Чтение 48–й страницы книги ~Любимец женщин~

минуты теряю дом над головой, и овечью куртку американца, и запас еды и
воды, и мои картонки для рисования, и оружие, и все мое добро, и я как
нищая, которая небыстро бежит и идиотски думает, и кусо, кусо, кусо.
Женщину я говорю, какая она, потому что вижу ее своими глазами многие
длинные дни: очень высокая, с суровым лицом, с глазами цвета джунглей, с
темными волосами, длинными за плечи, с красивым телом, очень умная, очень
сильная во всех делах, быстрая в плавании, как я, быстрая в беге, хорошая
готовщица еды, хорошая убиральщица дома, очень чистая телом и французская.
Мужчину, тоже французского, я говорю, какой он, много быстрее, потому
что вы видите его своими глазами прежде меня: это он упрямей ослицы.
Конечно, когда я смотрю тех двух иностранцев в тот раз, недовольная и
испуганная за травинами, они попорченные. Женщина одета в рваную ночную
рубашку, длинную до пяток, намоченную океаном, показывая грудь, и живот, и
все тело голышом, и прическа ее висит как попало. А он - в одежде из
кусков, и передвигается по песку на коленях и ладонях, как большой кот,
попавший в суп. Тогда она резко говорит, наклонив на него автомат:
- Остаетесь там, где вы есть! - А после она говорит: - Если надо жить
здесь какое-то время, все время помните, что эта штука в моих руках!
Я не могу найти ее точные слова, но тогда она пуляет из автомата -
"так-так-так", - и я вижу, как во многих местах перед мужчиной прыгает
песок. А он в испуге указывает рукой наш флаг на срезанном дереве и
кричит:
- Черт! Вы что, не видите? На острове япошки!
Она поднимает плечи и отвечает ему как земляному червю:
- Я удивляюсь, если это так. Когда где-то есть мужчины, любая женщина
это сразу знает, по одному только запаху. - И она говорит ему сердито: -
От вас смердит!
Несчастный пловец вытирает руки одеждой и смотрит на нее как обруганный
ребенок, но не находит слов для своей защиты. Тогда она бросает глаза
повсюду, сидя в кресле Йоширо, и говорит:
- Здесь слишком чисто. Мое мнение, что в этом доме есть живущая женщина
и в эту минуту она прячется и смотрит на нас. А если она только смотрит,
значит, у нее нет оружия.
Она хлопает рукой по так-таку и говорит, довольная своим острым умом:
- Единственное, которое у нее есть, когда мы приплываем, это оно!
С того дня на этом острове нет больше нашего флага, и я, Йоко,
возвращаюсь в джунгли. Я махаю рукой на бунгало и на все полезные вещи,
что там есть. Со мной только рубашка Дика, и трусы из парашютной ткани, и
еще ткань на лбу, чтобы держать прическу. Я на голых ногах и очень
тщательная, куда ступаю, из-за змей. Тогда я иду в другую сторону, где
укрытие австралийцев, и устраиваюсь с новыми листьями, чтобы поспать. В ту
первую ночь я тщательно думаю, и мое мнение - это не нападать без оружия
на двух французов вместе. Мое мнение - это ждать и кормить надежду, что
духи этого острова дают мне их милость, потому что я дольше здесь живу.
Я не помню, враги ли французы моей родине или нет.
Когда я на несчастном корабле оставляю Австралию, я беззаботная к войне
в Европе, я считаю нашими врагами только американцев и англичан. Но в тот
вечер я думаю, что французы тоже, потому что мужчина вот так говорит про
япошек. Я, конечно, грустная, что они враги, я предпочитаю французов всем
прочим, из-за парижских Изящных Искусств, и всех моих приятелей, и милых
дам из общежития иностранных студентов на улице Суффло. Тогда я даю
клятву, если духи этого острова дают мне победу над этими врагами моего
дома, я их никогда не убиваю, а нахожу хитрость, чтобы словить их
по-другому.
В день после я хожу по этому пляжу австралийцев и думаю, что
возвращаюсь в самолет и нахожу внутри другое ружье. Но я боюсь мертвецов,
объеденных рыбами, и что я вижу их кости и их головы, и что я крепко
оскорбляю духов океана. Тогда я взываю к великому океану и говорю если его
оскорбляет то, что я прихожу в его глубину и беспокою мертвецов, пусть он
показывает мне это каким-то знаком. Я говорю, что ныряю у берега и беру
раковину, и если внутри есть жемчужина, то я не должна идти, но если
жемчужины нет, то он согласен пустить меня в самолет. Так я делаю,
поплавав немного, и беру раковину. После я ее открываю, стуча камнем, и в
ее мясе - прекрасная блестящая жемчужина. Тогда я благодарю великий океан
за этот знак и оставляю свою идею.
Тот день, что я говорю, и многие другие, когда солнце низкое я иду на
границу джунглей с другой стороны острова и долго смотрю французов, хорошо
спрятавшись в травах и молча, и слушаю их слова, совершенствуясь в вашем
языке Много я не узнаю, потому что они говорят одно и то же Этот мужчина,
которому имя Фредерик, связан по рукам и ногам парашютной веревкой, и его
шаги по песку слишком коротки, чтобы бежать, но он делает так, будто это
ничего - быть связанным, он смеется и говорит:
- Вот же сучка!
А эта женщина, которой имя Эсмеральда, стоит в малоглубокой воде с
нижней частью своей ночной сорочки, закатанной между ходулями наподобие
трусов, и пуляет из автомата куда попало, чтобы убивать рыб, а после
приходит на песок с может быть, тремя сильно дохлыми рыбами на боку и
говорит идя далеко от несчастного мужчины:
- Вот же кобель!
Ночью, в доме, я не знаю, как она делает с ним, но думаю, что держит
его привязанным для сна. Один раз я вижу, что она привязывает к его ногам
большой кусок нашего несчастного корабля, и теперь, когда он хочет идти по
пляжу ему надо тащить эту деревяшку. А другой раз она завязывает
парашютной материей глаза этого мужчины и говорит:
- Это вас научит смотреть на меня так, как вы это делаете.
После она оставляет автомат на песке и развязывает свою ночную сорочку,
чтобы плавать со всем удовольствием и говорит:
- Ах, как приятно, дорогой Фредерик, плавать совсем голой!
Но в другие дни он связан только как в первый раз и она бранит его без
гнева. Она говорит:
- Я тоже грустная, что держу вас так. Если вы спокойны, и не хотите
забрать у меня оружие, и даете мне клятву, вы скоро можете быть свободны.
Но он плюет изо рта на песок, чтобы показать свое презрение, и говорит:
- В один прекрасный день я свободен сам по себе, и уже я вас привязываю
и делаю вам сто раз то, что вы мне делаете один раз.
Правда в том, я думаю, что вы никогда не сможете поместить двух
французов вместе и добиться от них одинакового мнения.
Во время всех этих длинных дней плохая женщина не уходит от дома дальше
ста шагов, и она плавает в одну сторону и в другую, но только не на конец
океана. Часто она смотрит на границу джунглей, быстро поворачивая голову,
и надеется увидеть меня своими глазами. Пищу она делает только из рыб и
раковин, а один раз еще из неразумного грызуна, который выходит из
джунглей. И всегда ее пища хорошо пахнет, и я очень хочу ее кушать.
После Фредерик работает на маленьком рисовом поле Кимуры по ту сторону
дома, и он неловкий со своими связанными впереди руками, но он берет рис и
тщательно делает дорожки для воды. Теперь он носит на руках и на ногах
браслеты, которая эта изобретательная женщина мастерит из проволоки
несчастного корабля, потому что один раз Фредерик сжигает парашютную
веревку, которая связывает ему руки, и почти может убежать.
Часто этот мужчина сидит на песке с чашками, и бамбуками, и горелками,
с которыми Кимура изготовляет спирт, и я вижу, что он не может понять, как
Кимура поступает со всеми этими предметами, и он говорит один себе:
- Проклятый механизм! Если надо, я трачу дни и ночи, но я нахожу твой
секрет!
И он правда находит его после много времени, и делает спирт из дерева
для горелок и из риса для питья. После он пьет немного спирта, еще
теплого, и я смеюсь внутри, потому что лицо его показывает, что это плохо,
но эта женщина подходит шагов на десять с любопытством и презрением, и
тогда он делает ртом довольный звук и говорит:
- Очень хорошо! Никогда не пью ничего лучше!
Наконец однажды я прячусь в траве, чтобы смотреть французов, и своими
глазами вижу, что эта женщина смелеет до того, что выпрямляется на желтых
скалах, и я говорю в уме: "Так вот, моя дорогая, один раз ты идешь быстрее
меня, когда я на этих скалах, но теперь мы смотрим, кому победа". Мужчина
сидит на песке, показывая мне спину, и я иду за домом, как змея. После я
уже не в их зрении и неслышно забираюсь по бамбукам руками и ногами через
окно, смотрящее на джунгли. И тогда я узнаю, что у меня мало разума и
много гордыни, потому что эта проклятая женщина ставит повсюду в доме
такие звоночки из кусочков железных банок, висящих на нитях в виде
паутины. Когда вы внутри этой ловушки, вы не можете выйти, не наделав еще
больше шуму.
Конечно, я беру все, что могу нести в руках, пока бегущая с криком
француженка не подоспеет меня убить. Я беру овечью куртку американца, и
его бутылку из железа и материн с надписью "U", и инструменты, которые я
делаю, когда нас выбрасывает на этот остров, и быстро бросаю глаза
повсюду, чтобы увидеть ножи солдат и топор, но их нет или они тщательно
спрятаны. Тогда я подхожу близко-близко к своей смерти, потому что та
женщина входит в бунгало, как раз когда я убегаю через окно, падая на всю
мою высоту, и кричит:
- Стойте! Стойте, или я вас убиваю!
А я бросаю мое тело со всем моим добром в высокие травы, и она делает
"так-так-так" куда попало в листья джунглей много раз, и мое сердце
выходит из ума, и я даю клятву, что никогда не возвращаюсь в этот дом без
приглашения. Даже потом, когда я далеко и спокойная, я еще дрожу от страха
всем моим телом.
Но в тот день, что я говорю, пока солнце не садится, я вижу мою смерть
еще раз. Плохая женщина сердится, что я убегаю, и ходит в джунглях больше
двух часов, глядя мои следы, и она приходит на этот пляж австралийцев. Я
не верю своим глазам, и вы, наверное, тоже, но это так. Она выпрямляется с
автоматом в руках и с лентами патронов крест-накрест вокруг тела, и я лежу