Чтение 48–й страницы книги ~Путешествия с тетушкой~

и Олбани", у меня были черные волосы, а не рыжие. Рыжий - любимый цвет
мистера Висконти. Ради него я и осталась навсегда рыжей.

- Полиция действовала по распоряжению "Интерпола".

- Просто смехотворно рассматривать мистера Висконти как обыкновенного
военного преступника. Вокруг их полным-полно. Мартин Борман неподалеку, в
Бразилии, только границу перейти, а этот ужасный доктор Менгеле
[нацистский преступник, врач, производивший эксперименты на людях],
который зверствовал в Освенциме, говорят, находится при армии близ
боливийской границы. Спрашивается, почему "Интерполу" не заняться ими?
Мистер Висконти всегда очень хорошо относился к евреям. Даже когда вел
дела с Саудовской Аравией. Почему понадобилось выгонять его из Аргентины?
У него там отлично пошла торговля антиквариатом. В Буэнос-Айресе, как
рассказал мне мистер Висконти, один американец самым наглым образом
расспрашивал про него где только мог. Мистер Висконти продал картину одну
частному лицу из Штатов, так этот американец, который выдавал себя за
представителя Метрополитен-музея, заявил, что картина краденая...

- А фамилия этого американца случайно не О'Тул?

- Да, именно.

- Он сейчас здесь, в Асунсьоне.

- Я знаю. Но здесь ему не так легко найти поддержку. В конце концов, в
Генерале есть немецкая кровь.

- О'Тул плыл со мной на пароходе. Он мне говорил, будто занимается
социологическими исследованиями.

- Такое же вранье, как и Метрополитен-музей. Он из ЦРУ.

- Он отец Тули.

- Кого?

- Девушки, которая ехала в Восточном экспрессе.

- Как интересно! А мы не можем это как-то использовать? - Тетушка
задумалась. - Ты говоришь, он плыл вместе с тобой?

- Да.

- А может быть, он следил за тобой? Сколько шума всего из-за нескольких
картин. Да, вспомнила, вы с его дочкой очень подружились дорогой. И вся
эта история с беременностью...

- Но, тетя Августа, ко мне это не имело ни малейшего отношения!

- И очень жаль, - проговорила тетушка, - в данных обстоятельствах это
могло бы пригодиться.

В комнату вошел Вордсворт, он был в том же мясницком фартуке, в котором
я впервые увидел его в квартире над "Короной и якорем". Тогда его услуги
ценились, его хвалили за мытье посуды, теперь же - это сразу было видно -
все принималось как должное.

- Котлета кончили?

- Мы будем пить кофе в саду, - величественно объявила тетушка.

Мы уселись в скудной тени банановой пальмы. Воздух благоухал
апельсиновыми цветами и жасмином, бледная луна плыла по бледно-голубому
дневному небу. Она выглядела истертой, истонченной, как старая монета;
кратеры были одного цвета с небом, и казалось, будто глядишь сквозь дыры
на Вселенную. Шум машин сюда не проникал. Цоканье лошадиных копыт было
частью того же древнего мира, что и тишина.

- Да, тут очень спокойно, - заметила тетушка. - Иногда, правда,
постреливают после наступления темноты. Полиция ни с того ни с сего
принимается палить. Я забыла, тебе один кусок сахара или два?

- Мне бы хотелось, чтобы вы мне рассказали побольше, тетя Августа.
Все-таки многое меня смущает. Этот громадный дом - и никакой мебели... и
Вордсворт тут, с вами...

- Я привезла его из Парижа. При мне была довольно крупная сумма, почти
все, что у меня осталось, хотя того, что хранилось в Берне, все-таки
хватило тебе на билет. Такой божий одуванчик, как я, нуждается в
телохранителе.

Впервые я слышал от нее признание, что она стара.

- Вы могли взять с собой меня.

- Я не была уверена в том, как ты отнесешься к некоторым вещам. Тебя,
если помнишь, весьма шокировала история с золотым слитком в Стамбуле.
Какая жалость, что генерал Абдул все испортил. Сейчас двадцать пять
процентов пришлись бы нам очень кстати.

- Куда делись все ваши деньги, тетушка Августа? У вас даже нет кровати.

- На матрасах спится превосходно, да я и вообще считаю, что мягкая
постель расслабляет. Когда я приехала сюда, бедный мистер Висконти
находился в бедственном положении: жил в кредит в ужасающей гостинице. Все
его деньги ушли на новый паспорт и взятки полиции. Уж не знаю, как
справляется доктор Менгеле, но полагаю, что он имеет кодированный счет в
Швейцарии. Я приехала как нельзя более кстати. Он к тому же хворал,
несчастный, ведь питался он главным образом тапиокой [саго, крупа из
крахмала клубней маниоки].

- И стало быть, вы вторично отдали ему ваши деньги, тетя Августа?

- Разумеется, как же иначе? Ведь они ему были нужны. Мы купили этот дом
за бесценок - тут кого-то убили двадцать лет назад, а здешнее население
страшно суеверно, - а остаток денег очень удачно помещен. У нас половинная
доля в одном многообещающем предприятии.

- Не в "дакоте" ли?

Тетушка нервно хихикнула.

- Мистер Висконти сам тебе все расскажет.

- А где он?

- Он собирался вернуться вчера, но зарядили дожди, и дороги размокли. -
Она с гордостью обвела взглядом пустые стены. - Через неделю ты его не
узнаешь. В холле повесят люстры, привезут мебель. Мне так хотелось, чтобы
все было готово к твоему приезду, но в Панаме вышла задержка. От Панамы
очень многое зависит.

- А как отнесется к этому полиция?

- Ну, она не станет вмешиваться в дела уже упрочившегося предприятия.

Тем не менее прошел еще один день, а мистер Висконти так и не
объявился. Тетушка на своих матрасах спала долго, Вордсворт занимался
уборкой, и я отправился побродить по городу. В городе велись приготовления
к какому-то празднику. На углах улиц стояли разукрашенные машины, полные
хорошеньких девушек. Между собором и военной академией, фасадами,
обращенными друг к другу и к мемориальному танку, маршировали гусиным
шагом взводы солдат. Повсюду висели изображения Генерала - то в военной
форме, то в штатском; в последнем случае он походил на любезно
улыбающегося разжиревшего хозяина баварской пивной. В Буэнос-Айресе ходили
неприятные истории про начало его правления: его противников выбрасывали
из самолетов над джунглями, на аргентинский берег из двух великих рек
приносило трупы людей со связанными проволокой руками и ногами, но зато на
улицах торговали дешевыми сигаретами, а в лавках дешевым вином, и не надо
было платить, по словам тетушки, подоходный налог, и даже взятки не
выходили из разумных пределов, если ты преуспевал и платил регулярно. И
апельсины валялись под деревьями на земле, и не было смысла даже подбирать
их, поскольку на рынке они шли по три пенса за дюжину, и повсюду в воздухе
разливался аромат цветов. Я надеялся, что мистер Висконти на сей раз
поместил капитал удачно. Это было не худшее из мест, где можно было
доживать свой век.

На следующий вечер, когда я вернулся с прогулки, мистер Висконти
по-прежнему отсутствовал, а тетушка и Вордсворт жестоко ссорились. Еще с
лужайки я услыхал ее голос, он гулко раздавался в пустом холле над
лестницей, подымающейся из сада.

- Я больше не твоя маленькая детка! Пойми ты это! Я нарочно отложила
денег, чтобы отправить тебя в Европу...

- Вордсворт не хочет ваши деньги, - услышал я его голос.

- Раньше ты брал у меня деньги, много денег. Сколько одних дашбашей ты
получил от меня и от моих друзей...

- Раньше Вордсворт брал деньги, потому что вы любил Вордсворт, спал с
Вордсворт, нравился с Вордсворт прыг-прыг делать. Сейчас любить Вордсворт
не хотите, спать с Вордсворт не хотите, Вордсворт не нада ваш чертовы
деньги. Давайте их другой друг, он берет все деньги. Когда совсем все
берет, идите к Вордсворт. Вордсворт для вас будет работать, спать будет, и
вы будете Вордсворт опять любить и прыг-прыг делать, как в прежний время.

Я стоял внизу, под лестницей. Повернуться и уйти я уже не мог, они бы
меня заметили.

- Как ты не понимаешь, Вордсворт, прежнее все кончилось, раз я нашла
мистера Висконти. Мистер Висконти хочет, чтобы ты уехал, а я хочу того,
чего хочет он.

- Пускай он боится Вордсворт.

- Милый, милый Вордсворт, это тебе надо бояться. Я хочу, чтобы ты уехал
как можно скорее, сегодня же, понимаешь ты это?

- О'кей, - ответил он, - Вордсворт уезжает. Вы просили - Вордсворт
уезжает. Вордсворт тот человек не боится. Вы не хотите спать с Вордсворт,
и Вордсворт уезжает.

Тетушка сделала движение, как будто хотела обнять его, но он отвернулся
и стал спускаться по лестнице. Он даже не заметил меня, хотя я стоял в
двух шагах.

- Прощайте, Вордсворт, - сказал я и протянул ему руку. На ладони у меня
лежала пятидесятидолларовая бумажка.

Вордсворт взглянул на деньги, но не взял их. Он торжественно произнес:

- Прощайте, мистер Пуллен. Густеет мрак, это верно, верно, она со мной
не пребудь. - Он сжал мою левую руку, в которой не было денег, и пошел
через сад прочь.

Тетушка вышла из холла поглядеть ему вслед.

- Как вы обойдетесь без него в этом огромном доме? - спросил я.

- Прислугу найти легко, и стоить она будет гораздо дешевле Вордсворта,
со всеми его дашбашами. Нет, не думай, мне жаль бедного Вордсворта, но он
был лишь суррогатом. Вся жизнь была суррогатом с тех пор, как мы
расстались с мистером Висконти.