давай подкину тебя, Бостонова последыша, в логово, будешь расти вместе с
ними...
раскрасневшись от выпитого, прикончили поллитровку, закусывали салом и
жареным мясом, все более оживляясь по мере выпитого. На дворе же наступила
тишина - собаки перестали лаять, а самый большой пес Жайсан - рыжая лохматая
громадина - вдруг появился на пороге неприкрытой двери. Пес задержался в
дверях, вилял хвостом, не решаясь переступить порог. Ему бросили кусок
хлеба, он подхватил кусок на лету, громко клацнув зубами. И тогда
подвыпивший Марат схватил для смеха одного волчонка и поднес его псу.
дрожащего, тщедушного звереныша.
втянул голову и кинулся наутек. И только потом, уже во дворе, под окном,
залаял трусливо и жалко. Все захохотали, и громче всех Базарбай:
духа не обделалась! Ты что хочешь, чтобы ваш Жайсан был львом? Такому не
бывать!
жалко волчонка, и, опасаясь за него, он заковылял к нему, чтобы оберечь от
непонятных проделок взрослых людей.
уехал. Конь его к тому времени отдохнул, его переседлали, и он бодрой рысью
покинул Бостоново зимовье. Рядом с Базарбаем трусили верхами Марат и Рыскул
с ружьями за плечами, оба тоже подвыпили, но Марат опьянел сильнее и оттого
был сверх меры словоохотлив. Эти крепкие парни вызвались проводить Базарбая,
чтобы хоть как-то сгладить тот досадный случай, который произошел перед
самым отъездом непрошеного гостя из дома Бостона. Уже собираясь выходить,
Базарбай, довольный, что
волчатами Марату: на, мол, перекинь через седло, - а сам снял со стены
ружье, висевшее рядом с огромной волчьей шкурой. Он внимательно осмотрел
ружье, оно ему понравилось - добротное, поблескивающее вороненой сталью,
радующее глаз ладной формой нарезное многозарядное ружье для крупной дичи.
Волчью шкуру, висевшую как трофей на стене, Бостон добыл метким выстрелом из
этого ружья. Об этом знали все.
взгляд с ружья на хозяйку. Попадись ему эта Гулюмкан, мелькнула у него
мысль, в укромном месте... Он привык брать женщин нахрапом, иногда прямо в
поле или у дороги, когда это удавалось, когда - нет, но он не жалел ни в
том, ни в другом случае, и, сравнивая исподволь Гулюмкан со своей
битой-перебитой Кок Турсун, он живо представил себе, как бы сейчас вмазал ей
наотмашь за то, что она, а не Гулюмкан досталась ему, за то, что опостылела,
и, пересилив себя, сказал: - В доме у вас хорошо, ты хорошая хозяйка. Да что
я хотел сказать? Понимаешь, Гулюмкан, я боюсь, как бы волки опять не
погнались за мной. Что, если я прихвачу с собой это ружье, а завтра передам
с кем-нибудь из своих...
никому не позволяет притрагиваться к этому ружью. Он не любит, когда трогают
его ружье.
усмехнулся Базарбай, живо представляя себе, как бы он притиснул эту бабу,
представься ему удобный случай.
тому же я и не знаю, где патроны. Бостон их сам где-то прячет. Ни одного
патрона никому не дает.
знал он, какой занудный скупердяй этот самый Бостон, и жена его,
оказывается, ничуть не лучше; чуть было не сказал ей. мол, подавись ты этим
ружьем, но тут Рыскул выручил его, разрядил, что называется, обстановку:
хочешь, с ружьями до самого дома, - заверил он, смеясь. - Времени у нас
навалом, вся ночь впереди, а это ружье ты и в самом деле лучше не трожь,
повесъ на место. Тебе ли не знать: Бостон он и есть Бостон, он порядок
любит!
пару минут - успокоить Бостонова малыша: Кенджеш задал ревака, зачем, мол,
дядя побросал волчат в мешок и куда их уносит. Малыш вертелся, вырывался из
объятий матери, требовал вернуть полюбившихся ему зверят...
один потешный случай, который, как он полагал, мог развеселить попутчиков:
слыхал, Базаке?
газеты. Почему, говорит, у вас на страницах газеты "Заря социализма" идет
пропаганда капиталистической Америки? А редактор - мы с ним когда-то вместе
учились, трус и подхалим каких мало - от таких слов даже заикаться начал.
"М-мы об Америке н-ничего н-не п-писали! Из-звините, к-какая т-та-к-кая
п-про-пропаганда?" А тот ему: "Как не писали? А это что за заголовок черным
по белому: "Бостон зовет нас за собой?" - "Так это же наш передовой чабан
Бостон Уркунчиев, о нем, о его работе написано". - "Это ясно, что о нем
писали, но многие читают в газетах только заголовки". Ха-ха-ха! Вот это
номер, а! Здорово? "Так как же быть?" - спрашивает редактор. А начальник
ему: "Прикажите передовику изменить имя".
главных городов, разве что чуть меньше Нью-Йорка, а у нас бостон - серая
шуба. Бос - серая, тон - шуба. Теперь ясно?
все это дело яйца выеденного не стоит и потому нанести никакого вреда
Бостону не может. - Так оно и есть. Бостон - серая шуба...
озеро вдали, чья могучая горбатящаяся спина еле угадывалась в темноте. И
трое всадников, балагуря, ехали к Таману и не подозревали, что той ночью
завязались крепким - не распутаешь - узлом тяжкие судьбы... И вот уже все
тише и невнятней доносились и их речи, и цокот копыт по камням... Остался
позади привычный стук Бостонова движка, свет от него выхватывал из тьмы,
окутавшей горную сторону, небольшой круг чабанского жилья и преддворья. А
где-то неподалеку таились волки...
II
спать, сама она не ложилась - ждала мужа. Он вот-вот должен был вернуться. И
когда на дворе дружно взлаяли собаки, она, накинув нa плечи теплую шаль,
прильнула к окну. Прорезая тьму горящими фарами, директорский "газик"
развернулся возле большой кошары, где держали овцематок. Гулюмкан видела,
как вылез из кабины Бостон, как, попрощавшись, хлопнул дверцей и как машина,
круто развернувшись, укатила обратно. Гулюмкан знала, что муж не сразу
придет домой. В таких случаях он сначала обходил овечьи загоны и сараи,
заглядывал под сенной нанес, расспрашивал ночника Кудурмата как и что, как
день прошел, не было ли падежа, выкидышей, не народились ли ягнята...
встретить мужа горячей - с пылу с жару - едой и хорошим чаем, без которого
Бостону жизнь была не в жизнь, Гулюмкан прислушивалась, когда зазвучат
мужнины шаги на пороге, и заранее радовалась, представляя, как маленький
Кенджеш заворочается в теплой постели, зачмокает губами от прикосновения
холодных с морозца усов отца. Обычно Бостон сам укладывал малыша, перед этим
долго возился с ним, а бывало, и сам купал его в корыте, предварительно
хорошо истопив дом и закрыв все двери и окна. Соседи считали, что Бостон
стал к старости слишком чадолюбив - прежде он не был таким, прежде он работу
любил больше, чем детей, те, старшие его дети уже сами родители, у них своя
жизнь. Они бывают только наездами, а последыш всегда самый сладкий, и любят
его больше всего. Все это так, но кому как не ей, Гулюмкан, понятна истинная
и горькая причина привязанности Бостона к малышу Кенджешу. Ведь никогда не
думали они - ни он, ни она, - что доведется им стать мужем и женой и что
народится у них сын: ведь если б не погиб ее прежний муж Эрназар на перевале
и если б не умерла вслед затем первая жена Бостона Арзыгуль, никогда бы
этому не бывать. Они стараются не вспоминать о былом, хотя и знают: наедине
каждый из них думает о прошлом... А малыш - это то общее, связывающее их,
что досталось им слишком дорогой ценой. Ведь путь на перевал прокладывал
Бостон, и помощник его Эрназар погиб у него на глазах, остался там, на дне
глубокой расщелины... Только малыш мог заполнить ту брешь в его душе, ибо
издавна сказано - лишь рождение может возместить смерть.
помогла скинуть сапоги, принесла воду, мыло, полотенце. Молча лила воду на
руки мужа, но пока они не заводили разговор, разговор у них пойдет потом за
чаем, тогда Бостон, начав разговор со своей любимой присказки: "Ну а теперь
послушай, чего только на свете не бывает", подробно расскажет, что видел,
что узнал нового, и в такие минуты, особенно когда они наедине, им обоим
хорошо. Свой разговор, разговор между близкими людьми, - как знакомая
пристань, где заранее известно, где мель, а где глубоко. Помнится, уже после
поминок, когда прошел год со смерти Арзыгуль и они наконец решились
пожениться, вот тогда и приехал Бостон с гор к ней, в ее вдовий дом на
окраине приозерного поселка, и тогда они, оставив Бостоновa коня на
Панов Вадим
Прозоров Александр
Володихин Дмитрий
Херберт Фрэнк
Шилова Юлия
Никитин Юрий