накануне, была заново обработана и перевязана, шелковая повязка приятно
холодила кожу; чувство, что за мной ухаживают, проявляют заботу и ничего от
меня не требуют, не заявляют на меня никаких прав, было непривычно как для
старого моего , так и для нового. Мне не хотелось расставаться с этим
чувством, я хотел смаковать это новое лакомство как можно дольше.
ними, вынесла на балкон клетку с птицами, чей щебет звучал вариацией на тему
бегущей воды. Я позвал ее, и она тут же пришла ко мне -- на ней был пеньюар
и домашние туфли -- и, наклонясь, поцеловала меня с безмятежностью человека,
у которого ты под присмотром, чьи рассудок и сердце ничто не тревожит.
ниспадающими рукавами, вдыхать аромат абрикосов, идущий от ее тела, и знать,
что благодаря ей я вступил в иное измерение, которое не было частью первого
мира или второго, но каким-то неведомым образом, как футляр китайской
головоломки, заключало их в себе.
Винсент, пошлю его в булочную за рогаликами. Рука не болит? Прекрасно. Я
перевяжу ее опять перед тем, как ты уедешь.
врасплох. Вчера вечером, когда Гастон высадил меня у городских ворот и я,
перейдя канал по пешеходному мостику, постучал в закрытое ставнем окно, она
немедленно его открыла, без испуга, без удивления. Заметив мою забинтованную
руку и то, что я едва держусь на ногах, она молча указала мне на то глубокое
кресло, где я сидел в первый раз, и тут же принесла мне вина. Она не задала
ни одного вопроса, и первым молчание нарушил я; пошарив в кармане, я вытащил
ампулу с отбитым кончиком и бросил в мусорную корзину.
я.
вмешиваться. Это меня не касается.
все, что Жан де Ге сочтет нужным сообщить ей, она примет без похвалы или
порицания и свое мнение оставит при себе.
привозил его из Парижа в подарок, как привез тебе духи, ты бы очень меня
осудила?
хорошо тебя знаю, чтобы меня мог оттолкнуть хоть какой-нибудь твой поступок.
коробки, стоящей на столике возле меня.
сказал я, -- а затем принимала гостей на террасе -- под дождем, человек
пятьдесят. Она выглядела, как королева. Сделала она это, разумеется, назло
Рене, чтобы испортить ей праздник. Рене хотела играть роль хозяйки, ведь
Франсуаза больна и не встает. Вечером маленькая femme de chambre позвала
меня к ней -- ее личная горничная Шарлотта была внизу... Я поднялся;
оказалось... -- Я замолчал, все снова возникло у меня перед глазами: темная,
душная спальня, гардеробная, шкафчик над раковиной... -- Оказалось, что она
хочет получить от меня вот это. - - Я глядел на мусорную корзинку, куда
бросил ампулу.
отвращения.
слабительным, чтобы очистить тебя.
говорит со мной жестче, более резко, чем два дня назад. Или просто без
интереса, безразлично?
этот дом, желая забыть, что происходит в замке, и достигал желанного
забвения благодаря тому, что находил здесь.
проходит по узкому мостику и стучит в окно, как вчера вечером -- я,
сбрасывая с себя всю вину, все заботы, как только он переступает порог,
избавляясь от всех тревог, как сейчас хотел сделать я.
настоящему не поможет. К тому же ты в пятницу говорил, что, возможно, твои
трудности в будущем станут легче, что ты собираешься решать свои проблемы
другим путем. Может быть, новый Жан де Ге в результате добился успеха?
мне, что Бела в него не верит и никогда не поверит, а потому и не приняла
всерьез то, что я говорил ей о своем желании спасти verrerie и защитить
своих рабочих, отмела это, как пустую минутную причуду, порожденную
опьянением.
Он дает своей семье то, что они просят, и не только матери, дочери -- тоже.
Из-за трусости, из-за нерешительности. Разница в том, что раньше это
делалось весело и привлекало к нему людей. Сейчас это делается неохотно, с
отвращением.
зрения.
подошла ко мне, взяла мою руку и сказала:
слышала, ты обжегся.
этот раз и после завтрака в амбаре решил вернуться домой, в Виллар.
лучше ее перевязать. Это в моих силах, пусть я и не могу освободить тебя от
грехов.
Жан де Ге и долго ли длилась их близость -- месяцы, годы? И кто был мужчина
в военной форме на фотографии над камином, с надписью наискосок: --
ее покойный муж? Больше всего мне хотелось узнать, какой ценой добился ее
тот, кем я не был, любила ли она его или презирала, принимала таким, как он
есть, или просто терпела.
став коленями на пол рядом с моим креслом, принялась перебинтовывать руку не
менее умело, чем Бланш. И тут я сказал:
Ге, которого она так хорошо знала, чей характер и образ действий не вызывали
у нее возмущения, предстал перед ней в новом свете и -- уж во всяком случае
-- познакомил с неожиданной для нее чертой.
бомбы. Я молча ждал, пока она забинтует руку, затем в замешательстве
высвободил ее.
ты был в таком состоянии, что ни прицелиться не смог бы, ни удержать в руках
ружье, и ты придумал какой-то предлог -- не помню какой, -- чтобы не
участвовать в охоте. Это было не в Сен-Жиле, а где-то за Мондубло. Совать
руку в огонь -- довольно крутая мера. Но, возможно, тот, кто за все в
ответе, смотрел на это как на жертвоприношение?
потрепала меня по плечу ласково, но небрежно.
сигарету. Если я не ошибаюсь, днем ты выпил куда больше, чем съел, так что
сейчас вполне справишься с омлетом.
хлопал, и о том, как растаяли гости. Рассказать ей об этом мог кто угодно,
тот же коммерсант или взбешенный маркиз Плесси-Бре. Какая разница? Позор был
вполне оправдан, владелец Сен-Жиля не придал блеска этому дню.
утолять алчность гостей -- ведь они ждали от меня лести и бессмысленных
банальностей, которые произносятся в подобных случаях. Я старался быть
правдивым. Я и представить себе не мог, что это до такой степени выведет их
из равновесия.
знать. А во время завтрака на охоте говорить то, что ты сказал, было совсем
некстати.
правдой. Да и что я такого сказал? Что, если бы в моих руках оказалось
ружье, многих из них к вечеру не было бы в живых.
всем коллаборационистам слова эти звучали несколько странно.