Чтение 48–й страницы книги ~Человеческий фактор~

дочери? Вы тогда были так любезны, что поехали потом со мной к моей жене.
Мне было чрезвычайно приятно, что вы были со мной. Я еще разбил там одну
из ее сов.
- Да. Я помню.
- По-моему, я даже не поблагодарил вас по-настоящему за то, что вы со
мной поехали. Тогда тоже была суббота. Как сегодня. Она ужасно
разозлилась. Я имею в виду: моя жена - из-за совы.
- Нам пришлось тогда срочно уехать из-за Дэвиса.
- Да, бедняга.
И снова, как в старину после заключительной реплики, опустился
противопожарный занавес. Скоро начнется последний акт. А сейчас - антракт
и время идти в бар. Оба одновременно выпили.
- А что вы думаете по поводу его смерти? - спросил Кэсл.
- Не знаю, что и думать. Сказать по правде, стараюсь не думать об этом
вообще.
- Считают, что он был повинен в утечке, которая произошла в моем
секторе, да?
- Начальство не очень-то все раскрывает офицеру безопасности. А почему
вы так решили?
- Обычно ребята из спецслужбы не проводят обыска, когда кто-то из нас
умирает, - так не заведено.
- Нет, полагаю, что нет.
- Вам тоже смерть Дэвиса показалась странной?
- Почему вы так говорите?
"Мы что же, поменялись ролями, - подумал Кэсл, - и _я_ допрашиваю
_его_?"
- Вы же только что сказали, что стараетесь не думать о его смерти.
- В самом деле? Не знаю, _что_ я имел в виду. Возможно, на меня
подействовало ваше виски. Вы, знаете ли, совсем немного подлили в него
воды.
- Дэвис никому ничего не выдавал, - сказал Кэсл. Ему показалось, что
Дэйнтри смотрит на его карман, который лежал на подушке кресла, обвиснув
под тяжестью револьвера.
- Вы в этом уверены?
- Я это знаю.
Трудно было бы яснее выразиться, чтобы взвалить вину на себя. Быть
может, в конце концов, Дэйнтри и не так уж плохо ведет допрос, и эта
застенчивость, и смущение, и откровенные признания - на самом деле лишь
новая метода поведения с подозреваемым, которая ставит Дэйнтри классом
выше сотрудников МИ-5.
- Вы это знали?
- Да.
Интересно, подумал он, что станет теперь делать Дэйнтри. Права на арест
у него нет. Значит, ему надо искать телефон и советоваться с Фирмой.
Ближайший телефон находится в полицейском участке в конце Кингс-роуд -
едва ли у него хватит нахальства попросить разрешения воспользоваться
телефоном Кэсла! И понял ли Дэйнтри, _что_ лежит у него в кармане. Боится
ли он? "Когда он уйдет, я еще смогу удрать, - подумал Кэсл, - если есть
куда удирать, удирать же неизвестно куда, лишь бы отсрочить момент поимки,
- это паникерство". Лучше ждать на месте, - это будет хотя бы достойно.
- По правде сказать, - заметил Дэйнтри, - я всегда в этом сомневался.
- Значит, вас все-таки поставили в известность?
- Только чтобы я провел проверку. Это ведь лежит на мне.
- Скверный это был для вас день, верно: сначала разбили сову, потом
увидели, что Дэвис лежит мертвый в своей постели!
- Не понравилось мне то, что сказал тогда доктор Перси вал.
- А что он сказал?
- Он сказал: "Я не ожидал, что это случится".
- Да. Сейчас и я вспомнил.
- Это раскрыло мне глаза, - сказал Дэйнтри. - Я понял, на что они
пошли.
- Поторопились они с выводами. Не разведали как следует другие
возможности.
- Вы имеете в виду себя?
Кэсл подумал: "Нет, не стану я подносить им это на блюдечке, не
признаюсь, сколь бы изощренной ни была их новая техника допроса". И он
сказал:
- Или Уотсона.
- Ах да, я забыл про Уотсона.
- Все ведь в нашем секторе проходит через его руки. Ну а потом, есть
еще, конечно. Шестьдесят девять-триста в Л.-М. Его финансы проверить до
конца невозможно. Кто знает, может, у него есть счет в Родезии или в Южной
Африке?
- Справедливо, - сказал Дэйнтри. - Ну и еще наши секретарши. Причем не
только наши личные секретарши. Все они работают в общем машинном бюро. И
вы что же думаете, девушка, отправляясь в уборную, иной раз не может
забыть убрать в сейф только что расшифрованную телеграмму или
перепечатанное ею донесение?
- Вполне представляю себе. Я лично проверил все бюро. Там всегда
допускалось немало безответственных поступков.
- Безответственность может проявляться и наверху. Смерть Дэвиса,
возможно, пример как раз такой преступной безответственности.
- Если он не был виноват, то это - убийство, - сказал Дэйнтри. - У него
же не было возможности защищаться, взять себе адвоката. Они боялись
впечатления, которое суд мог бы произвести на американцев. Доктор Персивал
говорил мне что-то про ящички...
- О да, - сказал Кэсл. - Я знаю эту iel [игру (нем.)]. Я сам об этом
часто слышал. Ну что ж, Дэвис сейчас прочно лег в ящик.
Кэсл заметил, что Дэйнтри не спускает глаз с его кармана. Дэйнтри что
же, только делает вид, будто соглашается с ним, чтобы благополучно
добраться до своей машины? Дэйнтри сказал:
- Мы с вами оба совершаем одну и ту же ошибку: слишком поспешно делаем
выводы. Вполне ведь возможно, что Дэвис был виновен. Почему вы так уверены
в обратном?
- Подобные поступки должны чем-то мотивироваться, - сказал Кэсл.
Ответил он не сразу, ответил уклончиво, но его сильно подмывало
сказать: "Да потому, что это я совершил утечку". Теперь он уже был уверен,
что связь оборвана и ждать помощи неоткуда, - так чего же ради тянуть? Ему
нравился Дэйнтри, он понравился ему с того дня, когда они были на свадьбе
его дочери. Кэсл вдруг увидел в Дэйнтри человека, сокрушавшегося по поводу
разбитой совы, такого одинокого среди обломков своего разбитого брака.
Если кому-то и получать навар за его признание, пусть это будет Дэйнтри.
Почему же в таком случае не прекратить борьбу и не сдаться по-хорошему,
как часто говорят полисмены? Возможно, подумал Кэсл, он затягивает игру
лишь для того, чтобы подольше иметь рядом собеседника, отсрочить момент,
когда он останется один в доме и один в камере.
- Я полагаю, мотивом для Дэвиса могли быть деньги, - сказал Дэйнтри.
- Деньги не слишком интересовали Дэвиса. Они нужны были ему лишь для
того, чтобы понемногу ставить на лошадок и баловаться хорошим портвейном.
Смотреть надо немного глубже.
- То есть?
- Ведь если под подозрением находится наш сектор, значит, утечка могла
быть связана только с Африкой.
- Почему?
- Через мой сектор проходит уйма и другой информации... которую мы
передаем дальше... и эта информация, безусловно, представляет величайший
интерес для русских, но если бы утечка была связана с теми проблемами, то
и другие секторы оказались бы под подозрением, верно? Значит, речь идет
исключительно о той части Африки, которой мы занимаемся.
- Да, - согласился Дэйнтри, - ясно.
- А в таком случае пойти на это мог человек... ну, не то чтобы
исповедующий определенную идеологию - вовсе не обязательно искать
коммуниста, - но прочно связанный с Африкой... или африканцами. А я
сомневаюсь, чтобы Дэвис знал хоть одного африканца. - Он помолчал и
намеренно добавил, в известной степени наслаждаясь опасной игрой: - Не
считая, конечно, моей жены и моего мальчика. - Он ставил точку над "i", но
не собирался ставить черточку на "t". - Шестьдесят девять-триста, -
продолжал он, - уже давно находится в Л.-М. Никто не знает, каких друзей
он там за это время приобрел... а кроме того, у него есть агенты среди
африканцев, многие из них - коммунисты. - После стольких лет маскировки
ему начинала нравиться эта игра в кошки-мышки. - Так же, как у меня были в
Претории, - продолжал он. И улыбнулся. - Даже шеф, знаете ли, питает
определенную любовь к Африке.
- Ну, тут-то вы уж шутите, - заметил Дэйнтри.
- Конечно, шучу. Я хочу лишь показать, как мало было у них фактов
против Дэвиса, если сравнить его с остальными - к примеру, со мной или с
Шестьдесят девять-триста... да и со всеми этими секретаршами, про которых
мы ничегошеньки не знаем.
- Все они были тщательно проверены.
- Конечно, были. И в их деле значатся фамилии всех их любовников на тот
год, но ведь некоторые девчонки меняют любовников, как зимнюю одежду.
Дэйнтри сказал:
- Вы перечислили уйму людей, которых можно заподозрить в утечке, а вот
в невиновности Дэвиса вы абсолютно уверены. - И невесело добавил: -
Повезло вам, что вы не офицер безопасности. Я чуть не подал в отставку
после похорон Дэвиса. И сейчас жалею, что не подал.
- Почему же вы не подали?
- А что бы я делал, куда бы стал девать время?
- Могли бы собирать номера машин. Я однажды этим занимался.
- Из-за чего вы поссорились с женой? - спросил Дэйнтри. - Извините. Это