– Пожалуйста. Мы вас тут подождем, – кивнул в знак согласия Бочкарев и, уже обращаясь к Сергею, продолжил: – Шеф, выслушав мой доклад, так засуетился, что только и успел сказать: замечательный подарок летчикам ко Дню авиации. И бросил трубку. Наверняка начал названивать Ачкасову… – Бочкарев добродушно рассмеялся.
– Вряд ли он его сейчас найдет… – засомневался Заруба.
– Шеф? Владимира Георгиевича? Да я уверен, что он еще и Алексею Кузьмичу доложит.
– А о чем докладывать-то? – вмешался в разговор Жердев. – Добро бы завтра. Сегодня-то о чем?
– Ну это вам кажется, что не о чем. А Александру Петровичу, если он на самом деле решил проинформировать начальство, и в час не уложиться. А впрочем, я на его месте тоже не стал бы торопиться, – признался Бочкарев. – Сколько раз так было: вроде бы все проверишь-перепроверишь, а потом окажется…
– Вы накаркаете, Юрий Михайлович! – предупредил Окунев.
– Чего уж там, – вздохнул Заруба. – Ясно, что все волнуемся. Моя жинка еще утром звонила, сказала, что она и то сегодня спать не будет. Одному Володьке, кажется, хоть трава не расти. Вот нервы!
– Да, у него закваска погуще нашей, – согласился Бочкарев.
Прошло еще несколько минут, и на поле в сопровождении техника снова появился Владимир. Но теперь он уже был облачен в высотный костюм. Он направился прямо к «носорогу», так в шутку он называл свой истребитель. Но прежде чем забраться в кабину, повернулся к конструкторам и приветливо помахал им рукой. Вся группа ответила ему тем же.
Потом Владимир сел в самолет. Техник убрал лестницу. Владимир захлопнул откидную часть фонаря. И почти сразу же запустил двигатель. Под хвостовой частью фюзеляжа метнулся сноп ослепительно-белого пламени, и истребитель небыстро и плавно начал выруливать на взлетную полосу. Там, развернувшись антенной локатора в сторону леса, он замер. Гул работающего на полных оборотах двигателя превратился в могучий рев. Конструкторы не слышали переговоров Владимира с руководителем полетов. Но, очевидно, разрешение на взлет он получил сразу, потому что истребитель вдруг устремился вперед и, с каждой секундой набирая скорость, умчался в ночное небо. Скоро он совершенно растворился в темноте. И только горячее пламя турбины еще долго светилось вдали.
– Пойдемте на командный пункт. Минут через пятнадцать начнет поступать информация, – сказал Бочкарев.
Ему никто не ответил. Но все как по команде поспешили к невысокому зданию командно-диспетчерского пункта. В нем, по соседству с помещением руководителя полетов, находилась комната, отведенная для конструкторов. В ней размещалось контрольное оборудование, с помощью которого они следили за ходом испытаний. Перед тем как войти в здание, Сергей обернулся и снова посмотрел в ту сторону, куда улетел Владимир. Но там, естественно, ничего уже не было видно. Истребитель был уже где-то за десятки километров. Сергей, подумав об этом, невольно улыбнулся своей наивности.
– Ты чего светишься? – заметив эту улыбку, толкнул его в бок Заруба.
– Так. Настроение хорошее, – откровенно ответил Сергей.
А оно у него и впрямь было радужным. У него тепло стало на душе после разговора с Юлей. Группа до срока завершила работу. Карнавально выглядел аэродром. Красиво взлетел Владимир. Завтра утром он снова встретится с Юлей… Так всей группой они и зашли в свою комнату. Бочкарев сразу же спросил дежурившего у приборов сотрудника:
– Уже начал?
– Пока еще не докладывал, – ответил дежурный.
– Отлично, – сказал Бочкарев, присаживаясь на стул возле контрольного прибора.
Ждать пришлось недолго. В динамике, висевшем над рабочим столом, послышался вдруг чуть хрипловатый от шумов эфира голос Владимира:
– «Сирень», я – Сто второй! Подлетаю к рубежу номер один. Приступаю к выполнению задачи.
– Все включено? – торопливо спросил Бочкарев.
– Давно уже, – ответил дежурный.
– Сто второй, я – «Сирень». Приступайте, – разрешил руководитель полетов.
Прошла минута. Три… Пять… Контрольный прибор бездействовал. Ни одна стрелка не дрогнула на его шкалах.
– В чем дело? – поднялся со стула Бочкарев.
Дежурный и все присутствовавшие в комнате недоуменно переглянулись.
– В чем дело? – переспросил Бочкарев и быстро вышел в помещение руководителя полетов. – Наш прибор молчит. Что-нибудь случилось?
Руководитель полетов не успел ничего ответить, как в динамике снова раздался голос Владимира:
– «Сирень»! Я – Сто второй. Задачу выполнил. Иду на рубеж номер два.
– Да, но он ничего не сделал на первом рубеже! – воскликнул Бочкарев.
– Вернуть его на первый? – спокойно спросил руководитель полетов.
– Конечно!
В комнате конструкторов весь этот разговор отлично был слышен.
– Вот так! – многозначительно бросил Окунев.
– Что «так»? Может, у него-то как раз сработало все, как надо! – решительно возразил Остап.
– Ничего не понимаю! Всю систему перед вылетом проверяли сто раз, – заметил дежурный.
– Сто второй! Я – «Сирень». Повторите первое задание. Повторите первое задание! – приказал руководитель полетов.
– Я говорил, накаркает, – кивнул в сторону открытой двери, продолжал Окунев.
– Подожди, Олег, – попросил Сергей. Ему было интересно услышать, что ответит Владимир.
– Я – Сто второй. Задание понял. Начинаю разворот, – послышалось в динамике.
В комнату вернулся Бочкарев.
– Черт знает что! Вот так всегда, – направляясь прямо к дежурному, проворчал он. – У нас-то все в порядке? Вы посмотрели?
– Абсолютно все! – заверил дежурный.
Бочкарев снова уселся на своем стуле и забарабанил пальцами по столу. Сергею захотелось как-нибудь его успокоить, и он поддержал предложение Остапа.
– Не будем спешить с выводами, Юрий Михайлович. Подождем результатов повторного полета. Мне тоже почему-то кажется, что механическая часть системы свое дело делает.
Бочкарев неопределенно пожал плечами:
– Хотелось бы надеяться…
– А чем вы, собственно, рискуете? – заговорил Жердев. – Не двигатель же, в конце концов, заклинился.
– Время теряем, – ответил Окунев.
– До рассвета еще пять раз успеем все исправить и все повторить.
– Хорошо, подождем, – сказал Бочкарев.
Прошло еще несколько минут. Сергей попытался представить, как разворачивается, вертикально встав на крыло, истребитель Владимира, как, прижимая его к земле, Владимир ведет машину к рубежу, как мелькают под ним внизу огни электрического освещения, как с грохотом проносится над ними истребитель. Как, наверно, все-таки жутко нестись на такой мизерной высоте, на которой по заданию проводилась съемка, на большой скорости. Малейшая ошибка при такой бешеной скорости может стать для летчика роковой. Мысли его прервал знакомый голос в динамике:
– «Сирень»! Я – Сто второй! Приступаю к повторению задачи.
Вся группа вновь прильнула к контрольному прибору. Но как и в первый раз, он не принял информации с борта истребителя.
– Двигатель не двигатель – а заклинило! – категорически хлопнул ладонью по столу Бочкарев. – Давайте решать, что делать дальше. Ваше мнение, Остап?
– Съемка идет. Я за свой участок головой ручаюсь. Пусть выполняет второе и третье задания, – в тон Бочкареву ответил Заруба.
– Короче, возвращать его на аэродром не стоит?
– Именно так.
– Что вы думаете, Олег?
– Зря звонили в Москву.
– Теперь и я вижу. Но я не об этом.
– На втором и третьем задании мы потеряем еще минут тридцать. Плюс посадка. Пока подрулит. Пока затащат в ангар. За это время мы вполне смогли бы демонтировать всю систему. А там никто не знает, успеем мы сегодня еще раз поднять ее в воздух или нет.
– Значит, вы за возвращение?
– Да.
– Ваше мнение, Сергей Дмитриевич?
У Сергея еще не прошло благодушное настроение, хотя неожиданно возникшая в системе неполадка уже встревожила и его, да и не привык он расписываться в собственной беспомощности. К тому же он свое мнение уже высказал. И сейчас хотел его лишь повторить. Но в это время в комнату быстро вошел офицер из помещения руководителя полетов и, обращаясь к Бочкареву, сказал:
– Товарищ полковник-инженер, вас Москва просит.
Бочкарев жестом остановил Сергея и спросил офицера:
– Москва? А кто конкретно?
– Генерал Кулешов.
– Начинается, – окинув свою группу взглядом, вздохнул Бочкарев. – Так что мы ему скажем?
– Я бы сказал правду. С ним… – начал было высказываться Окунев.
Но его оборвал Заруба:
– Какую правду?
– То, что есть!
Лукьяненко Сергей
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Сапковский Анджей
Березин Федор
Трубников Александр