Чтение 48–й страницы книги ~Сожженая Москва~

- Барышня с вечера написали и приказали вам это передать, когда
опять за ними пришлют.

Тропинин вскрыл пакет. "Не ищите меня, - писала зятю Аврора, - и
не старайтесь догнать меня и остановить. Я, по долгом обсуждении,
окончательно решилась и еду к дяде Петру Андреевичу, Он нездоров
и на мою просьбу прислал за мною экипаж и лошадей. В Кашире
пробуду не более двух-трех часов. Навещу дядю и, при его
содействии и советах, проберусь далее, в штаб армии. Не
пугайтесь, квартира Кутузова недалеко от Серпухова. Я располагаю
явиться лично к светлейшему и просить его о справках. Сил моих
нет, я истомилась. Авось что-либо верное узнаю о судьбе Базиля.
Прошу дорогую бабушку меня простить за этот самовольный отъезд и
не беспокоиться; я еду с Ефимовной, а всех и тебя, милая Ксаня,
прошу - не поминайте меня лихом. Мое предприятие, может быть,
неосуществимо, безумно; но я не отступлю. Вскоре узнаете все.
Постараюсь подробнее написать из Серпухова и из других мест, куда
меня занесет судьба. Прощайте, дорогие, до свиданья, если буду
жива. Но если нам, в это страшное время, не суждено более
видеться, помолитесь, прошу, за всех тех истинных патриотов, кто
искренне любит и чтит нашу, поруганную теперь, родину, за которую
столько пролито крови. Другого выхода нет, я не в силах долее
бороться с собой. Ваша Аврора".

Тропинин прочел это письмо, еще раз пробежал его и расспросил
Власа, когда, как и в чем уехала барышня. Влас ответил, что была
прислана бричка от Петра Андреевича Крамалина, что священник и
Ефимовна останавливали барышню, но та ответила, что отлучится
ненадолго, догонит бабушку, и уехала. Тропинин бросился к жене.
"Вот они, женщины! - думал он. - Средины нет: либо кроткий ангел,
либо демон скрытых и сильных страстей". Илья и Ксения долго не
решались передать этой вести княгине; наконец кое-как, при помощи
Маремьяши, они приготовили Анну Аркадьевну и все ей сообщили.
Княгиня сперва всполошилась, крикнула приказчика, людей и велела
скакать в погоню за Авророй. Илья ее остановил. Время было
упущено, и Аврора, уехавшая в ночь на тройке дяди, в Кашире могла
взять свежих ямских и теперь, по всей вероятности, уже подъезжала
к дяде, который, без сомнения, ей даст совет скорее возвратиться
домой. Княгиня раскрыла ридикюль, вынула и понюхала спирту и
спросила, который час. Тропинин ответил, что скоро полдень.

- Прикажи, Ильюша, подавать завтрак, и едем, - сказала Анна
Аркадьевна, - коляску же, мой хороший, оставь, и едва Аврора
возвратится, вели приказчику лично проводить ее в Паншино...
Такова непоседа была и ее мать; все делала по-своему и не
спросясь... Впрочем, Арина - баба разумная, сбережет ее... А
этому старому сумасброду, Петру Андреевичу, я, как приедем, сама
напишу. Век чуфарился и нас обходил, пренапыщенный. И где ему
давать советы о штабе? Это не гонянье с борзыми! Оба они, с
покойным братом, только умели заглядывать в чужие цветники, а
теперь, видно, застрял в своей трущобе и трусит выглянуть, как
мышь.

Аврора с Ефимовной благополучно прибыли в Дединово, имение дяди.
Старик Петр Андреевич, разбитый параличом, был неузнаваем. Он,
сильно обрадовавшись Авроре, плакал, как дитя, осыпал ее ласками,
расспрашивал о ней и о ее горе, жаловался, что крестьяне его не
слушают и почти бросили . Беспомощный, седой и исхудалый, он
теперь особенно напоминал Авроре ее покойного отца. "Те же
добрые, внимательные глаза и тот же ласковый голос", - думала
она, глядя на него.

- Эх, не будь я прикован да будь помоложе, - сказал старик, - сел
бы на чубарого и тебе нашел бы скакуна, и полетели бы мы с тобою
в штаб светлейшего - искать твоего сокола-молодца!

Пробыв с дядей дня три, Аврора, с его денежною помощью и
благословением, отправилась в Серпухов. По мере удаления от
Дединова и с приближением к Серпухову странницы встречали более и
более общей растерянности и суеты. Некоторые селения на пути были
уже совершенно безлюдны, так что на Арину напал сильный страх, и
она все охала. Покормить лошадей было негде, и Аврора всю дорогу
ехала на притомленной тройке дяди, не кормя. В Серпухов она
приехала днем. Он поразил ее своею пустынностью. Половина его
жителей, особенно позажиточнее, давно бежала в Тулу, Орел и
Чернигов. По городу виднелись только военные, двигались полковые
фуры, пушки и обозы с продовольствием для армии. Аврора
остановилась в лучшем заезжем трактире и послала отыскивать
дьякона.

- На что он тебе? - спросила Ефимовна. - Что еще затеяла? и где
его тут найти?

- Нужен он мне, знает эти места; его родич здесь под городом
держит постоялый.

- Ну, справляйся, матушка, в своих делах, да и домой!.. Эка в
какую даль заехали; все военные да пушки... Уж достанется нам от
бабушки!

- Она добрая, простит, - ответила Аврора, - а я поговорю с
дьяконом, завтра повидаюсь с городничим и с военным начальством и
- даю тебе слово - немедленно домой.

Отца Савву разыскали. Крайне удивленный появлением Авроры, он
радостно поспешил к ней. Она ему сообщила, что намерена ехать в
Леташевку, где была квартира главнокомандующего, и просила его
разыскать для нее лошадей и подводу, чтоб пробраться туда. Дьякон
ушел и возвратился только вечером. Он был сильно не в духе.
Оставшиеся в городе вольные ямщики заломили непомерную цену: сто
рублей за два перегона.

- Давайте им, что потребуют, - сказала Аврора.

- Но как же вы поедете туда? Ужели одни?

- Возьму няню, хоть не желала бы подвергать ее опасностям.

Дьякон задумался. Он, повидавшись с шурином, втайне решил: снять
рясу и поступить в ополчение. "Отплачу врагам за жену, - мыслил
он, - не одного злодея положу за нее!" Теперь был случай и ему
ехать до Леташевки, и он думал предложить себя в провожатые
Авроре, но не решался. Ефимовна внесла самовар и стала готовить
чай. Из общей залы трактира давно несся шум голосов и звон
посуды. Там пировали какие-то военные. "Экие озорники! - подумал
Савва. - Так поздно, не сообразят, что здесь девица!" Он вышел,
поговорил с половым и наведался в залу; веселые крики в последней
несколько стихли.

- Кто там? - спросила Аврора, когда он возвратился.

- Проезжие гусары, и между ними партизан, подполковник Сеславин,
- ответил дьякон, - лихой да ласковый такой, меня угостил ромом.

- Что это за партизаны? - спросила Аврора, наливая дьякону чай.

- Охотники проявились за эти дни. Они составляют доброхотные
отряды, следят за врагом и бросаются кучей и в одиночку в самые
опасные места. Их немало теперь - Сеславин, князь Кудашев, и о
них много говорят.

- Что же о них говорят?

- Не только офицеры, мужики с дрекольем идут на злодеев, стерегут
их, поднимают на вилы, топят в колодцах и прудах. Прошка Зернин
под Вязьмой, сотский Ключкин... а старостиха Василиса в Сычевках?
Чем не героиня? Сущая, можно сказать, Марфа Посадница, а по
храбрости - амазонка или даже, по своему подвигу, библейская
Юдифь...

- Какой подвиг? - с жадным любопытством спросила Аврора, кутая в
мантилью дрожавшие от волнения плечи.

- А как же-с. Эта старостиха собрала сычевских мужиков, с косами,
топорами и с чем попало, села верхом на лошадь и во главе их
пошла...

- Баба-то? - не стерпев, отозвалась от двери Ефимовна. - И охота
тебе, отец дьякон, молоть такое несуразное.