пресс-папьем как запузырит тебе по маковке, ты и с копыт... Но лишнего ты до
того много наговорил, не твоя бы брехня, не впороли бы нам двести девяносто
девятую - про умышление на целостность законов... Ох, нам и без нее бы
хватило - сто первая, сто вторая, сто третья, сто четвертая, сто пятая, сто
шестая, сто седьмая...
экс-офеня. Значения ни одной из этих статей он не знал.
статей навесили, да еще мне восемьдесят пятую за оскорбление чувств
торгового люда... Ты почему за оскорбление ничего не получил? Ты как смел
чувств не оскорблять?
Похоже, произошло много чего, и судили их двоих, и навесили кучу статей, а
экс-палачу припомнили еще и жлобские цены на тюльпаны к восьмому марта.
Рыбка-Щучка наворочала делов - будь здоров. В чем виноват, в чем не виноват
- за все присудили. Теперь, мол, сиди в Римедиуме, где все деньги - твои.
Впрочем, тут же не чеканят золота! Нужно будет Щуку на этом, того... ну,
прищучить, что ли. Мало тут денег, раз нет золота! Все свое состояние держал
Борис в империалах, сменять здешнее серебро на них можно было, кроме
исключительных и редких случаев, лишь у киммерийских евреев - а откуда евреи
в Римедиуме? В общем, нужно чуть присмотреться, нет ли тут какой выгоды - и
сваливать. Хоть в Вологду. Начальный капитал есть, а там трава не расти.
Впрочем, это только одно желание. А должна Щука больше. Думать надо, думать,
не может быть, чтоб рыба да офеню перехитрила.
что так разговаривают castor sapiens, рифейские бобры, но языка этого не
понимал. Илиан еле ворочал языком и ответить, видимо, не мог. Впрочем,
бормотать он продолжал.
тут жить... или... или... харизма.
неопределимой гамме, явно что-то подробно рассказывал. Борис маялся
неведением и ждал хоть какого-нибудь перевода, разглядывая голый потолок и
голые стены; вскоре он смог повернуть шею в ту сторону, где свистел бобер.
Зрелище оказалось неважным: бобер стоял за железной решетчатой дверью,
сквозь которую, наверное, мог бы легко пролезть, но человек для таких ячеек
великоват. Экс-палач и экс-офеня сидели за решеткой.
выговорил Илиан разбитым ртом. - А деньги тогда откуда? Делает их кто,
спрашиваю?
уловить повторение некоей если не мелодической, то ритмической схемы, -
кажется, sapiens что-то перечислял. Илиан от вопроса только отмахнулся, мол,
"дай дослушать". Но и ему в конце концов надоело, видимо, бобер пошел
жаловаться на жизнь. Говорить палачу было больно и трудно, он лег на спину,
выдохнул, помянул мать в женском роде и харизму в мужском, помолчал, потом
сделал подельнику одолжение - заговорил.
здесь никто с одна тысяча девятьсот шестьдесят первого года ни единой монеты
не начеканил. Нет специалистов, вообще тут почти никого нет - с нами вместе
и с бобром населения шестнадцать рыл. Как помер какой-то с непонятным
именем, который один сорок лет серебро и плавил, и чеканил - все прессы
стоят ржавые. Деньги, что отсюда привозят - все из старых запасов. Серебро
пока есть, а медь уже кончилась. То-то вся мелочь у нас истертая какая-то...
Серебра тоже не очень. Здешний главный нынешний, не понял, харизма, как его
по эдакой матери, требует с Киммериона мастеров, а получает... нас с тобой.
Едят тут, что в теплице вырастет и что с козы возьмешь. Бобер сваи грызет.
Кинофильмы смотрят трофейные, киномеханику седьмая дюжина идет, кина,
свистит, тоже скоро не будет. Да и кино без перевода непонятным языком идет,
главный все требует бормотателя, чтоб переводил, а присылают... нас с тобой.
Баб он требует, последняя померла три зимы тому назад, а присылают... нас с
тобой. Словом, не жизнь тут, а харизма необитаемая...За нас с тобой два
фунта серебра здешний главный инкассатору насыпал и сказал, не даст больше,
пока самое малое трех баб насмерть не засудят и сюда не пришлют...
пор трофеи. Давно было, тогда еще с Мангазеи офени приходили, куда-то делись
теперь. Ты, офеня, не знаешь, на Мангазею бомбу сбросили, или она теперь
режимная?.. Словом, не знаю. Знаю, что влетели мы с тобой по самую маковку
в... харизму. Я думал, тут цеха, чеканка, серебро с медью да свой брат палач
непременно, а тут одна коза сплошная и безбабство.
Вас тут к оранжерее приставят, а вам это дело привычное.
марта тюльпаны дарить? Гиацинты?
коза для другого...
требовалось теперь немного: сесть на кучу оставшегося в Римедиуме серебра и
переправиться под Вологду, там переплавить мебии с лепетами, перевести в
золото и жить на проценты тихо где-нибудь в таком месте, где тихо притаиться
можно. И никакой больше Камаринской дороги, сколько бы раз и какой зов его
не зазывал. А палач пусть сам выпутывается, на пару с бобром... сельдерей
для местных выращивает. Или мочала эти ихние, люфы, тоже себе, нашли предмет
поклонения... Борис чувствовал, как вскипает в нем накопившаяся за тридцать
лет ненависть к Киммерии, к окопавшимся в ней угнетателям и дармоедам,
эксплуатирующим труд простого русского офени и только нагуливающим на этом
жиры... и углеводы, нет? Борис вспомнил, что рафинада в Киммерии не любят,
обходятся медом. Ну, значит, просто жиры.
благороднорожденного Бориса Тюрикова из-за решетки и приставит к такой,
скажем, ответственной работе, как доить козу, бывшему офене как-то не
улыбалось. Да и вообще - он просил отдать ему самые большие киммерийские
деньги, а тут их и нет вовсе! Или как?
надолго хватит у них? Кончится серебро, нас тут запросто ликвидируют: уронят
на Римедиум что-нибудь сверху и раскапывать не станут?
соблаговолил перевести.
не меня. Это во-первых. Во-вторых, учи свист бобровый, если жить хочешь:
бобер тут заместитель ихнего главного, тот - землей повелевает, а этот -
водой и прочим, он у них... тьфу, деньги перетирает, чтоб все как новые
казались. А в третьих, серебра тут еще полная шаланда. На наш век хватит.
Серебром тут хоть... Ну, он хочет сказать, что серебром тут хоть подотрись.
но общий смысл метафоры - что много еще в Римедиуме серебра - был ясен.
Однако подтираться шаландой серебряных монет Борис не имел планов. Он
прикинул, что "шаландой" здесь называют киммерийскую лодку для перевозки
тяжестей с красивым названием "катoрга", перевел в слитки, оценил, разделил
на число тройских унций - и получил вполне достойный брусок золота, эдак в
двадцать пять - двадцать семь пудов. Пуда три у Бориса было собственного
золота, так что - если не будет больше никаких подлянок - Щука не так уж
мало и выкладывает. Однако нужны подробности. А ну как шаланда неполная, или
серебро с мышьяковой примесью? Мало ли гадостей можно устроить, ежели ты -
Щука-на-Яйцах, Щучий Потрох, говно такое.
мещанину Черепегину, моему вологодскому банкиру!" - сформулировал Тюриков
остаток своих желаний. Но орать это при двух свидетелях как-то не хотелось,
хотя по самому честному подсчету здесь было только два желания: серебро и
доставка. Впрочем, отчего бы третье желание (если оно есть) не истратить на
потерю памяти у свидетелей? А четвертое, если оно есть - на долгую,
здоровую, спокойную, богатую, уютную, семейную, комфортабельную... и так
далее, жизнь? А если еще одно желание есть, то не провалилась бы в тартарары
вся Киммерия со Щуками... Нет, такое желание загадывать нельзя: Сука-Шука
утащит с собой и его, как слишком Киммерии принадлежного, слишком много про
нее знающего.
Борис совершенно не хотел оставлять свидетелей. А тратить желание на то,
чтоб от свидетелей избавиться - еще чего. Карцер, на худой конец. Лучше -
отдельная палата. Больничная. Заодно и подлечиться... Тьфу, так и рехнуться
недолго, какое сейчас лечение... О! То самое! Борис решил рехнуться и
погрузился в размышления.
привык радеть о пользе дела, выгоде, накоплении и новом обороте средств, в
конечном счете предназначенных быть преумноженными, дабы вновь и вновь
преумножаться, доставляя преумножителю, помимо скромных мирских радостей,
еще и высоко духовную радость самим фактом своего преумножения.
Следовательно, Борис имел полное право считать себя истинным человеком
древнерусских духовных качеств - ибо кто же, как не титан духа, способен
духовно радоваться материальному благосостоянию! Именно условная, ничем не
доказуемая ценность таких вещей, как золото, серебро, швейцарские франки,
американские доллары, сальварсанские кортадо и российские империалы служила
для Бориса высшим доказательством того, что он - человек глубоко духовный.
Человек богатый есть человек духовно богатый! Эта мысль, в сочетании с
перспективой удесятерения своего капитала, привела Бориса в необычайно
возбужденное состояние, каковое он и поспешил выплеснуть наружу.
Суворов Виктор
Маркелов Олег
Круз Андрей
Прозоров Александр
Афанасьев Роман
Каргалов Вадим