеет такой характер, то какая уж тут
интимность...
девушка рыдает на плече у другой, а та ведет ее подальше от людей. Лицо той,
которая не плакала, отражало гнев и сострадание одновременно.
И вот на тебе, уже милуется с той потаскушкой, что появилась только сегодня!
взглядом, что стало ясно: она ни на секунду не верила в свои слова.
- к счастью, потому что у него уже сердце разрывалось от жалости к бедняжке
Люсии. Ее мечты уже разрушены, а прошло-то всего день-два. Может быть, ей
теперь лучше вернуться домой?
такие времена она могла вернуться только с мужчиной, которому отдалась, с
которым была в постели, если клочок травы можно считать постелью. Мэт
поискал глазами Паскаля, решив напомнить тому, что надо оставаться в рамках
приличий, но Паскаля поблизости не оказалось. Мэт испугался, потом испугался
еще сильнее, увидев своего спутника в компании двух девиц. Паскаль пил вино
и смеялся. Одна из девиц гладила его руку, а вторая строила ему глазки. И
это Паскаль? Простак Паскаль? Мэт решил, что что-то тут есть еще, помимо
секса в чистом виде. Конечно, он мог быть и несправедлив - вероятно, Паскаль
был привлекателен для женщин чем-то таким, чего Мэт не замечал. Не мог же он
в конце концов посмотреть на товарища глазами женщины!
обменивались взглядами со своими сверстниками, а потом понимание сменялось
похотью. Они целовались, решали, что им это нравится, и целовались снова -
дольше и более страстно. Изуродованные тяжким трудом руки принимались
развязывать узлы и расстегивать пуговицы, однако все-таки те, что были
постарше, искали хоть какое-нибудь укрытие, хотя бы кустик, чтобы за ним
раздеться. Самообман? Или нежелание выставлять напоказ ставшую неприглядной
плоть? ' Мэт заметил, как одна из взрослых женщин уводит в сторонку молодую
девушку - только на сей раз плакали обе. Фамильного сходства Мэт в их лицах
не уловил. Он понял, что тут разбиваются сердца не только у юных простушек.
который сидел, прислонившись спиной к бочонку, и тупо глядел в кружку.
мной? За что она меня обманула, а потом сбежала к тому здоровенному верзиле?
от любви! А она расхохоталась, посмеялась надо мной и ушла с этим типом!
Разве тут мало девиц, которые готовы пойти с тобой? Переспи с другой и
поймешь, что та для тебя тьфу, да и только!
и спросил:
провожал их взглядом, чувствуя, как кровь леденеет у него в жилах. Ну,
хорошо, парень забудет о своем горе с другой девушкой, но той-то будет
каково?
себя слушать.
разговорах, Мэт замечал признаки похмелья: хриплый, горький смех, решимость
и отчаяние, с которым молодежь заставляла себя развлекаться. Девушки тратили
себя, не щадя, парни напоминали охотников за скальпами - и все пытались
убедить себя, что занятия любовью ничего для них не значат. <Радость не
должна требовать таких усилий>, - подумал Мэт. Он вспомнил себя в таком же
состоянии - в то время, когда оборвался его первый серьезный роман. Удар был
силен, и его потом долго швыряло в стороны, при этом он рикошетом отлетал от
стен. При воспоминании о том, скольких людей он тогда обидел, Мэт поежился.
Так что, какую бы боль ни причинила ему Алисанда, он эту боль более чем
заслужил... Но ей он никогда бы такой боли не причинил. Никогда. Мэт подумал
о Паскале. Каков он будет с утра? И что случится с ним завтрашней ночью?
кружку пива с шапкой пены. - Разве не хочешь повеселиться? - И она одарила
Мэта взглядом, не оставившим сомнения в том, какое веселье она
подразумевает.
прежде чем повеселиться, я должен сам кого-нибудь повеселить, ведь я же
менестрель как-никак. Мое дело - песни петь!
концов она же не сможет приставать к нему, если у него будут заняты руки.
гадал, глядя на нее, почему она пустилась во все тяжкие: может, боялась, что
скоро увянет, и потому торопилась пустить в ход свои прелести? Усмехаясь
толстухе, Мэт взял несколько аккордов, стараясь не забывать, что стихи
творят чудеса, и пытаясь припомнить песню, которая в этой связи произвела бы
наименее разрушительные последствия.
Любовь моя, как жестока ты!
Твои зеленые рукава
рукава>).>
Толпа притихла, многие обернулись к Мэту. Кое-где еще раздавались визги и стоны, казалось, никто даже не слышит его.
Но Мэт пел, помня, сколько куплетов этой песни собрал Чайлд <Френсис Джеймс Чайлд (1825-1896) - амер. филолог,
собиратель народных песен.>, и старательно их отбирал. Ему казалось, что песня соответствует обстановке. Но потом он
вспомнил, что кто-то из профессоров рассказывал их группе, представительницы какой профессии носили платья с
зелеными рукавами в эпоху расцвета средневековья, и здорово испугался. Оставалось только надеяться, что все сойдет.
Взяв последний аккорд, Мэт отвесил публике поклон и снял колпак. Толпа захлопала в ладоши, раздались крики:
разного возраста. Женщины сверкали глазами и произносили фразы типа:
посоветовал Мэт.
попыталась обольстить его.