летчиков выпрыгнуть не успел, да и не смог бы - земля была ря-
дом. "Так-то, господа", - иронически пробормотал майор, уловил
момент, когда стало ясно, что атака провалилась, и приказал
дать сигнал к отходу.
или надломилось в душе, или же он дал слишком много воли
сомнениям, и теперь этот процесс невозможно было остановить,
только на душе у него делалось все тяжелей. Он знал, как это
опасно, попытался бороться с собой, но самовнушения оказалось
недостаточно; требовались куда более радикальные средства,
попросту говоря - маленький успех. Но его не было. И тогда
растерянность сменилась ощущением беспомощности, и он уже
знал, что затем последует самая настоящая паника; он
засуетился, заспешил, но поскольку он понятия не имел, как
быть дальше, его действия и распоряжения выглядели со стороны,
по меньшей мере, странными. Он вовремя это понял, приказал
ротным заниматься фортификационными работами и ушел спать в
свою палатку.
палаткой громким шепотом пререкались двое. Иоахим Ортнер
прислушался и понял, что новый адъютант не пропускает к нему
какого-то офицера, прибывшего по важному делу. По отдельным
фразам офицера Ортнер понял - это человек свой: каждая реплика
его была заряжена некой приятно-барственной,
снисходительно-уверенной интонацией. "Но и адъютант молодчина,
знает свое дело, дал поспать", - отметил Иоахим Ортнер. Уже
выбираясь из палатки, он зачем-то попытался вспомнить лицо
прежнего адъютанта, который ходил за ним трое суток; из этого
ничего не вышло, а куда он делся? и когда? Наверное, пустой
был человек, никакой, раз уж так бесследно проскользнул мимо
из ниоткуда в никуда - как тень, - решил он и напрочь выкинул
из головы эту никчемную пустяковину.
двадцати двух с внешностью чемпиона по гольфу своего
монархического клуба.
представиться, спросил Иоахим Ортнер.
побери! - воскликнул капитан и радостно захохотал. - А что,
мессир, это и есть ваше поле для гольфа? - Он широким жестом
обвел долину. - На мой взгляд, лунок многовато, а? - и он
захохотал снова, ужасно довольный своей шуткой.
четверть часа в приятной болтовне, пока не добрались до дела.
А оно заключалось в следующем. В семи километрах отсюда, в
этой же долине, почти рядом с шоссе был аэродром, на котором
сейчас находились несколько самолетов-разведчиков, ожидавших
приказа о переброске ближе к линии фронта, и две эскадрильи
двухместных монопланов, маленьких машин, какие обычно
используются для небольших грузовых перевозок, для связи,
неопасной рекогносцировки и т. п. Командиру группы монопланов
и было поручено помочь 1027-му батальону каким либо образом
взять дот. Конечно же, больше одного-двух звеньев никто
выделять не собирался, да и то на один вылет.
смогли?
дота, видать, такое перекрытие, что бомбами его грызть и
грызть. Вопрос: "Сколько бочек нефти одновременно сможет
поднять одна ваша "керосинка"?" - "Четыре, мессир". -
"Прибедняетесь, милый гауптман?" - "Четыре, мессир. Ведь само-
лет должен лететь, порхать, парить, а не ползти наподобие
утюга, не так ли?" - "Хорошо, пусть будет по-вашему. Сколько
же бочек нефти понадобится, чтобы устроить на этом холме
небольшую Этну?" - "Двадцать". - "Почему двадцать, а не
тридцать или сорок?" - "А потому, мессир, что пять самолетов
сделают один вылет. И других цифр от нас не ждите". - "Ну и
стервецы ж вы, ребята..." - "Ха-ха!.."
летчики обернутся. В шестом часу они сообщили: вылетаем. Пушки
вывернулись из овражка все разом - теперь у каждой был свой
выезд - и начали ослепляющий огонь по пулеметам. Монопланы
появились неожиданно даже для Иоахима Ортнера. Они зашли со
стороны солнца и скользили по пологой наклонной на дот, словно
и впрямь по солнечным лучам. Красные спохватились поздно.
Монопланы проносились в нескольких метрах над вершиной холма,
бочки шлепали тяжело и глухо, сыпались зажигательные бомбы.
Рев моторов. Растерянные, рваные пулеметные строчки. В бинокль
было отчетливо видно, как расползается, расплывается, пухнет
багрово-красный огненный пирог на вершине. Еще миг - и он
взметнется вверх смертоносными языками, и траурный шлейф
поднимется в предвечернее тихое небо - химерический памятник,
зловещий мемориал. Как просто все решилось; даже примитивно.
Сразу бы это придумать - сколько бы сил, сколько бы нервов он
себе сберег...
от дота появилась фигурка человека. Она метнулась в одну
сторону, в другую. Отовсюду наползал огонь. "Не нравится!" -
злорадно подумал майор, и вдруг человек отчаянными прыжками
бросился напрямик через пламя - на вершину дота - сорвал флаг
и исчез, закрытый взметнувшимся сразу отовсюду вверх жирным
чадным пламенем.
- какая варварская страна! Они ценят что угодно: красивые
слова, анекдоты из прошлого, цветные геральдические тряпки, но
только не саму жизнь, прекрасную "и сладостную жизнь,
одну-единственную реальность, с которой следует считаться и
которую надо благоговейно доить - и так, и сяк, и эдак. Они
живут мифами, а не реальной жизнью! Они не знают, что бог
умер, - вспомнил он слова любимого философа, - и что пришел
сверхчеловек, которому принадлежит все..."
не пускало пламя. Его плотная стена разъединила противников на
несколько минут, но даже издали было видно, что фронт пламени
неровен; еще немного, и оно начнет отступать непосредственно к
доту, задерживаясь небольшими очагами в рытвинах и воронках.
следуют за пламенем шаг в шаг. Даже я отсюда вижу окна - пусть
в них просачиваются.
оно стало сдавать, попятилось; зашевелились солдаты; цепь
придвигалась к вершине; немцы еще никогда не поднимались так
высоко, никогда за эти два дня не были так близко к цели.
Иоахим Ортнер понимал: в этом костре ничто живое не могло
уцелеть, и все-таки гнал от себя мысль об успехе, гнал подсту-
пающее к сердцу торжество - боялся сглазить удачу. Вот когда
подорвут дот или хотя бы пулеметные гнезда...
захлопали почти одновременно негромкие взрывы. "Неужели
свершилось?!" - мысль едва только начала формироваться при
первом из этих звуков, но уже второй остановил ее своей
фактурой, непохожестью на то, что ожидалось, а остальные
затоптали, погребли эту мысль вовсе. Минное поле? - уже зная,
что это неправда, что это не так, попытался обмануть себя
майор, но привычное ухо квалифицировало точно: ручные гранаты.
Из-за холма накатила новая волна звуков: длинные - значит,
бьют наверняка, в упор - до полного истощения магазинов -
автоматные очереди. И среди них, выплывая на поверхность
четкой ровной строчкой, стук крупнокалиберного пулемета.
шагом надвигались на дот. "Боже, дай им мужества, дай им
выдержки!" - молил Иоахим Ортнер, который, впрочем, в
существовании божьем уверен был не вполне и потому обращался к
сей инстанции лишь в крайних ситуациях, да и то на всякий
случай. "Боже, будь милосерден к немецким матерям", - молил
он, полагая, что такой поворот будет более близок высшей силе.
КП) бронеколпаке. Залечь солдаты не могли - земля была слишком
горячей. Гранаты бросать не решились: это было бы
самоубийством - пулемет бил рядом. Они побежали вниз.
приехать? И что за манера: незаметно подкрадываться и
появляться вдруг - конечно же, в самый неподходящий момент...
улыбкой, так не вязавшейся с его обычной наглой
самоуверенностью преуспевшего парвеню; впрочем, пестрый набор-
ный мундштук, который полковник сейчас нервно вертел в своих
Сертаков Виталий
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Смоленский Вадим
Сертаков Виталий